Олег Фролов - Хроники Тиа-ра: битва за Огненный остров

– Храм есть неизбежность. Храм есть неизбежность, – повторил он еще раз тем же тоном, будто давая возможность глубже прочувствовать эту мысль тем, кто до сих пор сомневался в ее правильности.

Большой рупор затейливой конструкции на подставке многократно усиливал голос и делал его еще более механическим, чем он был на самом деле. Пролетая над Площадью, я мог разобрать отдельные слова, которые, казалось, звучали откуда-то из чрева птицы, а не с поверхности острова.

– Некоторым кажется, что выбор есть. Некоторым кажется, что Храм можно выбрать или не выбрать так же, как мы выбираем женщин для инициации.

Это не так. Храм внутри нас, и его выбор сделан уже тем, что мы существуем. Мы можем выбирать Рукотворное, но не в силах изменить Запретное и познать Непознанное. Храм есть то, как мы мыслим, и это неподвластно свободе воли – пусть даже самой сильной.

Выбрать или не выбрать Храм невозможно. Но можно выбрать дорогу к Храму. Именно это мы и делаем сегодня, именно это – в наших силах.

Одна дорога – покориться тому, чем мы есть на самом деле, и принять неизбежность. По этому пути готов я провести людей Огненного острова. И тут больше нечего говорить.

Другая дорога – это боль, страх и бесполезная борьба за навязанные ценности. Борьба эта бесплодная, ведь Храм победить невозможно, как невозможно победить себя самого. Но даже пытаясь сделать это, мы балансируем на грани, взывая к Вмешательству. И Вмешательство уже здесь, а значит – здесь еще больше боли и страха в жизни каждого из нас.

По мере того, как говорил Тик-ра, волны на поверхности толпы только усиливались. Кто-то требовал, чтоб оратор прекратил говорить, кто-то взывал его к ответу за преступления храмовников, но многие жадно ловили каждое слово, подавшись вперед, ближе к трибуне. Как будто человек-из-Храма мог сказать что-то новое.

Но что бы он ни говорил, почти все отмечали про себя то, что делает он это все лучше и лучше. И пусть сам он, как и прежде, оставался живым рупором чужих идей, говорящим в другой, настоящий рупор, делал он это значительно более убедительно, чем в тот далекий первый раз. Чтобы каждый из нас не думал о Тик-ра, он становился все более опасным противником.

Силы, которые на самом деле стояли за всем происходящим, сражались живым оружием, говорили через живые рупоры, но сами оставались в тени. Таков был мир, в котором мы очутились. Но разве он не был таким всегда?

В тот момент, когда Тик-ра заканчивал свою речь, храмовые птицы приблизились к закатной бухте, но не ворвались в проекцию острова, как они делали обычно, а разошлись в разные стороны вдоль ее границы. Две Камо-те огибают землю с лунной стороны и одна – с не-лунной. Оставшаяся, четвертая птица сделала круг на месте и по спирали ввинчивается в небо, поднимаясь все выше.

На почтительном расстоянии я провел пару машин вдоль границы проекции, но не стал сближаться. Хорошо усвоив урок первого столкновения с машинами противника, я не стремился встретить их лоб в лоб. Скорее, старался «подхватить их на хвост», как выражался Кир-ра. Это позволяло некоторое время удерживать храмовника в секторе, открытом для стрельбы из самострела.

Впрочем, сейчас этого не требовалось. Или пока не требовалось. Всем своим видом чужаки демонстрировали нежелание сражаться. Их цель была другой. Все, что им было нужно, – показать, что Храм здесь. Храм следит за всем происходящим, и именно от этого зависит дальнейшее развитие событий.

Конечно, это давило на людей на Площади, на тех, кто еще сомневался. Не могло не давить.

Тем временем на трибуну взобрался Кимму-ра – обязательный атрибут любых выборов главного законника. Несмотря на то, что выступать перед публикой ему приходилось с завидной регулярностью, делать это мастерски или хотя бы хорошо он так и не научился. Мысль обрывалась, тут же перескакивала в совершенно другую сферу, а потом, вдруг оставшись без аргументов, неожиданно срывалась на эмоции. При этом сам претендент то приближался к рупору слишком близко, и его голос превращался в неразборчивое гудение, то делал шаг назад и терял всякие шансы быть услышанным.

Храмовые птицы, огибающие остров с двух сторон, все еще не пересекали его проекцию и двигались на небольшой скорости. Они, скорее, неспешно парили, ожидая развязки, чем двигались к конкретной цели.

Больше меня беспокоила та машина, наездник которой взобрался на большую высоту и уже там все-таки пересек границу острова. Я мог бы начать преследовать его, но на то, чтобы поднять так высоко тяжелую Ши-те, уйдет немало времени, а контролировать другие Камо-те, которые пока что мирно скользили вдоль барьера, будет проблематично. Конечно, на это и рассчитывали храмовники, разделив силы. Даже не собираясь нападать, они демонстрировали, что задержать или остановить их невозможно. Хотя бы благодаря численному перевесу.

– Кружись вокруг Площади, – крикнул сзади Кир-ра, угадав мои сомнения.

Он прав. Если мы не можем быть во всех местах одновременно, мы должны быть там, где нужны больше всего. Сужая круги и увеличивая высоту, я постепенно занял место над самым центром острова – над Площадью.

Один из храмовников все еще сверху и порядком нервирует, заставляя постоянно задирать голову. Но, по крайней мере, теперь я смогу быстро среагировать, если он начнет пикировать вниз.

Неровная, сбивчивая, но по большей части пустая речь Кимму-ра убаюкала толпу. На ее поверхности сейчас едва ли можно было рассмотреть движение. Ничего особенного не происходило и здесь, в воздухе. Храмовая птица над нами делала круг за кругом, три другие огибали остров с двух сторон. К этому моменту я уже порядком продрог, но кроме этого никаких проблем не испытывал. Птица послушно реагировала на каждое движение рычага, а Кир-ра за моей спиной был готов ответить на любую угрозу. Ну или почти любую.

В какой-то момент толпа внизу снова оживилась – отдельные группы придвинулись поближе к трибуне. Так я понял, что на ней появился Мику-ра. И хоть сама его персона пока не вызывала какой-либо очевидной реакции, слова, которые он произносил, производили заметный эффект. Даже сквозь свист воздуха, рассекаемого металлическим туловищем птицы, я расслышал рокот возмущения вперемешку с одобрительными выкриками. В разных сочетаниях и пропорциях.

На смену монотонному, назидательному тону Тик-ра и рваным репликам Кимму-ра пришел голос, который то нарастал и достигал пика, едва не срываясь на крик, то успокаивался и звучал так, как звучит голос приятеля при встрече. То ускорялся, бросая в слушателей факты и цифры, то замедлялся, тщательно выделяя каждое слово.

– Когда я был новой жизнью, – говорил Мику-ра, – то постоянно слышал: Рукотворное, Запретное и Непознанное – вокруг и внутри нас. Я слышал и верил в это, как верят в это все новые жизни. Но потом, спустя много солнечных циклов, я вдруг понял: Непознанное остается таковым только до тех пор, пока кто-то не откроет эту тайну, а Запретное существует ровно столько, сколько какая-то сила сможет удерживать запрет в силе.