Дмитрий Олерон - Олимпийские сонеты. Стихотворения

Вот эти я здесь расцелую,
Вот эти домой принесу,
А эту одну – золотую —
Вплести бы кому-то в косу…

К закату, усталый прохожий,
Дошел я тропой к зимовью.
Вот здесь, под наметом остожий,
Сложу я котомку свою.

Полянка таежного ската
Уперлась в хребетную грань,
И. чьей-то сохою поднята,
Пустынно чернеет елань.

Чернеет, как будто заснула
И видит озимые сны
Под лаской осеннего гула,
Под кровом зеленой стены.

Как сладостно в поросли дикой,
Упавши на залежи хвой,
Тянуться за яркой брусникой
И рыжик найди под травой.

Иль стихнуть под думой таежной
И каждый отгадывать хруст:
Скользнул бурундук осторожный,
Кедровка задела за куст.

А там на низу, в сухостое,
Где торф выдыхает пары,
Встает и плывет колдовское
Мерцаньем закатной горы.

И в мгле заревой багряницы
Сквозь голый березовый лог
Тихонько идут древеницы
По кочкам звериных дорог.

И нет ни тоски, ни желаний,
И весь я – нигде и везде, —
И в шуме, и в грезах елани,
И в травах, и в синей звезде.

Когда б не знал отваги вашей я,
Когда б не мог я лично убедиться,
Как велика в вас верность заговору,
Я думал бы, что даром пропадает
Удобнейший для действия момент.
Я думал бы: великие надежды,
Успех и власть даются в руки нам.
И – тщетно все… И, видя малодушье
И робкие сердца вокруг себя,
Не стал бы я к неверному стремиться
И тем, что есть, не стал бы рисковать…
Но нет, не так… Средь грозных испытаний,
Средь многих бурь давно я вас узнал.
Я знаю вас: вы тверды и отважны,
Что хорошо, что дурно для меня,
То и для вас и хорошо и дурно,
Но одного желать и не желать
Не в этом ли незыблемость союза?
И потому я, духом укрепясь,
Осмелился начало положить
Великому и славному деянью.
И раньше все вы слышали, друзья,
Какой я план в душе своей лелеял;
Но с каждым днем все больше, все сильней
Во мне огонь могучий пламенеет.
Как только я подумаю со страхом —
Что будет нам в грядущем, если мы,
О, граждане, свободы не добьемся?!
Подумайте, с тех пор как государство
Под злую власть немногих перешло,
С тех пор весь мир склонился перед нами,
С тех пор цари, властители, тетрархи,
Все на земле их денщиками стали.
Все племена, все дальние народы
Покорно жизнь слагают к их ногам.
Все им одним. А мы, все остальные,
Незнатные и знатные равно —
Мы добрые, мы с деятельным духом,
Мы – чернь у них… без силы, без значенья…
Мы жалкие невольники у тех,
Которые дрожали б перед нами,
Упали б в прах, дышать бы не посмея,
Когда б на них поднялись грудью мы
И с силами б республика собралась.
Вся власть, вся честь, вся слава, все богатства
В руках у них и тех, кто им угоден…
А что для нас? Оставили для нас
Опасности, да тюрьмы, да изгнанья,
Да нищету… Так до каких же пор
Терпеть их нам, отважные квириты!
Иль бранный меч для наших рук тяжел?
Иль клич войны нам больше непонятен,
Иль не славней на поле с честью пасть,
Чем в нищете, бесчестье и бесправье
Позорно жить и так же умереть —
Игрушками чужого произвола!
Нет, нет, клянусь землей и небесами,
Вы молоды – победа ваш удел!
Вы доблестны, возьмите ж счастье сами
У тех, чей дух в богатствах одряхлел!
Где на земле найдется человек
С достоинством и гордостью мужчины,
Кто б мог снести господство богачей,
Которые бросают состоянья,
Чтоб море осушить по прихоти своей
И горы срыть до основанья!
Когда все мы до крайности дошли,
Они себе построили чертоги,
Отняв у нас последний клок земли,
И негде нам зажечь очаг убогий,
Где б преклонить мы головы могли.
На их морях несчетны корабли,
У них в дворцах чеканные сосуды,
И статуи на стенах расписных,
И серебро в сокровищницах их,
И золота сияющие груды!
А что у нас? Во всех делах распад.
Кругом долги, в сейместах недостатки,
И если дни теперь уже не сладки,
То будут дни и горше во сто крат.
А мы живем, как в спячке непробудной,
Сограждане, так страшно ль умирать?
Ведь, кроме слез и жизни этой скудной,
В конце концов нам нечего терять!
Проснитесь же! Смотрите, вот она,
Заветная, желанная свобода,
А с ней и честь, и слава, и богатства,
И пышный блеск, которым окружен
Увенчанный победой триумфатор!
Сограждане! Бессильна речь моя,
Но я клянусь во всем быть вашим братом,
Пускай вождем, пускай простым солдатом,
Но всей душой, всем телом с вами я!..

Как сошлись две громовые конницы
В туче копий, панцырей и грив…
Через стекла плачущей оконницы
Я гляжу, дыханье затаив.

Сшибайтесь, черные кони
В черном дыму!
В потрясенную тьму
Мечи высекайте о брони,
Мечите огни золотые!
Трубы
Литые,
Медные трубы, трубите к погоне!
Развевайтесь, знамена, свивайтесь в буйные клубы,
Громче, бой, грохочи!

Напрягайте тверже, стрельцы,
Тетивы.
Во все концы
Кидайте огней стреловые извивы,
О брони мечи
Стучите, стучите!
Вы, кони, топчите коней,
Еще, еще исступленней, кони, коней
Топчите, топчите!

Трубы к погоне гремят.
Победа!
Громом погони долина объята.
Победа!
Смят
Строй супостата!

В тьме потрясенной —
Победа!
В клубах знамен, панцырей, грив и огней —
Коней
Кони грызут исступленно,
Бьют мечи о решетки забрал.

Кто-то темный,
Огромный
Тяжко по небу на Бледном Коне проскакал.
А с зарей журавли в синеве бальзамической
Первый раз пропоют о весне.
Станет сказкою бой циклопический,
Темной сказкой о злой старине.

Они выходили. Их буря звала
Громами и тьмой беспросветной.
Рука их светильник победы зажгла,
Светильник свободы заветной.

Они поклялись возвратиться без уз
И встретить все битвы и муки,
И был неразрывен их смертный союз,
И крепко сплетались их руки.

«А где же те, многие? Что ж их здесь нет?» —
Иные в смущенье спросили.
«Те, многие, живы, – был тихий ответ, —
А вам они пасть поручили…»

…Они выходили. Пугливы, без уз,
Как будто свободе не веря,
Как будто не вечен их вечный союз,
Как будто возможна потеря.

По черным останкам сожженного зла,
За тризнами тьмы беспросветной
Рука их светильник свободы несла,
Светильник свободы заветной.

«А где же немногие? Что ж их здесь нет?» —
Иные в смущенье спросили…
«Немногие пали, – был тихий ответ, —
А вам они жить поручили…»