Евгений Панов - Призванные к другой жизни. Прикосновение к тайнознанию

Интересно, что почти одновременно с Федоровым его современник, знаменитый драматург А. В. Сухово-Кобылин попытался обосновать будущее космическое действие человечества. Более 20 лет он отдал философскому синтезу эволюционного учения Дарвина и диалектики Гегеля. На смену нынешней земной (теллурической) стадии развития придут солярная (солнечная), когда земляне расселятся в околосолнечном пространстве, и сидерическая (звездная), предполагающая проникновение в глубины космоса и их освоение, однако такое будущее возможно лишь при колоссальном эволюционном прогрессе человечества.

Теория ноосферы – под различными словесными обличьями – является неотъемлемой принадлежностью круга идей философов-космистов. Почти одновременно с Эдуардом Леруа, который ввел в обиход сам термин «ноосфера», близкое понятие предлагал П. А. Флоренский. В письме к В. И. Вернадскому он высказал мысль «о существовании в биосфере или, может быть, на биосфере, того, что можно было бы назвать пневматосферой». У Федорова «регуляция природы», выполняемая «существами разумными и нравственными, трудящимися в совокупности для общего дела», представляет собой принципиально новую ступень эволюции. У С. Н. Булгакова в «Философии хозяйства» утверждается, что «хозяйственный труд есть уже как бы новая сила природы, новый мирообразующий космогонический фактор», что «эпоха хозяйства есть столь же характерная и определяющая эпоха в истории Земли, а через нее и в истории космоса…»

Больше других сделал для объективного изучения складывающейся реальности ноосферы В. И. Вернадский. В ХХ веке, по его мысли, возникли серьезные материальные факторы перехода к новой эпохе.

Во-первых, человечество стало вселенским, то есть полностью подчинило интересам людского рода биосферу. Вся Земля не просто преобразована и заселена до самых труднодоступных мест, но человек проник во все стихии – землю, воду, воздух (а сейчас осваивается в околоземном пространстве).

Во-вторых, решающим фактором для создания ноосферы, по мысли Вернадского, может быть единство человечества. Это фактор не политический, не социальный, не экономический и не нравственный, а природный: «биологически это выражается в выявлении в геологическом процессе всех людей как единого целого по отношению к остальному живому населению планеты». Стихийное, природное явление пробивает себе путь, несмотря на все объективные социальные и межнациональные противоречия и конфликты. Единство человечества во многом стало «двигателем жизни и быта народных масс и задачей государственных образований». Созидается общечеловеческая культура, возникают сходные формы научной, технической, бытовой цивилизации. (И этот процесс, видимо, набирает силу. По наблюдениям этнологов, современная городская культура, в которой живет подавляющее большинство населения России, представляет собой «периферийный вариант обобщенного стандарта городской общеевропейской культуры». Это общемировая, а не только отечественная тенденция. Судя же по современной молодежной культуре, любые национальные остатки в культуре новых русских поколений вскоре полностью исчезнут.) Самые отдаленные уголки планеты объединены быстрыми средствами передвижения, линиями связи (а теперь и Интернетом – всемирной информационной сетью).

Третьим фактором Вернадский считал вовлечение в общественную, историческую жизнь все больших масс людей, получающих реальную возможность сознательного влияния на ход государственных и общественных дел.

Наконец, четвертый фактор – рост науки, превращение научного знания в мощную «геологическую силу», главную силу создания ноосферы: ведь научная мысль – такое же закономерно неизбежное явление, возникшее в ходе эволюции живого вещества, как и человеческий разум. Поскольку эволюция усиливала и оттачивала разум, то прирастала и мощь сферы разума – ноосферы. Ноосферный вектор избран самой эволюцией, а раз так, то нравственной, более того, объективной обязанностью человека является соответствие этому вектору.

Русский космизм утверждал необходимость активного сотрудничества с эволюцией в деле становления ноосферы. Для вхождения в ноосферную реальность нужна стратегия, говоря языком Н. Ф. Федорова, глобальная стратегия «общего дела». О ней же – с поправкой на понятийный аппарат эпохи – говорил в конце ХХ века академик Н. Н. Моисеев. А синонимом глобальной стратегии является устойчивое развитие, которое есть не что иное, как маршрут пути к эпохе ноосферы.

Можно утверждать, что устойчивое развитие – это русский космизм, учение Подолинского, Вернадского, Федорова, Умова, Циолковского, Соловьева, Бердяева, Флоренского, Булгакова, Чижевского, других блестящих умов и великих душ России, поставленное современной российской школой (прежде всего в лице П. Г. Кузнецова, Б. Б. Большакова и О. Л. Кузнецова) на прочный научный фундамент. Современные исследования показали, что Земля является открытой, волновой, резонансно-синхронизированной, динамической системой, очень возможно – «идеальной машиной», подчиняющейся универсальным законам природы. Поэтому рассматривать развитие государства, общества, политики, экономики, наук и искусств в отрыве от этих законов некорректно, а с точки зрения самих ученых – «принципиально недопустимо».

Развитие может быть устойчивым, доказывают они, хотя обыкновенный здравый смысл нашептывает, что развитие, то есть, движение, нарушает состояние устойчивости, а то, что устойчиво, не движется, и оттого тут, как говорится, «или-или». Но здравый смыл здесь не подсказчик, ибо устойчивость развития понимается в контексте общих законов природы. И за примерами далеко ходить не надо. Пример – вся человеческая история: ведь исторический процесс не прерывается, двигаясь при этом от прошлого к будущему, то есть изменяясь и развиваясь. Другой пример – сама жизнь, жизнь как космопланетарный процесс: она демонстрирует удивительную способность сохранять развитие. Значит, застой противоречит законам жизни, общему закону природы. Значит, возобновив развитие, Россия вновь вольется в магистральный естественно-исторический процесс, в поток космической реальности.

Делая шаги вперед, наследники космистов бережно сохраняют философскую сердцевину учения, его неповторимый пафос, его деятельный настрой (устойчивое развитие видится активной, управляемой эволюцией). Сохраняется наша приверженность «общему делу», почти генетический интернационализм. «Общей», планетарной (и одновременно национальной) мыслится необходимая России цель – не равная, конечно, грандиозным замыслам космистов, однако все-таки соизмеримая с ними.