Ростислав Жуков - Падеспань

Продавая газеты, мы постоянно поглядывали по сторонам, чтобы в случае появления фарольщиков с тархетами свои «Фаролы» убрать.

Несколько раз мы всё-таки не убереглись и имели с ними беседы. Однако не более того. Ну, что может сделать фарольщик? Спросить, где твоя тархета? Да дома забыл. Скажет, что тут его зона торговли, и предъявит свою тархету, на которой эта зона указана? На время уйти. Даже если он встанет на твоё место, у него всё равно никто ничего не купит, так как к тебе здесь уже привыкли, а его первый раз видят – испанцы любят, чтобы фарольщик был постоянный и «свой», как бар или магазин; он ещё и наслушается от твоих «клиентов» возмущённых упрёков в свой адрес, зачем он, дескать, тебя прогнал, и сколько бы он ни совал им свою поганую тархету, испанцам он всё равно абсолютно ничего не докажет; в итоге он плюнет и уйдёт к чёртовой матери, куда ему и дорога.

Раньше в конторе «Фаролы» имелись и специальные инспектора, шаставшие по городу и проверявшие у продавцов тархеты. Известны случаи, когда эти бездельники, поймав продавца без тархеты, пытались отобрать у него «Фаролы» и даже грозились вызвать полицию… Смех, да и только. Фарольная администрация всё-таки обнаружила тогда зачатки разума и должности инспекторов ликвидировала.

Однако попыток пресечь незаконную торговлю газетами (хотя не пойму: какой редакции-то с того ущерб? Сплошная прибыль! Газет-то в любом случае продаётся больше; их в любом случае покупают в конторе; дали бы всем желающим тархеты, и никакой головной боли!) – этих попыток редакция не оставила, и с осени 1995 года стала помещать на первой полосе своей газеты объявление, предупреждающее покупателей, чтобы те покупали «Фаролу» только у продавцов, имеющих тархеты, а при отсутствии таковой на видном месте требовали бы её предъявить.

Наши постоянные покупатели на всю эту чепуху, естественно, внимания не обращали. Наличие тархеты их никогда не интересовало, и они как покупали у нас газеты, так и продолжали их покупать. Спрашивали тархету у нас только покупатели эпизодические, нам незнакомые, да и то крайне редко.

В конторе «Фаролы» стали даже ставить на каждую газету штамп: номер тархеты продавца; наши клиенты как покупали у нас, так и продолжали покупать.

И всё равно, как и раньше, многие легальные продавцы, приобретя в конторе газеты по 50 песет, перепродавали их оптом по 100 песет торговцам нелегальным, невзирая на то, что в конторе «Фаролы» при уличении в этом сурово наказывали тем, что отбирали тархету.

Ну и, разумеется, нелегальных торговцев в итоге становилось не меньше, а больше, только и всего.

Газетные «спонсоры».Кроме Михалыча, нашими газетными «спонсорами» стали Гога и Нодар. Сначала они, купив газеты в конторе по 50 песет, перепродавали нам их по 100; потом, когда мы окончательно с ними скорешились, они, как и Михалыч, стали продавать нам газеты по конторской цене. Впоследствии такими же бескорыстными нашими «спонсорами» стали Габриел и Унгар.

Впрочем, обеспечивать нас газетами бесперебойно они не могли.

Во-первых, кто-то время от времени стучал на них в контору насчёт того, что они перепродают газеты на сторону. Хотя доказать это было почти невозможно, так как номера продавцов тогда на газеты ещё не ставили, тархет их время от времени лишали дня на три в качестве «предупреждения». В конторе ограничивали и число продаваемых в одни руки газет. Ясно, что если человек сегодня купил в конторе 50 или 100 газет, а завтра – ещё, скажем, 80, то он кому-то их перепродаёт. Не может ведь он ежедневно сам продавать столько! В конторе стали отпускать теперь по 20 – 30 газет в одни руки, а нашим «спонсорам» и самим надо было чем-то торговать.

Во-вторых, и сами «спонсоры» были не без причуд, как и мы.

Михалыч как газетный «спонсор».Однажды я отправился в фарольную контору с Михалычем. Естественно, в саму контору мне идти с ним было немыслимо, и поэтому Михалыч наказал ждать его в метро Трибунал, внизу, на перроне, чтобы не выходить из метро и потом опять туда не жуковать.

Михалыч сказал, что скоро вернётся – «одна нога здесь, другой нет». Зная, что путь медленным шагом от метро до конторы занимает минут семь, я сел на каменную скамейку и закурил.

Прождав Михалыча больше часа, я в гневе уехал прочь.

– … твою мать, – сказал Михалыч, передавая мне пачку газет, когда мы встретились с ним потом в столовой на обеде, – что я, должен с ними за тобой по всему городу бегать?

На вопрос, где он шатался целый час, Михалыч не ответил ничего вразумительного, добавив, что его надо было ждать хоть три часа.

Михалыч и евреи.То был единственный случай, когда Михалыч обратился к нам с Шоссом подобным невежливым образом. Нет, Михалыч был не прочь крепко ругнуться, однако доставалось ему, кроме классиков марксизма и руководителей Советского государства, только евреям, засевшим, по его мнению, в правительстве Испании и испанской полиции, которые тянут с выдачей ему вида на жительство, и в испанских издательствах, которые упорно не хотят печатать его книгу. Тут всему виной не что иное, а только всемирный жидомасонский заговор! – не уставал гневно восклицать Михалыч. Надо сказать, что когда мы услышали про заговор, то стали относиться и ко всем прочим высказываниям Михалыча как-то скептически; моё замечание, что евреи были изгнаны из Испании ещё в 1492 году, Михалыч высмеял, сказав, что арабы тоже были изгнаны, однако сейчас их в Испании полным-полно – тем не менее, столкнувшись с непониманием принципиальной сути вопроса, Михалыч сразу пошёл на попятную, выдвинув (также давно известный) тезис о том, что есть евреи и есть жиды; что касается евреев, то он против них ничего не имеет, у него много (разумеется) друзей-евреев, мало того, даже его жена – еврейка (она живёт в Израиле); а вот что касается…

«Русским газеты брали – тархеты взяли».В другой раз я отправился за газетами с Гогой. Накануне он крепко поругался со своим другом Нодаром. – Ну как, Гога, – спросил я, когда мы, наслаждаясь утренней прохладой, шли к метро по улице Кастильо де Уклес, – с Нодаром вы помирились?

– Не говори мне про этого ПИДОРАСА!! – в гневе вскричал Гога. – Я с ним не помирился – я с ним ПОДРАЛСЯ!

– Слушай, Капитон, – сказал Гога, когда мы достигли метро, – надо выпить, успокоить нервы!

– Гога, – сказал я, – у меня деньги только на газеты… да и ехать пора!

– Э-э, Капитон! – раздражённо махнул рукой Гога. – Я тебя угощаю. Успеем. Где вы вино берёте?

Я отвёл Гогу в бодегу 29 29 Bodega (исп.) – винный погреб. Так в Испании называются бары и магазины, где торгуют спиртными напитками навынос. на улице Сумель. Что ж, решил я, картон на двоих – ничего страшного, быстренько выпьем и поедем, да и ехать будет веселей.