Дмитрий Шушарин - Русский тоталитаризм. Свобода здесь и сейчас

Главное разделение, которое произошло в российском социуме – не на 86 процентов крымнашей и 14 процентов трезвомыслящих. Оно вообще не произошло. Оно всегда было. Сейчас происходит другое разделение: на тех, кто считает, что наступило время иносказаний, недоговорок, тумана и неопределенности – даже не эзопова языка, а словесной мути. И на тех, кто считает, что пришла пора ясности. Мало кому кажется важным и нужным изучение трансформаций политической системы, скорый крах которой прогнозируется интеллектуалами с последнего года прошлого века. Вот подборка некоторых высказываний наиболее заметных вольнодумцев 1 1 http://www.politonline.ru/interpretation/22880154.html :

Валерия Новодворская, 2000 год:: Господин Путин не досидит до конца своего конституционного срока.

Борис Березовский, 2003 год: Политический век Путина недолог. Есть объективные процессы в политике. И они протекают стремительно, так как мы живем в условиях сжатого времени. И поэтому обязательно эта система закончит свое существование еще на этом интервале президентского срока. То есть Путин не будет переизбран в марте, потому что время течет в XXI веке по-другому, в XX веке нужно было 10 лет, а в XXI один всего год.

Эдуард Лимонов, 2005 год: Я не верю, что Владимир Владимирович с такими замашками государя-императора Николая, то ли Второго, то ли Первого, досидит даже до конца своего срока.

Гарри Каспаров, 31.10.2008: Режиму Путина не продержаться больше двух лет. Когда-то я сказал, что этот режим продержится только до 2012 года. Я должен слегка скорректировать свой прогноз: до 2010.

Гарри Каспаров, 18.11.2008: Медведев будет править не более 1,5 лет, потом его свергнут массы, кризис поможет. Уже скоро на улицы выйдут сотни тысяч людей.

Борис Немцов, 02.03.2009: У нынешнего политического режима Путина-Медведева в запасе – год, от силы полтора.

Михаил Касьянов, 07.07.2011: Такая (арабская) весна может появиться через три-четыре месяца.

Сергей Белановский, 2012 год: Я, честно говоря, сомневаюсь, что он просидит в кресле президента все шесть лет – это лично мое мнение.

Борис Акунин, 19.01.2012: Ей богу, у меня твердое ощущение, что историческое время Владимира Путина заканчивается

Альфред Кох, 2012 год: Все сходятся, что до конца своего конституционного срока он не досидит.

Владимир Войнович, 2014 год: Владимир Путин продержится в качестве правителя России не более двух лет.

Слава Рабинович, 2014 год: Путин не досидит до 2018 года. Ему осталось не больше двух лет

Михаил Касьянов, 2014 год: Я считаю, что коллапс произойдет уже через год. Вполне возможно, это будет означать конец системы Путина.

А бывший министр иностранных дел России Андрей Козырев сказал в июле 2015 года:

«Смена режима неизбежна, возможно, она близка 2 2 http://www.rbc.ru/rbcfreenews/55ace5b89a794758504f490a .»

Не дождались. Так что исторический опыт свидетельствует: лучше изучать то, что есть, чем пророчествовать о том, что этого скоро не будет. Правда, подобные пророчества часто оказываются более востребованными, нежели знания, но по гамбургскому счету в выигрыше оказываются все-таки те, кто добывал знания.

Те, кто внушает себе и другим, что у власти агония, «ткни – развалится», препятствуют самому главному сейчас – достижению адекватных представлений о стране и мире. Знаний, которые ценны сами по себе, но при этом спасительны, в отличие от пустых теоретических построений и столь же утопических программ.

Прогнозы в прямом значении этого слова не востребованы обществом. Прогноз – это товар, и успех прогноза определяется по законам рынка, а не тем, сбылся ли он. Владимир Набоков назвал главной чертой будущего его несуществование. Поэтому любой прогноз беспредметен: он ни о чем. Предметно лишь настоящее, и прогноз всегда имеет целью как-то повлиять на поведение людей здесь и сейчас.

Сам прогноз хорошо продается, если соответствует настроениям покупателей. В девяностые годы у прогрессивной и не очень прогрессивной общественности спросом пользовались прогнозы апокалиптические. Торговля ими сыграла значительную роль в эволюции страны от Ельцина к Путину и тому, что за этим последовало. Сейчас, напротив, вопреки очевидному, во всем, что касается России, самый ходовой товар – тщетные надежды.

Большинство того, что мы называем прогнозами, в общественно-политических текстах вообще таковыми не является. Весьма часто это прием речи, игра в прогноз для произведения эффекта здесь и сейчас. Это и «все будет хорошо», и «режим Путина рухнет». Политикам. аналитикам и даже бизнесменам совершенно не нужны прогнозы, из которых следует, что надо менять нынешние стратегии. В крайнем случае, они согласны на их модификации. Прогноз точный и сбывшийся никакой ценности не представляет и его автору дивидендов не приносит. Мерило успеха – только продажа прогноза в момент появления. И никаких репрессий и запретов – знание об обществе не нужно самому обществу.

Антиутопии исказили восприятие действительности у тех, кому довелось и доводится жить при воплощении утопий. Вплоть до замятинского «Мы» основной проблемой общества будущего всеобщего равенства считалась общая, равномерно распределенная сытость. Ходасевич писал в 1920 году:

Всем равный жребий, вровень хлеба

Отмерит справедливый век.

А все-таки порой на небо

Посмотрит смирный человек

Реальность обернулась голодом, нищетой и неравенством во всем. А сейчас образы общества будущего, созданные Александром Зиновьевым и Владимиром Войновичем, до сих пор не позволяют трезво взглянуть на происходящее. Они полагали, что технологическое отставание, дефицит, закрытость и тотальные запреты будут только усиливаться. Они видели будущее тоталитаризма в его глухой обороне от внешнего мира – свободного, процветающего. уверенного в себе.

А вышло все наоборот. Россия освоила высокие технологии, инструменты рыночной экономики, добилась относительного благоденствия, не прибегает к массовым репрессиям и запретам, а главное – проводит агрессивную наступательную политику против слабеющего, теряющего идентичность, пораженного популизмом, готового отказаться от свободы цивилизованного мира.

Размышляя над советским обществом и культурой, Надежда Мандельштам пришла к выводу, что совок (это слово, конечно, появилось позднее) несовместим с трагедией, с трагическим мировосприятием, порождаемым поруганием ценностей. Это неспособность признания поражения, а значит и отсутствие стремления к перерождению и победе. К восстановлению и утверждению ценностей.

Наблюдая за происходящим в умах самых разных людей, постоянно вспоминаю эти слова. То, что сейчас скажу, относится ко всем, кто считает происходящее в России бедой. Самая большая ошибка, которую многие сейчас совершают, – отказ от признания победы Путина и своего полного поражения. И этот отказ – триумф Кремля.