Василий Лоза - Под звон мечей

БРИТА. Не так просто, король, рубануть-то успею. Но уверен, что исчезновение Фантоша и принцессы Туга — проделка Мистагога. Что, монарх, тоже дар речи потерял? Вот и молчи, а я ещё побакланю со стариком, есть, что выпытывать и есть время — до разложения мне, лично, ещё не скоро. И не мешай, гнойный прыщ, не-то рубану по королевской шее… или по шеям? По королевским шеям! Закроем дверь… и даже не елозь, Христиан, здесь как в космосе: ори — не ори, всё — в пустоту. Друид, я стану тебя пытать, а каждая пытка — дитя моего разума, значит, боль будет адской. Он смеётся, Христиан! Слышь? Разве смех — не прямая речь? Король, повеление исполнено: друид заговорил. Продолжай, друид, что с мальчиком?

ХРИСТИАН. Как просто: взять и королю — по шее… по шеям! Ай да власть — сильна! Ай да наше могущество! Оррер, с чего это ты взбесился?

БРИТА. С тобой не говорят. Сначала — Фантош! Потом — беседы, торги, договоры.

МИСТАГОГ. Сначала договоримся, с кем я говорю, кто ты: Углан, Оррер? Или назвать тебя, как следует?

ХРИСТИАН. Это голос друида! Но он не открывает рта, не разжимает губ!

МИСТАГОГ. Когда заговорю я в голос, вам не стерпеть. Углан? Оррер?

БРИТА. Не обо мне толкуем.

МИСТАГОГ. Фантош — сын Лайдака и… как звали мать мальчишки? Когда барон Лайдак оставил сына при дворе, младенцем, все знали, что мать его от ран скончалась, сражаясь при Кальтраёзе.

БРИТА. Ты прав, король, пора друиду снести башку, уж очень говорлив, молчун.

ХРИСТИАН. Постой! Где дочь моя, Мистагог? Принцесса, что с ней!?

МИСТАГОГ. Она — с Фантошем. Почему? Спроси у матери Фантоша…

БРИТА. Вот и нет головы, а-то всё трещит и трещит. Как тебе режущая способность моего меча, Христиан? Говорят, после смерти от человека отлетает душа. Где? Или у друида она столь велика, что не влезает в отверстие шеи? Ваше Величество, ваше повеление исполнено: друиду отрублено лишнее. Или ты не приказал?

МИСТАГОГ. Не отвечай палачу ни на что, изобрази оцепенение, Христиан, не отвечай на оскорбления, молчи. Я — душа Мистагога, я охраню Вас, Ваше Величество.

БРИТА. Ишь, как тебя проняло, урод. Что делать нам, как полюбовно разойтись, без ненужных потерь? Отметил ли ты, Христиан, что за времена настали: всё меньше дуэлей, всё больше убийств. Что с тобой, гнилой сучок, призрака увидел? Или на тебя, государь, так подействовала казнь? С чего вдруг? У вас, ревнителей новой эры, ни дня не проходит без анафемы или истязания какого-нибудь антихриста, а тут — друид, варвар… подумаешь. Голос потерял? Может, и память за компанию посеял? Вот было бы хорошо: никогда, никто и ничего. А ничего и не было.

МИСТАГОГ. Молчи, Христиан! Терпите, Ваше Величество!

