Олег Фролов - Хроники Тиа-ра: битва за Огненный остров

Мы живы… Кажется, мы еще живы и, по всей видимости, продолжали падать.

Я быстро расправил крылья, подал силу на небесный камень и вывел Ши-те из пикирования. Можно было предположить, что теперь мы летели прямо, но утверждать что-то наверняка – непросто. В густой пелене терялось ощущение направления, ощущение массы и скорости. Чувство реальности происходящего. Может, это и есть Ничто?

Но мы летели. Летели вперед. Это было ясно хотя бы по тому, как невероятным образом растворенная в воздухе влага била в лицо и струилась по корпусу механической птицы длинными полосами воды. В считанные мгновения мой хартунг промок до нитки. Стало холодно, дрожь пробирала до костей.

Мику-ра кричал что-то сзади, но я не понимал, что именно. Его слова доносились, словно через ткань – приглушенные, обезличенные и бессмысленные.

Неожиданно пелена рассеялась, и мы оказались в месте, похожем на огромное ущелье, стены которого состояли из невероятных размеров клубов холодного пара – таких же, через которые мы летели только что. Как и в обычном каменном ущелье где-то высоко вверху виднелся клочок голубого неба – настоящего неба! Это маленькое яркое пятно над головой сейчас казалось вестником того, что мы еще живы. Хоть неизвестно, надолго ли, и неизвестно, остались ли мы еще самими собой.

Я рискнул посмотреть вниз и увидел, как уходит ущелье в туман, в перистую темную массу. Подвижную, словно живую. И там, за ней, что-то еще.

Впрочем, это было лишь мгновение. Птица быстро пересекла открытое пространство и врезалась в противоположную стену ущелья. Она казалась такой материальной, что я инстинктивно закрыл лицо рукой, ожидая удара. Но его не было. Ши-те летела дальше, хоть мы снова оказались практически слепыми. И везде вода. Очень-очень много растворенной в воздухе воды. Я почувствовал, что под ее весом птица становится тяжелее.

– Взлетай! Прошу тебя! – сказал Мику-ра. Последнюю минуту он молчал – видимо, считая себя уже лишенным всякой оболочки. Хотя уверенности в том, что это не так, у меня не было до сих пор.

– Пора, – ответил я и удивился тому, как странно меняются звуки собственного голоса.

Осторожно опустил хвост и усилил давление на небесный камень. Зацепиться взглядом не за что, но птица нехотя пошла вверх. Должна была лететь вверх. В эти минуты мне потребовался весь мой опыт для того, чтобы не перевернуться в этой бесплотной пелене, где верх ничем не отличался от низа, а глаза предательски заливало водой.

Водой ли? В какой-то момент я осторожно облизнул губы. Потом еще. И не почувствовал ничего. Это – чистейшая холодная вода, такая редкая и ценимая на Архипелаге.

А потом – момент, который я не забуду никогда. В глаза ударил ослепительный свет, настолько яркий, что в первое мгновение я подумал: «Ну, все… Вот так и выглядит Начало». Но руки все еще сжимали рычаги птицы, а к телу неприятно лип мокрый хартунг, который к тому же продувал встречный поток воздуха.

Всего несколько секунд потребовалось, чтобы глаза снова обрели способность видеть. Оказалось, что ослепительный свет – это солнечные лучи, такие родные и привычные. Они отражались от мокрого металлического корпуса машины и распадались на множество искр, но были все тем же светом, от которого наше зрение уже успело отвыкнуть во время полета в полутьме Ничто.

Ши-те вырвалась из облака под углом и не совсем там, где я этого ожидал, но… она сделала это. Я сделал это. И мы живы!

Прямо над головой на большой высоте поблескивала сотами небесных камней подошва какой-то земли. По форме она сильно напоминала Зеленый остров. А в стороне, далеко на восходе, можно было рассмотреть расплывчатое пятно Огненного острова. И он был реальным. Таким же реальным, как и всегда.

И ни одной храмовой птицы рядом.

24. Когда оружие бессильно

Так закончилась эпоха Моту-ра – долгие три с лишним солнечных цикла, на протяжении которых люди снова и снова выбирали его главным законником. Многие ждали от него большей решительности, кое-кто считал его скорее оратором, чем политиком. Немало было тех, кто критиковал его приверженность традиционному порядку, подобно Мику-ра, но еще больше людей чувствовали в этой приверженности стабильность. Они верили: тот образ существования, к которому они привыкли, сохранится и станет достоянием новых жизней, а потом – их новых жизней. Вероятно, в это верил и сам Моту-ра.

А теперь его нет. И все это было так случайно и так… быстро. Слишком быстро.

И никто не знал, чего ждать теперь. Общественный порядок, в основе которого лежала свобода воли и вера в незыблемость политического устройства, рушился на глазах. Люди Огненного острова скорбели по Моту-ра, но в еще большей степени теряли веру в сложившийся порядок. Какой же тут порядок, если главного законника могли отправить к Началу несколько всадников на механических птицах? Несколько «добровольцев», направляемых невидимой рукой.

А еще впервые за много солнечных циклов Огненный остров остался без главного законника. Впервые с тех пор, как легендарный Иу-ра посчитал себя виновным в Голодном Времени и бросился с края в Ничто.

Впрочем, это ненадолго. Всего через пару дней – Оту-мару, и теперь стало понятно – дата Аракорат-мару была названа не случайно. Все продумано до мелочей. Слишком сильны были теперь пораженческие настроения, а два дня – слишком мало, чтобы оправиться от трагедии и найти нового лидера.

То и дело в голове проносилось: что я буду делать, если человек-из-Храма станет главным законником? Мне нужно быть готовым покинуть остров. Но куда мне лететь? Куда можно сбежать на Архипелаге, который раньше казался таким громадным, а теперь – тесным до безнадежности.

Смогу ли я взять с собой Миа-ку и Тами-ра? Ши-те без труда поднимет нас троих в небо, но захочет ли Миа-ку? Будет ли готова бежать со мной? И снова-таки – куда бежать?

А еще… Так странно было понимать, как много значил теперь слепой случай. Спасение Мику-ра и потеря жизни Моту-ра – дело сиюминутного каприза. Не откажись главный законник от полета на Ши-те – все было бы иначе. Возможно, все было бы иначе даже в том случае, если бы Тот-ра не поленился повернуть второе седло на моей птице. Но все случилось так, как случилось.

Мику-ра был жив, а Моту-ра – нет.

Обо всем этом я думал на следующий день после злосчастного Аракорат-мару, сидя на одной из террас рядом с Площадью. Это место я любил особенно. Укрытая с двух сторон стенами высоких умм, площадка была почти не видна со стороны, но удобно нависала над проходом. Отсюда можно смотреть на людей, идущих к Площади, оставаясь незамеченным. Еще более привлекательной террасу делал кустарник, удивительным образом проросший сквозь каменистый фундамент. Эти заросли создавали некое подобие тени, жизненно необходимой в жаркие дни.