Анатолий Шендерович - Проклятие Пелопа (сборник)

Столь же трезвый взгляд демонстрирует средневековый хронист и в других случаях. Например, огненный столб, который однажды «видели своими глазами» жители Авиньона, он истолковывает как радугу. Очевидно, он неплохо знал психологию человека и его слабости: люди видят то, что хотят видеть, и слышат то, что ожидают услышать.

Среди тех, кто предлагал и по-прежнему предлагает людям свои услуги, значительное место занимают толкователи снов. Ведь будущее человека написано не только на небе: «специалист» может рассказать вам о нем и по вашим снам. Но для этого надо быть действительно специалистом, каковым и был Артемидор (II век до н. э.), знаменитый греческий предсказатель и толкователь снов, автор одного из первых дошедших до нас сонников – «Oneirocritica». Откровенные и поучительные рассуждения Артемидора представляют нам автора как человека вполне здравомыслящего, который пре красно понимает цену всем этим толкованиям. «Быть толкователем снов, – пишет Артемидор, – не легко. Надо самым тщательным образом расспросить того, кому приснился сон, в каких условиях он живет? В чем призвание его жизни? Какова его семейная жизнь? Каково телосложение?… И если все детали сна известны, не обходим еще врожденный талант, чтобы остроумными обобщениями найти верное толкование».

Вот одно из наставлений для толкователей снов из книги Артемидора, которое при водится в уже упомянутой «Истории человеческой глупости»:

«Кому-то снится младенец. Значение это го сна меняется в зависимости от того, кому он снится. Предсказания могут быть самыми разнообразными, иногда даже диаметрально противоположного смысла. Для бедного человека этот сон означает, что вскоре найдется кто-то, кто позаботится о нем, потому что о младенце ведь тоже надо заботиться. Но если этот сон приснится ремесленнику, будет беда: его мастерская за чахнет, потому что руки у младенца не свободны, что символически означает, что он не в состоянии поднять инструмент. Богатый человек должен приготовиться к тому, что хозяином в его доме станет другой, ибо младенца не спрашивают, что он хочет, а распоряжаются им по своему усмотрению…» Знаменитый немецкий поэт Себастиан Брант в своей сатирической поэме «Корабль дураков» (1494 год) писал:

Книга Себастиана Бранта пользовалась большим успехом. Но… Через сто лет после появления «Корабля дураков» Мишель Нострадамус спокойно создавал свои «Центурии». Еще через четыреста лет мы, обитатели этого корабля, с тревогой вчитываемся в нарочито туманные строки «Центурий», пытаемся понять их и все толкуем о конце света…

В противостоянии здравого смысла и человеческой глупости, олицетворяемой потребителями всяческого шаманства, церковь оказалась на стороне здравого смысла. Кому-то это может показаться странным, однако в позиции церкви есть своя железная логика, кратко выражаемая четкой латинской формулой: «Credo, quia absurdum» – «Верую, потому что нелепо». Менее вызывающе и гораздо более понятно та же мысль звучит в хорошо всем известном постулате: «Все в руках Божьих».

В самом деле. Если все в воле Божьей – а иначе нет церкви! – то никакому шаманству, колдовству, предсказательству просто не должно быть места. Наша православная церковь называет всевозможные проявления суеверия кратко и сильно: бесовщина. И здесь позиции человеческого разума и слепого следования церковному вероучению парадоксальным образом сходятся. И (да простится автору небольшое злоупотребление латынью) – volens nolens – церкви приходилось бороться с различными суевериями и всевозможными прислужниками нечистой силы – колдунами, ведьмами и т. п. Последних в свое время усердно сжигали, костры пылали по всей Европе, но даже инквизиция понимала: костры – не решение вопроса. И в то время, когда монахи-доминиканцы, монахи-инквизиторы, профессора теологии Я. Шпренгер и Г. Инститорис сочиняли (во второй половине XV века) свой знаменитый трактат «Молот ведьм», где «исследовались» всевозможные действия нечистой силы и способы борьбы с ней, другие деятели церкви старались апеллировать к здравому смыслу и стремились донести до верующих натуральные причины происходящего. Далеко не все и не всегда были озабочены этой проблемой, но наиболее просвещенные и наименее фанатичные служители церкви старались отвратить паству от пагубы волшебства именно таким способом.

Жан Фруассар, хронист и поэт XIV века, рассказал о случае, происшедшем с одним гасконским дворянином, который совершил полет в сопровождении некоего духа по имени Хортон. Не вдаваясь в объяснения, Фруассар отнес этот случай к заблуждению. Однако по-другому посмотрел на «полет» гасконского дворянина французский теолог, канцлер Парижского университета Жан Жерсон, который постарался найти ему вполне естественные причины. Многие суеверия, говорит он, порождаются единственно лишь игрою воображения и меланхолическими мечтаниями; в тысячах случаев это болезненные отклонения фантазии, возможные, например, вследствие каких-то внутренних поражений мозга.

Подобного же взгляда, достаточно просвещенного (значительное место в суевериях занимают языческие пережитки и игра воображения) придерживался и кардинал Николай Кузанский (XV век), знаменитый философ и теолог, веривший в могущество человеческого разума.

В борьбе с суевериями церковь старалась не пропустить ничего, что могло бы хоть на минуту дать людям повод доверить свои проблемы кому бы то ни было, кроме Господа Бога. «Не обращался ли ты к искусству гадания или магии, начиная какое-нибудь дело, вместо того, чтобы призвать имя Божье?» – вопрошал прихожанина средневековый исповедник, следуя прямым указаниям пенитенциалиев («покаянных книг»). Так назывались специальные пособия для исповедников, которые содержали перечни грехов и устанавливали епитимьи за них.