Олег Фролов - Хроники Тиа-ра: битва за Огненный остров

«Засверкали искорки гнева» – просто штамп, словесный оборот, который использовали, наверное, уже много раз. Но если ты знаешь человека хоть сколько-нибудь хорошо и привык к его мимике, выражению глаз, тону голоса, то уж точно сможешь распознать, когда его гнев выливается наружу – в резко сказанной фразе, неожиданном оскале, колючем и прямом взгляде. Именно таком, какой был у Кир-ра сейчас.

Сказав последнюю фразу, он сделал шаг навстречу и положил руку на мое плечо. И этот жест не был дружеским.

Не знаю, к чему бы привела в итоге наша беседа, если бы на площадке не появился Тот-ра. Что бы ни происходило на Площади, я уверен: его взгляд намного чаще следил за полетом Ши-те, чем был направлен на трибуну. И несмотря на то, что внешне главный механик не очень-то эмоционален, все происходящее в небе он всегда воспринимает так, будто сам находится в седле птицы. Или даже еще острее. Ведь там, на земле, ничего изменить нельзя.

Казалось, открытой ладонью Тот-ра едва прикоснулся к Кир-ра, но того почти что отбросило назад, как от сильного толчка.

– Тебе нужно уйти, – сказал Тот-ра, даже не глядя в глаза наезднику.

В эту минуту я почувствовал себя новой жизнью, которая поссорилась с товарищем и почти ввязалась в драку, но вовремя оказалась под защитой матери. Немного унизительно, но безопасно.

– Сядь! – тут же скомандовал мне механик.

Я послушно опустился на камни.

Тот-ра осторожно разорвал ткань на моем боку и осмотрел рану. Впрочем, уже в первые секунды я увидел, как пара глубоких морщин над его переносицей разгладились. Наверное, количество крови на одежде наводило на мысль, что повреждение серьезное. Серьезнее, чем на самом деле оказалось.

– Ничего опасного. Порез глубокий. Но быстро заживет, – сказал он, поднявшись на ноги. Не задумываясь, вытер запачканную кровью руку о хартунг, на котором уже было множество пятен от машинной смазки, полировальной смеси и неизвестно чего еще. – Что случилось?

В нескольких предложениях я описал Тот-ра свой сегодняшний полет, не забыв про самые яркие детали. Некоторые из них я еще и сам не понял и не осознал, но пока говорил – вдруг почувствовал отчетливо. Так, как будто я еще там.

Страшно подумать, но если бы траектория стрелы, зацепившей меня, была немного другой, я мог бы лишиться жизни в ту же минуту. А может, не сразу, но оттого еще хуже. Мое возвращение к Началу могло быть мучительным.

Подобно вспышке в Ничто в голове мелькнула мысль: а ведь меня могло ранить просто чуть серьезнее. Немного сильнее. Наверное, я бы смог посадить механическую птицу, но потерял бы способность летать надолго. Может, я был бы счастлив стать свидетелем, а не участником этой войны – невольно, без угрызений совести и душевных терзаний. С достоинством ушел бы на покой. Пусть не навсегда, но на такое количество времени, которого бы хватило для развязки всей этой истории.

Тот-ра слушал молча, но на его переносице снова углубились морщины сосредоточенной, контролируемой, но сильной тревоги.

Когда я почти закончил, на площадке появился Мак-ра. С неуместным пафосом он поприветствовал меня открытой ладонью – странным и до сих пор непривычным для меня жестом нового времени. Механик тяжело дышал. Судя по всему, он бежал с самой Площади.

С Площади! Появление этого человека вдруг вывело меня из внутреннего оцепенения, и я вспомнил главное. Главное, без чего не имеет значения тяжесть раны, способность летать и моя, пока что спасенная, жизнь.

– Кого выбрали? – чуть не закричал я, слишком уж резко вскочив на ноги. В боку неприятно резануло.

– Не знаю… – пожал плечами Мак-ра. – Еще не объявили.

– Эх…

– …На трибуне только развернули зачем-то белое полотно… – добавил он.

– Белое полотно! Белое! – закричал я, как безумный.

Тот-ра вопросительно вскинул вверх бровь, а его помощник даже сделал шаг назад. На всякий случай.

Они еще не понимали, что это все значит. А я знал! Знал, что сегодня мы потерпели поражение в воздухе, но одержали несравнимо более важную победу здесь, на земле. И эта земля – снова моя по праву.

Счастье усталое, вымученное, но искреннее. В один момент я простил все и всех, хотел поделиться своим счастьем с Кир-ра, но его на площадке уже не было. Ушел незаметно и, кажется, унес с собой обиду за мою спасенную жизнь, за тот риск, на который пошел, не раздумывая.

Как я узнал позже, решающую роль в голосовании действительно сыграли книговеры. Они сделали так, как обещал Тода-ра, и эти двести голосов определили исход выборов.

Кто мог предположить, что их так много? Кто вообще воспринимал их всерьез? Уж точно не я.

Позже, спустя какое-то время, я узнал, что женский род Коту-ма-ку все-таки выступил за Мику-ра. Весь, как один, все пятьдесят жизней. Возможно, и их выбор тоже оказался решающим. Но кто его определил? Неужели мой разговор со старейшей – тот разговор, который я считал полным провалом?

А вот мой женский род не проголосовал так, как было обещано. Наверное, Миз-ку просто забыла о разговоре еще в ту секунду, когда я сам требовал для нее в проходе земляных орехов. А может, и не забыла, но заблудилась где-то между реальностью и вымыслом, потеряла главное, что должна была донести до других матерей. Их голоса рассеялись, как пыль, среди нескольких малоизвестных претендентов.

27. Палец Мику-ра

После того, как механик оболочек туго перетянул порез тканью, боль только усилилась. Не добавила приятных ощущений и заживляющая мазь из трав. Быть может, она действительно заживляла рану, но и кожу жгла немилосердно.

Словом, когда уже затемно я вернулся в свою умму, идти куда-то мне хотелось меньше всего. Я просто сел среди вещей, разбросанных на полу утром, а теперь почему-то казавшихся чужими и бесполезными. Рядом раскинул полы один из хартунгов. Увидев его, я механически подумал о той одежде, которая была сейчас на мне. Испачканная кровью и разорванная на боку, она уже ни на что не годилась.

Жаль, я любил этот хартунг. Да и достать новый будет непросто – нехватка ткани на острове ощущалась все сильнее.

В тот момент, когда я уже собирался сбросить одежду и забраться в постель, в арке входа появился Сог-ра – вестник того, что долгое-долгое Сегодня еще не закончилось. Его темный силуэт на мутно-сером фоне прохода выглядел даже угрожающе.

– Мику-ра хочет тебя видеть, – пробормотал он, не поздоровавшись. – На террасе. Ты знаешь где.

– Но… – собрался было запротестовать я, но сразу понял, что здесь и сейчас спорить не с кем. А еще, несмотря на усталость и боль в боку, мне и правда интересно. Интересно, что скажет обо всем этом сам Мику-ра, которого я так и не увидел после голосования.

– Хорошо, – произнес я. – Передай ему, что скоро буду.