Журнал Поляна - Поляна, 2013 № 04 (6), ноябрь

— Идем дальше, — сообщила Евдокия и вновь прикоснулась к голове Аполлинария. — Следующее состояние — крайнее отчаяние.

При этих словах, едва успокоившийся Аполлинарий, тоскливо скосил глаза и, заламывая руки, пустил слезу… Среди зрителей послышался смех. Кто-то сказал: «Ну артист, дает, а?»

Евдокия притронулась к голове Аполлинария в третий раз.

— И наконец, я добавляю гнетущий страх!

Аполлинарий затравлено глянул по сторонам, явно намереваясь сбежать…

— Ну, хватит, — сжалилась, наконец, Евдокия. — Теперь вы, — обратилась она к Ивану.

Аполлинарий, утирая слезы, сошел со сцены.

— Рекомендую, — на ходу бросил он Ивану. — Непередаваемые ощущения.

Иван сел на предложенный стул. Евдокия проникновенно заглянула ему в глаза и спросила с участием:

— Вам очень одиноко?

— Да, — честно признался Иван.

— А вы хотели бы это как-нибудь изменить? Давайте попробуем? — ласково предложила Евдокия. — Я буду задавать вопросы, а вы мысленно переадресуйте их тому, кому я скажу. Ответ может прийти в виде физического ощущения, эмоции или даже видения. Обо всем тотчас сообщайте мне.

Иван кивнул.

— Закройте глаза, — приказала Евдокия. — А теперь обратитесь к силе, которая отвечает за ваше одиночество, и поздоровайтесь с ней.

Иван улыбнулся, но, закрыв глаза, погрузился в какую-то темную глубину… Что происходило дальше, Иван не помнил, но, когда он пришел в себя, Аполлинарий хлестал его ладонями по щекам и брызгал водой. Со всех сторон над ним склонялись люди.

— Очнулся, — объявил Аполлинарий. — Разойдитесь вы! Дайте воздуха человеку!

Евдокии поблизости не было.

— К роднику бы его надо, — посоветовал кто-то.

— Что со мной?.. — спросил Иван, поднимаясь.

— Что с вами? Ха-ха!.. Да вы черный медиум! — взволновано прокричал Аполлинарий. — Ну, слава богу, все в порядке. Идите, отдыхайте…

Иван забрался в палатку, но от жары долго высидеть там не мог и спустился к роднику.

У родника в чем мать родила плескались две молоденькие девицы, а какой-то бодренький старичок с подкрашенными перекисью волосами, сидя на пригорке, кричал им весело:

— Да не смотрю я! Чего вы! Вот, тоже… Что я — не видел, что ли?!

Девицы смеялись и грозили ему пальчиком.

К вечеру погода испортилась. Небо заволокло серой мутью, накрапывал дождичек, все прятались по палаткам, кутаясь в одеяла. Делать было решительно нечего. Разговоры иссякли. На алкоголь был наложен строжайший запрет, и приехавшие колдуны мерзли и дремали от скуки. Только несколько энтузиастов пытались разогнать тучи посредством магических пассов…

Иван и актриса, которую, как выяснил Аполлинарий, звали Эльгой, сидели на надувном матраце, Аполлинарий расположился напротив, подложив под себя рюкзак.

— Ну и напугали вы нас, — вспомнил Аполлинарий. — А что вы Евдокии наговорили, так это ужас!

— Я? — испугался Иван.

— Вы сначала обозвали ее старой коровой, причем совершенно чужим голосом послав ее ко всем чертям. Она спрашивает: «Вы — холодайн?» А вы ей: «Не твое собачье дело!» Я прошу прощения… Она: «Позовите полный потенциал». Ну, тут вы ей такое ввернули… Она вам: «Уйдите в место покоя». А вы говорите: «Если ты, свиное рыло, сама не уберешься по-хорошему, тебя — старую ведьму, ни один гид не сыщет!» Тут ее со сцены как ветром сдуло.

— Я так говорил? — ужаснулся Иван.

