Олег Фролов - Хроники Тиа-ра: битва за Огненный остров

Не переставая разжевывать жесткие сухие травы, я обернулся и посмотрел в ее лицо. Она улыбалась, и я улыбнулся в ответ. Тем временем мир быстро терял свои очертания и формы, постепенно погружаясь в отражения. В самые счастливые отражения, где были только я, Миа-ку и Тами-ра.

18. Вместо меня

Я проснулся, когда солнце уже поднялось достаточно высоко, и долго не мог понять, где нахожусь. Только увидев знакомые рисунки на стене, осознал, что лежу на постели Миа-ку в ее же умме. Самой Миа-ку рядом не было, но от подушки до сих пор исходил аромат ее тела, который трудно спутать с чем-либо еще.

Счастливое утро. Если бы можно было просыпаться так всегда.

Не дожидаясь Миа-ку, я осторожно выскользнул из уммы. «Выскользнул» лишь по привычке. На самом деле – выпал в проход с грацией раздавленного жука, держась за стены и едва опираясь на травмированную ногу. Кажется, за ночь боль уменьшилась, но цвет ступни стал и вовсе нереальным. Интересно, так и должно быть?

К счастью, большая часть женщин умм-кана еще спала, и я выбрался на открытое пространство без приключений, не навлекая на бедную голову Миа-ку лишние неприятности. Почти уже около выхода я почувствовал за спиной какое-то движение, обернулся и буквально столкнулся взглядом с новой жизнью – девочкой шести или семи солнечных циклов. Ее огромные глаза светились в полумраке низкой арки, смотрели внимательно и напряженно.

Я приложил палец к губам. Она зачем-то сделала то же самое. Передвигаясь боком, как каменный краб, вышел из умм-кана.

– Где ты был? Я жду тебя едва ли не с рассвета. Отправлял Сог-ра искать тебя, – с плохо скрываемым раздражением бросил Мику-ра вместо приветствия. В своей стихии, в умме Закона он позволял себе раздражение значительно чаще.

– В месте получше этого, – сказал я и улыбнулся так загадочно, как только умел.

Как же я хотел, чтобы Мику-ра понял. Чтобы догадался, где и с кем я был на самом деле. Мелкое, преступное, но такое сладкое чувство.

– Ты не забыл, какой сегодня день? – резко спросил законник, не обратив внимания ни на пространный намек, ни на загадочную улыбку.

– Не забыл. День Халку-мару.

– Скоро взлетать. Птица готова? – спросил он уже спокойнее.

– Птица готова. Я не готов.

– Что ты говоришь? – переходя на зловещий шепот переспросил он. Хотя все услышал прекрасно.

Два или три законника тут же перестали заниматься своими делами и уткнулись в меня тревожными взглядами. Кто-то зашел в умму, и кто-то вышел.

– Ты знаешь, что случилось. Я не могу… Не могу управлять птицей в таком состоянии.

От неожиданной агрессии немного теряюсь и оправдываюсь зачем-то.

– Как же так? Ты должен, иначе случится непоправимое, ясно?

– Должен?! – постепенно повышая громкость голоса, отвечаю я. Неожиданно для самого себя перехожу в контратаку. – Все, что я ДОЛЖЕН, я должен самому себе, ты знаешь. Все знают. Так говорит закон о наездниках. И если я не смогу защитить свою свободу воли, то смогу ли я защитить свободу воли кого-либо еще?

– Значит, твоя воля уже исчерпала себя? – прошипел Мику-ра.

– Нет. Просто сегодня я лететь не могу.

Мику-ра отошел куда-то к стене, оставив меня на ковре одного. Зачем я вообще пришел?

– Послушай, Тиа-ра, – вдруг материализовался законник рядом со мной. Чуть ближе, чем бы того хотелось. – Я знаю, что иногда слишком резок и, быть может, даже пытаюсь принимать решения вместо тебя. Ты прав: твоя воля есть закон. Ладно, так и есть! – отмахнулся он от кого-то невидимого.

Я молча кивнул.

– Но и ты должен понимать. В том мире, в котором мы сейчас находимся, воля отдельного человека, отличная от других – это слабость его народа. В данном случае – народа Огненного острова.

Ты должен понимать, что дело вовсе не в том, сколько храмовых птиц уничтожено и сколько еще осталось. Главный вопрос – сколько открытых ладоней поднимутся вверх, когда ты окажешься над Площадью. Что бы ни говорил Моту-ра, именно от этого будет зависеть свобода их воли – наша общая свобода. И пусть это противодействие продлится много лун, но пока в нем нет очевидного победителя – свобода воли не сломлена.

– Все это понятно, – в свою очередь смягчился я. – Но что я могу сделать, если действительно не в состоянии лететь, а? Или ты думаешь, что моей волей движет страх?

– Нет, я этого не говорил. Ты, кажется, уже доказал обратное.

– Тогда я не знаю, что сказать тебе еще… – выдохнул я.

– Я полечу, – вдруг сказал Бхад-ра, наездник и гость с Зеленого острова.

Откуда он вообще тут взялся? Могу поклясться, что еще несколько секунд назад в умме кроме нас были только два младших законника.

Мику-ра удивленно обернулся. И ответил медленно, с расстановкой:

– Будешь лететь? С чего вдруг?

– Ты сказал, что это нужно, разве нет?

– Да, сказал. Не тебе, правда, – прищурился законник. Не с подозрением, но с интересом. Хорошо знакомым мне хищным интересом. – Ладно, это уже любопытно. Только как насчет того, что на твоей птице нет оружия?

– Важным есть присутствие в небе дружественных наездников, ты ведь это имел в виду? Или я кажусь тебе недостаточно дружественным? – холодно, но без злобы произнес Бхад-ра.

– Нет, отчего же. Ты – чужак, и сам это знаешь, но причин тебе не доверять у меня нет. У нас нет, – быстро исправился Мику-ра. –Только вот еще вопрос: осознаешь ли ты достаточно ясно, что можешь потерять птицу или даже лишиться жизни?

– Думаешь, я так глуп? – снова ответил наездник с Зеленого острова вопросом на вопрос.

– Нет. Просто хочу, чтобы ты подтвердил это.

– Да, я понимаю это. Но это лучше, чем ждать развязки, как мы ждали на Зеленом острове. Мы дождались ее очень быстро. У вас получается чуть лучше. Так что я, пожалуй, поучаствую.

– Тогда решено, – Мику-ра коротко кивнул.

– Подожди! Это слишком опасно… для тебя, – вмешался в разговор я сам и тут же столкнулся с жестким взглядом законника. Он значил нечто вроде «не летишь сам – не мешай лететь другим!»

– Это не так уж важно сейчас. Я готов, – только и ответил Бхад-ра.

Я хотел сказать что-то еще, но не нашел, что именно.

Итак, небо над Огненным островом не будет открытым для храмовых птиц. Хоть в какой-то мере не будет открытым. Но почему-то я не почувствовал облегчения. К чувству ответственности за людей Огненного острова примешивалось чувство ответственности за чужого и почти незнакомого мне наездника. Он сам и его легкая, невооруженная и плохо защищенная птица могут оказаться напрасными жертвами – бессмысленными потерями, которые не помешают храмовым наездникам сделать свое неблагодарное дело.

И да, я чувствовал вину. Пусть даже вину мне внушил кто-то другой. Постоянно прислушивался к себе: может, я мог бы? И постоянно получал один и тот же ответ: нет, не мог бы. Выжимать травмированной ступней тугие ножные рычаги невозможно. И все равно ощущаю неосязаемое, прозрачное, но неприятное чувство вины.