Журнал Поляна - Поляна, 2013 № 03 (5), август

От шхуны или небольшого зверобойного бота осталась примерно половина, выдавленная льдом высоко на камни. Обломки мачты, расщепленные доски обшивки и остатки шпангоутов выглядели так, будто гигантский дракон перекусил этот парусник пополам, будто неведомый великан разрубил шхуну надвое тупым мечом.

Гарт стал медленно обходить остатки кораблекрушения кругом, и тут из расщелины в досках разбитой рубки вылетела трясогузка.

— Цивить-цивить, цирли-ти-ти! — птичка уселась на обломке мачты и закачалась, укоризненно поглядывая на человека живым черным глазом. Откуда ни возьмись и вторая пичужка — белые щеки, черная шапочка и черная грудка, «цитти-цирли!» — оказалась рядом с первой.

— Не надо мне вашего гнезда! Я совершенно случайно здесь, поверьте!

— Цитти-цитти-цирли! (Ну так отойди подальше, не мешай!)

— А вы откуда взялись тут, на 75-ой параллели?

— Цли-и, цли-и, ти-и! (Из Марокко!)

— Но это ж какая морока — лететь из Марокко!

— Цирли-цирли-цивлить! (Не так уж просто. Но тут — наша Родина!)

— Мое почтение, храбрые пичужки. Ухожу, ухожу!

Гарт заглянул в полуразрушенную рубку. Среди обломков дерева и осколков стекла, тускло отсвечивая латунной набойкой, лежал сорванный с места штурвал.

Сашка осторожно поднял его. Отошел подальше, чтобы не беспокоить птиц, и осмотрел находку. Крепкое дерево изделия все еще держало в себе рукояти, но они уже поддавались нажиму, и Сашка без труда раскачал и вытащил одну. Осмотрел эту державку, отполированную за многие годы прикосновениями человеческих рук, и вставил ее на место: одно к одному принадлежит, пусть будет, как было.

На изогнутой латунной полосе, привинченной к штурвалу шурупами с крупными красивыми головками, легко читалась надпись: «Navigare necesse est, vivere non est necesse».

Сразу вспомнились уроки латыни в институте и многие попытки правильно передать по-русски смысл этого латинского изречения от которого пересыхает в глотке и волосы на голове шевелятся.

«Плавать по морю необходимо, жить не так уж необходимо».

«Жить не обязательно. Плавать по морю обязательно».

«Кто на море не бывал, тот не жил на свете».

«Плавать по морю необходимо, жить необходимости нет».

Последний вариант и был принят за наиболее близкий по смыслу к оригиналу. Но и он не передает всей чеканной гордости, всей высокой жертвенности, всей дерзости изречения Гнея Помпея.

В бытность свою консулом Римской республики Помпей получил от сената полномочия на закупку пшеницы в Африке. В Италии случился неурожайный год, и Рим остро нуждался в хлебе.

Когда корабли были уже загружены и стояли у причалов, готовые к отплытию, неожиданно разразилась буря, грозившая сорвать корабли с якорей и выбросить их на берег. Единственным спасением было презреть опасность и выйти в море. И Помпей обратился к матросам флотилии с короткой речью:

«Мужи римские! Выйти в море необходимо, жить необходимости нет!» И первым шагнул на сходни. И моряки, все как один, заняли свои места у такелажа.

«Неужели весь экипаж погиб в ледяной воде или разбился о скалы во время шторма?» — Гарт вспомнил себя самого на гребне стремительно несущейся к берегу прибойной волны, и мороз прошел между плеч.

«От скал тех каменных у нас, варягов, кости. Мы в море родились, умрем на море!»

Смотреть на море расхотелось. Он вышел на кромку берега и прошелся туда-сюда в надежде найти следы потерпевших кораблекрушение в давние-предавние годы. И обратил внимание на песца. «Домашняя животная» лежала, свернувшись клубочком, на ярко-зеленом мху и внимательно наблюдала за человеком. И это моховое пятно имело четкую круговую форму, чего никогда не бывает в тундре. А в тундре никогда ничего не бывает просто так.

Гарт шуганул песца шлепком по заду. Черныш обиженно тявкнул и отскочил. Гарт наклонился, запустил обе руки в эту плотную зеленую шубу и рванул ее к верху. Черные зерна блеснули в зелени. Набрал горсть. Древесный уголь. Старый, полураспавшийся. Между пальцев можно растереть. Сашка снял весь слой мха.

Вот так новости!

Открылось кострище.

С толстенным слоем углей.

Здесь жгли огонь не один день.

Все ясно. А же где стояла палатка?

А вот! Рядом с огромным длинным валуном, который, как динозавр, выставил свой зубчатый гребень из мерзлой глины — ровная ярко-зеленая площадочка. Сашка снял мох и с нее. Открылись лежащие рядом три широкие, толстые доски. Охотник поднял одну. Строганая. Верхняя сторона, изъеденная гнилью и мохом, крошилась под пальцами. Нижняя, лежавшая на мерзлоте, — почти как новая.

Максимум двое могли уместиться на такой малой площади. Где же стояли остальные палатки? Поиски ничего не дали. Лишь несколько остатков колышков, беспорядочно набитых вокруг досок, освободил Гарт из-подо мха. Значит, не было палатки, значит, просто обрывки паруса натянули от дождя и ветра.

Неужели только двое моряков спаслись в тот несчастливый день? Сашка еще раз обошел остов корабля кругом. Внимательно осмотрел каждую досочку сохранившейся носовой части обшивки. Но если была какая-то надпись, то краска давно осыпалась от дождя и мороза. Интересно, сколько лет должно пройти, чтобы на углях вырос мох? Чтобы толстый слой мха вырос на мертвом, сгоревшем дереве?

Где-то в этих местах погибла в 1913 году экспедиция геолога Владимира Александровича Русанова на судне «Геркулес». Искали экспедицию в 1914 и в 1915 году. Моторная шхуна «Эклипс» под руководством знаменитого норвежца капитана Отто Свердрупа вышла на поиски из Архангельска, имея радиостанцию на борту, но сама попала в ледовый плен. Близ устья Нижней Таймыры «Эклипс» вмерзла в лед и зазимовала.

Ледокольные пароходы «Таймыр» и «Вайгач» под общим руководством капитана Бориса Вилькицкого вышли из Владивостока, двигаясь Северным морским путем к Архангельску. В августе 1913 года, встретив на траверсе мыса Челюскина непроходимые льды, Вилькицкий приказал отвернуть к северу. Так был открыт огромный архипелаг: Земля императора Николая Второго, который большевистское правительство переименовало затем в архипелаг Северная Земля.

«Navigare necesse est…»

Увидев, что человек копается в земле, Черныш тоже стал с деловитым видом нюхать мох и раскапывать-разрывать его передними лапками. И не без результата. Вскоре он выкопал половинку нижней челюсти оленя с отлично сохранившимися зубами и несколько тонких нерпичьих ребрышек.

— Вот спасибо, помощник хвостатый! Дай поглажу тебя по головке. Заслужил! Теперь я вижу: эти люди здесь охотились!

Но Черныш тявкнул и отскочил. Во всем он доверял человеку, но притронуться к своей голове не разрешал.

— Ну, вот! Я приручить тебя собрался. А ты все как дикий!