— Масса свидетелей!

— Боже мой!..

— Да не расстраивайтесь вы. Подумаешь! Она заслужила. Знаете что, — сказал вдруг Аполлинарий, — дайте-ка мне почитать вашу книгу.

— Пожалуйста, — согласился Иван. — Кстати, вы на ней сидите.

Аполлинарий достал книгу из рюкзака.

— Не знаю, как это объяснить: какое-то двойственное ощущение. Словно одна рука берет, а другая отводит. Смотрю на нее и чувствую ужас и восторг.

Эльга поежилась.

— Когда меня спросили: «Что вы чувствуете, глядя на фонарный столб?» — я ответила: «Оргазм!» — она засмеялась. — Что еще может чувствовать женщина, глядя на фонарный столб?

— Странная ассоциация, — улыбнулся Аполлинарий. — Я, наверное, почувствовал бы одиночество.

Эльга пожала плечами, достала сигареты и пересела ближе к выходу. Вскоре палатка наполнилась сизым маревом.

Аполлинарий, сославшись на то, что его «там ждут», выскочил под дождь.

— А вы говорили, что возвращаетесь домой через пустырь, — вспомнил Иван.

— Я переехала. У меня нет таких денег. Раньше за квартиру платил муж, а сейчас…

— Муж?!

— Ну, да. Я была замужем… Мне тогда было восемнадцать. Это целая история. В день свадьбы я даже хотела убежать. Да! — воскликнула она, заметив недоумение в глазах Ивана. — Я испугалась! Боже мой, зачем? Что я делаю? Я не хотела. Меня заставили… А я уже была на восьмом месяце. Потом муж поехал в Питер, а я в Москву. Сыну сейчас двенадцать лет. Раньше он жил со мной, а теперь с отцом. Я развелась и теперь наслаждаюсь свободой! Свобода! — Эльга взмахнула руками. — Я заплатила за нее! Сейчас мне нужна хотя бы комната, где-нибудь недалеко от центра, — добавила она печально. — Я, конечно, могу попросить Бога напрямую. Он мне поможет. Я знаю. Но это такой пустяк… — она посмотрела на Ивана и улыбнулась. — Расскажите о себе.

Иван растерялся. Рассказывать ему было нечего. В сравнении с переполненной событиями жизнью Эльги, его собственная показалась ему серой и непривлекательной. Он даже подумал, а не сдать ли одну комнату этой потрясающей женщине.

Словно читая его мысли, она спросила:

— Вы живете один?

— Разве я произвожу впечатление одинокого мужчины? — покраснел Иван.

— Я не права?

Иван почувствовал себя так, словно его прижали к стенке и сейчас начнут раздевать.

— Ну, скажем, не совсем…

— Понятно, — кивнула она. — У вас большая квартира?

— Двухкомнатная, — честно признался Иван.

— Не бойтесь меня. Я же вас не съем, — засмеялась Эльга. — Что из вас все приходится тянуть веревками? Улыбнитесь!..

Иван послушно улыбнулся.

— Вот так, — одобрила она. — Почему вы не радуетесь жизни? Она прекрасна! Знаете, я летала во сне… За руку меня держал ангел и говорил мне что-то… я не помню, что… А еще он показал мне книгу, где было написано, какие роли я сыграю…

Иван искал в ее глазах лукавство, но не находил, напротив, сам испытывал необычайную легкость.

Не прошло и часа, как он рассказал ей все и предложил поселиться в его квартире.

— Я заплачу, — серьезно пообещала она.

— Мне ничего не нужно, — стал отказываться Иван.

— Нет, я так не могу, — возразила Эльга. — Я всегда за все плачу.

Иван был счастлив. Иногда правда, ему казалось, что Эльга была похожа на тот ночной призрак… От этого его сладко пронзало искристой жутью. Мысль о том, что вокруг него ведется какая-то тайная потусторонняя игра, была как солнце, к которому гибельно приближаться, но в чьих лучах необыкновенно приятно нежиться на расстоянии.