Драмы и комедии

Г о л о с а. Ну вот еще!

— Выдумали бог знает что.

Я з в а. Демьян Демьянович и Клавдия Петровна! Прошу вас выйти на минутку в соседнюю комнату. Когда я крикну «можно», тогда вы и зайдете.

Ж л у к т а и К л а в а уходят.

Я з в а. Мы написали поздравление в стихах и хотим зачитать его, как только юбиляр войдет в комнату. Но вот беда, — мы не знаем, в какой области товарищ Чарский работает. Может быть, нам кто-нибудь подскажет?

Все молчат.

К о н я г и н. Ну что ж, давайте выручать хлопцев.

П е р в ы й г о с т ь. По-моему, он художник.

Я з в а. Где вы видели его картины? В Третьяковской галерее?

В т о р о й г о с т ь. Картины я не видел, но кто-то мне говорил, что он художник.

К о н я г и н. Вот здорово! Празднуем юбилей и не знаем, чей.

П е р в ы й г о с т ь. Может быть, вообще липа?

Ж е н с к и е г о л о с а. Что вы!

— Такой милый человек.

— Такой культурный.

П о ж и л а я г о с т ь я. А я знаю, кто он такой.

Все с надеждой смотрят на нее.

П о ж и л о й г о с т ь. Знаешь, а молчишь.

П о ж и л а я г о с т ь я. Он артист.

К о н я г и н. Вы в этом уверены?

П о ж и л о й г о с т ь. Ты видела его на сцене?

П о ж и л а я г о с т ь я. Нет, но он такой приятный, такие у него манеры…

П о ж и л о й г о с т ь (в самое ухо пожилой гостье) . Дура.

П е р в ы й г о с т ь. Я слыхал, что он выдающийся деятель искусства.

К о н я г и н. В какой области?

В т о р о й г о с т ь. Вот этим я не поинтересовался.

Ж л у к т а (кричит из дальней комнаты) . Можно?

Я з в а (кричит) . Еще нельзя.

П о ж и л о й г о с т ь. Это материал для «Крокодила».

Я з в а. Материал уже использован. Есть фельетон.

П е р в ы й г о с т ь. Где?

Я з в а. У нас в редакции. Называется «Жлукта всемогущий».

В т о р о й г о с т ь. Жлукта? Почему Жлукта?

Я з в а. Это настоящая фамилия нашего юбиляра.

П о ж и л а я г о с т ь я. Слышишь, Сеня!

Я з в а. Выяснено, что он никакой не деятель, а…

П о ж и л о й г о с т ь. Жулик?

Я з в а. Беглый завхоз одного учреждения.

Все ошеломлены.

П е р в ы й г о с т ь. Вот так штука!

Я з в а. Сбежал сюда от мобилизации в армию.

П е р в ы й г о с т ь. Вот тебе и племянник Луначарского.

П о ж и л о й г о с т ь. Так-так-так. И про кого же там говорится в фельетоне?

Я з в а. Про всех, кто пользовался его услугами. Так что не волнуйтесь, товарищи, никого не забыли.

Все забеспокоились. Празднично-банкетное настроение сразу погасло.

А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а. Это кошмар!

Я з в а. Относительно вас, Александра Михайловна, там только легкий намек на какие-то деликатные услуги.

А л е к с а н д р а М и х а й л о в н а. Ах! (Встает и уходит.)

К о н я г и н. Ну вот, слышали? Поздравляю вас, уважаемые коллеги! Дождались праздничка.

Г о л о с а. И вас, Антон Макарович! И вас.

— Коньячок-то вы с ним пили.