БРИТА. И ни о чем не хочет король просить меня? Придёшь в себя, отодвинешь задвижку на дверях и выйдешь в свет. И нам с тобою предстоит еще немало славных дел. Прежде, чем уйду моим личным потаённым ходом, тюрьма — мой дом, признаюсь: я — не Углан и я — не Оррер, но я и Оррер, и Углан. Кто я? Будущий и скорый правитель Бретонии! Я — настоящий король, Христиан. Короче, нам есть, о чём поговорить потом, о чём договориться, но это всё — потом. Хотя зачем ты мне нужен? Не нужен. Были бы Фантош и Туга. Но ты живи. Хотя бы этим дозволеньем я докажу, что варвар милосерднее христианина, он напрасно не убивает. Не дай тебе Бог, Христиан, оповестить, что Углан-Оррер — бунтовщик и тому подобное, не объявляй меня врагом народа, не советую. Бойся меня, Христиан, бойся Бретонии, не твоя она, узурпатор. Рубануть бы по твоему величеству, да можешь понадобиться, а с каким удовольствием рубанулось бы! Скажи всем, что Углан-Оррер отпущен на волю по истечении срока службы у Вашего Величества и сразу две должности при дворе — вакансии. Пополнишь кошель, ведь должности при дворе — товар. Найду Фантоша и Туга, вернёмся и поговорим, Христиан. Нам есть, о чём говорить, твоё прогнившее величество, говорить станем — сахарно! До встречи. (Уходит.)

МИСТАГОГ. Вы уже пришли в себя, Ваше Величество, здравствуйте. Приготовьтесь к новостям, информация — главное оружие правителей, владение ею и есть абсолютная власть — важнейшее из вожделений смертных, а временами и для ангелов. Вы готовы?

ХРИСТИАН. Я безнадежно больной человек, Мистагог, мне не нужна власть, мне нужен покой в государстве до скончания моего земного срока. Господи! Ему отрубили голову, а он жив! Как же так? Настолько сильна языческая вера?

МИСТАГОГ. У истинной веры прилагательных нет. Языческая ли, христианская ли, новая, старая… есть просто вера. Вера — не религия и она — всё.

ХРИСТИАН. Ты — душа Мистагога? Душа. Там — обезглавленная плоть его? Плоть. Что ещё? Дух! Духи наяву — это ненормально. Поверь, я трепещу, когда бы не смертельная болезнь, наверное, с ума сошёл от страха.

МИСТАГОГ. Мне было принципиально лишиться тела — земного узилища, дабы душа освободилась и могла бы говорить с тобой, Христиан. Я, как друид, поклялся не говорить с христианами и сдержал слово, и останусь свят для кельтов. Как бы кто меня ни клеймил, истина ясна, хотя бы и прояснится спустя века. Душа бессмертна, но она отходит к Богу, и только дух остается и бродит по земле, уже не признавая границ, отрицая государство, как самую неудачную из негодных человеческих идей. Чтобы скорее оно отмерло, отпало, как хвост ящерицы, а сама ящерица издохла, государственность надо всемерно укреплять и насыщать, и насытить так, чтоб лопнула и разлетелась по закату мерзкая сыть! Потом наступит свобода. Искренняя свобода! Твоя болезнь неизлечима, государь, и тебе уже не иметь наследников в этой жизни, но хворобу можно залечить, загнать в нору настолько, что перестанешь помнить о ней, живущей в тебе. Вот тирлич, целебная трава из леса Анёрена, её только-только доставили. То принцесса собрала тирлич там, где я указал, она, как смогла, до последнего вздоха, исполняла дочерний долг и Фантош ей в этом помогал.

ХРИСТИАН. До последнего вздоха? До последнего!?

МИСТАГОГ. Вот — тирлич, его приготовит тебе простая служанка из бретонок, через месяц болезнь отступит и забьётся в самый дальний закуток тела. А вот — чаша из коры осины. Кора такова, что не промокает и не впитывает влагу, даже — кровь. Так случилось, Ваше Величество, что тело твоей дочери, принцессы Туга, единственной наследницы, достойной, надо признать, наследницы, смертельно ранено в спину мечом. Её убил Фантош. Из ревности. К Анёрену. К старому барду.

ХРИСТИАН. Мертва?!?

МИСТАГОГ. Ты — истый христианин, ревностный, я знаю, и всё же, король, не в ритуалах дело, не в фетишах, но в истине: ты можешь спасти Туга, вернуть ее к жизни. Если поступишь по канону моей религии: там, в непромокаемой осиновой чаше из леса, кровь твоей дочери, выпей до дна, и она восстанет, воскреснет!

ХРИСТИАН. Пить кровь!??