Журнал «Знание-сила» - Знание-сила, 1997 № 06(840)

Странно, к слову, что российская печать (даже педагогическая) обошла дружным молчанием эту сенсационную статистику. (Кстати сказать, впервые на моей памяти столь беспощадно трезвая оценка продуктивности образования звучит из уст руководителя российского масштаба).

Могут сказать, правда, что цифры, обнародованные г-ном Щадриковым, по крайней мере преждевременны. Дескать, люди еще не успели перестроиться под новые запросы жизни; результаты этой перестройки скажутся позднее и тому подобное.

Думаю, что это заблуждение. В гигантской стране языковую культуру не поднимешь, уповая лишь на узкий круг людей, что занимаются обменом научно-технической информацией на внешнем рынке, или делая ставку на «коммуникативный эффект» небольшого числа крупных портовых и индустриальных центров. Развитие торговли и промышленности не имеет прямого отношения к повышению культуры и образованности общества. Это не подтверждается ни фактами жизни, ни научными исследованиями. Скажем, сегодня мы очень обширно торгуем с Италией — рынок забит итальянской мебелью, одеждой, бытовой техникой. Но кто возьмется утверждать, что уровень знания итальянского языка в стране повысился?

Язык, в отличие от математики или истории, нельзя знать «фрагментами» или «чуть-чуть», или только познавая его закономерности. Либо ты говоришь на нем, работаешь, читаешь, размышляешь, либо нет. Третьего не дано.

Между тем школа по сей день не замечает этой особенности людской речи.

Вся методика преподавания второго языка строится как бы наперекор природе человеческой.

Согласно действующему подходу к этой проблеме, чтобы освоить тот или иной язык, надо сперва изучить его научные основы, разобрать на части: звуки, слова, формы, правила. А после — заново собрать. Правила этой сборки языка (путем воспроизведения чужих мыслей чужими словами) и стали повсеместно содержанием шкальных уроков. Язык из органичной «формы человеческого бытия» был незаметно низведен до уровня утилитарного «средства общения». Вы скажете: какая разница? Она огромна.

Если бы меня спросили, для чего язык дан человеку, я бы ответил так: чтобы он прожил свою жизнь человеком. Разве не очевидно, что язык — это прежде всего сам человек, то, что отличает нас от всех живых тварей на Земле и объединяет в человечество? А говорим мы потому, что свободны в выборе средств выражения собственного «я». Жить с этим «я* на чужом языке и значит, очевидно, овладеть иным наречием. Отсюда главная задача педагога — помочь ученику развить в себе чужой язык. Нечего и говорить, что школу эта цель волнует менее всего. Дети впустую тратят усилия, годами изучая строй языка. Тогда как в действительности, когда мы говорим, то в момент говорения не знаем, ни какие слова будем употреблять, ни в каких формах их поставим, ни что за чем последует.

Мне кажется, что пересмотр основ методики преподавания второго языка с позиций, позволяющих по-новому взглянуть на «человека говорящего», привел бы к грандиозным сдвигам в отношении к этой учебной дисциплине. Она могла бы стать одной из самых любимых детьми. Пока же, честно говоря, этот предмет — один из самых ненавистных.

В итоге даже те из нас, кто знает два- три языка, пользуются ими во имя чисто прагматических целей. Утвердиться в жизни, прокормить семью, продвинуться по службе. Такому обращению с собой, со своим знанием я противопоставил бы в корне другой подход: постижение языка как явления культуры, инструмента для духовного обогащения и личного прогресса. Одно дело смотреть в русском театре английскую пьесу, другое — оказавшись в Лондоне, наслаждаться постановками шекспировских трагедий в оригинале в том самом зале, где играл Шекспир. Вы погружаетесь в другую жизнь, историю, литературу, живопись, театр. Язык при этом служит вашему духовному развитию, «работает» проводником культуры, а не банальным «средством общения». Тут начинают действовать совсем другие стимулы, и результаты получаются иные. Если же этого нет, то нет и настоящего образования.

Поверхностное владение языком в чем- то сродни незнанию. С другой стороны, переводчик — это разве профессия? В конце концов каждый специалист должен быть и переводчиком себе в открытом мире.

Все, что преподается в школе (формулы, законы, открытия), имеет авторов. Язык же — это такое «произведение», автором которого является... каждый. Даже ребенок!

Так что если мы действительно хотим учить живому, «авторскому* языку-речи, а не науке о нем, то должны как минимум во всеуслышание заявить об этом. В том числе «прописать» эту задачу и в документе об образовании. Очевидно, если конечная цель будет более строго очерчена, то и стремление к ее достижению будет в известной степени влиять на весь образовательный процесс. Должна претерпеть изменения и система оценки знаний — иначе школьную процентоманию (а с ней и формализм) не одолеть.

Стоит подумать и о радикальных изменениях в самой так называемой методике преподавания предмета. Говорю «так называемой», поскольку никогда еще ни у нас, ни за рубежом не было достойного научного обоснования тех методических положений, которыми пользуется школа.

Короче, школе нужен эффективный и доступный метод обучения. Надо привлекать на сторону передовых идей как можно большее число тех, кто хочет и будет учить языку по-новому. Для этого нужна большая просветительская работа. И отечественной прессе еще предстоит сказать здесь свое слово.

Мне могут снова возразить: но существуют же коммерческие курсы! Там, дескать, пусть себе и учат по альтернативным технологиям.

Должен разочаровать читателей. Увы, на краткосрочных курсах в девяноста случаях из ста господствует (речь — о методике) всего лишь «интенсивный вариант традиции», правда, приспособленный ко времени: с притопами, прихлопами и тому подобное. Но зачем же ограничиваться переучиванием взрослых людей — латать школьные дыры, взимая за это немалые деньги, если можно сразу сделать хорошо — сегодня и для будущего? Чтобы человек раньше начинал жить, осваивая чужой язык,— на заре своей карьеры, а не перед закатом!

Казалось бы, кто против? Есть, к сожалению, такие. Даже в Академии образования по-прежнему во многих кабинетах крайне настороженно встречают все, что не соответствует традиции. И не дают прохода новому. •

Золотая трубка товарища Сталина

Золотое перо А. С. Пушкина