К о н я г и н. Не отрицаю, дорогие коллеги… Коллеги по позору. И я оказался в числе клиентов Жлукты. Как же мы попали в такое скверное положение? Кто по глупости, у кого твердости не хватило, а у кого и совести. И люди мы как будто неплохие, и дело поручили нам важное. Здесь я вижу и заведующих базами, и бухгалтеров, и торговых работников. Каждому из нас он оказал какие-то услуги, а выходит, что мы ему служили. Вот и помогли созреть такому фрукту. Жлукта — это же страшный тип. Эта пасть, мило улыбаясь, слопает вас так, что вы и опомниться не успеете. Для него нет ничего святого, кроме своего брюха. В то время, как люди переживают огромные трудности, когда проливается святая кровь нашего народа, этот отвратительный паразит жиреет на нашей беде. Посмотрите вы на эту комнату, на эту обстановку, на этот стол — разве все это нажито честным трудом? А кто ему помогал? Мы. А чего мы сегодня здесь собрались? Чтобы выразить свое глубокое уважение подлецу, пить ворованный коньяк и есть ворованную колбасу.

В т о р о й г о с т ь. Кому она теперь в горло полезет?

К о н я г и н. Одно могу сказать в утешение честным людям: он свое получит сполна. Нет на советской земле такого места, где бы негодяй торжествовал. (Решительно уходит.)

Не глядя друг другу в глаза, уходят остальные г о с т и.

П о ж и л а я г о с т ь я. Такой милый человек… Кто бы мог подумать?..

П о ж и л о й г о с т ь. Брр… Какая гадость. Словно меня в помойную яму окунули.

Через минуту комната опустела. Остались только Язва и Лучезарный.

Я з в а. Концовка есть. Осталось только точку поставить. (Кричит.) Можно!

Ж л у к т а входит с широкой улыбкой на лице, готовый к приятной неожиданности. За ним — К л а в а.

Ж л у к т а (улыбка все такая же широкая, но растерянная) . Это такой сюрприз? (Оглядывается по сторонам, как будто ожидает нападения из засады.) Что это они — попрятались? (Он еще пытается улыбаться, но на лице уже видны тревога и страх.) Что это им вздумалось в прятки играть?.. Ничего не понимаю. (Заглядывает в коридор.) Ушли? (Поворачивается и злыми глазами глядит на Язву.) Это вы все подстроили!

Я з в а. Я должен был окончить как-нибудь комедию.

Ж л у к т а (разъяренный) . Вон отсюда! Убирайтесь вон!

Я з в а (спокойно) . Подождите, еще не все. По доброму старому обычаю я еще должен поженить вот эту пару. (Указывает на Лучезарного и Клаву.)

Ж л у к т а (подступает к Язве с кулаками) . Убирайтесь сейчас же, или я сделаю из вас котлету!

Лучезарный берет со стола бутылку и угрожающе замахивается. Жлукта отступает, в изнеможении опускается на диван.

Ушли. Чарский им не компания… Идите, идите… Все уходите… Чарский без вас обойдется. Посмотрим, как вы без него обойдетесь.

Я з в а. Длинного монолога не нужно.

Ж л у к т а (злобно взглянув на Язву, берет телефонную трубку) . Два тридцать пять… Вокзал? Начальника станции. Да… Сергей Михайлович? Это Чарский говорит. Чарский… Добрый вечер. Мне нужно два мягких до Ташкента.

Л у ч е з а р н ы й. Один мягкий.

Ж л у к т а. Два мягких… Да, на завтрашний день… Спасибо. (Кладет трубку.) Собирайся, Клава, завтра едем в Ташкент. Здесь нам больше делать нечего.

К л а в а. Я не поеду.

Ж л у к т а (взбешенный) . Что?

Л у ч е з а р н ы й. Она не поедет. (Становится рядом с Клавой.)

Ж л у к т а. Ты решила променять меня на этого стихоплета?

К л а в а. Я поступаю так, как мне велит мое сердце.

Ж л у к т а. А жрать твое сердце что будет?

К л а в а. Это не твое дело.

Л у ч е з а р н ы й. Вы думаете, что женщины питаются краденой колбасой? Спросите у меня, чем они питаются. Они питаются поэзией. (Тычет пальцем себе в грудь.)

Ж л у к т а (Клаве) . Ты так легко от меня не отделаешься. Я тебе устрою штуку.

К л а в а (вынимает из-за пазухи военный билет) . А вот это видел? ВУС — двадцать восемь.

Ж л у к т а (протягивает руку) . Дай сюда!