Василий Лоза - Под звон мечей

МИСТАГОГ. Король прекрасно знаком с твоим творчеством, Анёрен, узнаёшь, как много мыслей почерпнуто им из твоих последних песен?

АНЁРЕН. Знаю, Христиан, идеальный выход для всех: мне жениться на Туга и если бы не возраст, я сам того хотел бы.

ТУГА. Анёрен, господин мой! Так, только так, никак иначе!

АНЁРЕН. Постой, дай договорить, королевна! Что делать мне с моим бретонством? Как я, бард, могу отступиться от своих братьев по крови, ведь я один из тех, кто много лет назад начал эту войну, я! И даже сам поднял оружие, нарушив все мыслимые и немыслимые законы. Меня сочтут не мудрецом, король, нет-нет, предателем! Прирученной собачкой, жрущей из рук собачника, и дерущегося за добавку со свиньями и прочим домашним скотом. Конечно, принять твою сторону, Христиан, и более того — кельту поступить на службу христианскому королю, хоть принцем, будь проклят мой возраст, хоть приживалом — это решение проблемы в Отечестве, потому как я — это песни Бретонии моей, а песни — суть нации. И народ смирится. Так и должно быть народу: смиренным, богобоязненным, заботливым о благе и добре. Дабы строить, а не крушить.

МИСТАГОГ. Ты рассудил, великий бард!

АНЁРЕН. Да. Быть кельтом просто, бретоном — невыносимо. Я рассудил, друид. Иди к отцу, принцесса, и все — прочь. Я останусь с моими песнями, чтобы наблюдать с вершины завтрашнюю битву в ущелье, где так мила уютная долина, как постель для новобрачных, когда бретон ждёт невесту-войну.

МИСТАГОГ. Нет, музыкантишка, будет так, как я хочу! Патриот? Ты — не патриот. Ты суетишься за себя, паршивец, а я болею за Родину и за неё, родимую, умру.

Входят Фантош и Брита.

ФАНТОШ. Сию секунду. Попал! Прекрасный арбалет.

МИСТАГОГ. В спину! Снова — в спину, что за люди, что за времена! (Исчезает.)

БРИТА. Молодец, сынок! Любопытно, как долго будет катиться Мистагогово тело с кручи? И ведь ничего не произошло: земля не разверзлась, небо не обрушилось. А казалось бы — священник, жрец! Лжец. Я, правда, уже отрубала голову этому фокуснику. Ладно, не будет смутьяна хотя бы мгновение — уже фора. Убрали интригана.

ФАНТОШ. Как просто, мама, кончить верхушку, нет власти и нет войны.

ХРИСТИАН. Известное дело: палач. Оррер!

ФАНТОШ. Не нервируй маму, король, с ней шутить опасно.

ХРИСТИАН. Известное дело: шут. Углан!

БРИТА. Молчишь, Анёрен? Правильно, молчи, за тебя говорят песни. А за нас не скажет никто и ничто, кроме нас самих, причём при жизни.

АНЁРЕН. Пришли покончить с королем или родаться с властью?

ФАНТОШ. Пусть сами выбирают, правда, мама?

ХРИСТИАН. Подонки не могут быть королями. Наоборот — это сколько угодно, но чтобы вот так: в спину первосвященника, мечом — в спину принцессе! Нет, мальчик, так государями не становятся, так становятся государственными преступниками. Отбрось арбалет, принц скотного двора, и на мечах, в открытом поединке, отстаивай достоинство и жизнь, а жизнь для королей она всегда на дальнем плане. Вот мой меч.

БРИТА. Не смей, Фантош! На благородстве долго не протянешь. Не глупи.

ФАНТОШ. Ну, нет, мамаша, Оррер-Углан-Брита, я — сын барона, сам — барон! Кого ты держишь за скотину? Меня! Дерись, собака римская! Вот мой меч.

БРИТА. Я помогу, сынок! А вот и мой меч, меч Оррера!

ТУГА. Вот меч принцессы! На этот раз, мерзавцы, в спину — не выйдет!

АНЁРЕН. Остановитесь! Стойте все! Коль вы на самом деле ратуете за Бретонию, за великую религию кельтов, то знайте: барда ослушаться нельзя. Брита, убери меч и прикажи Фантошу сделать то же. И вы, государи, вложите меч в ножны.

ГОЛОСА. Отец! Анёрен! Отец!

АНЁРЕН. Что? Кого резать, меня!? Ты, шавка, палач… шут! Спасибо, Туга, что защитила спину мою от моих земляков. Отдай-ка меч, Христиан, постой в сторонке, да не держись ты за меч, держись за голову и не мешай подданным за дело государства постоять.

ФАНТОШ. Я поднял руку на друида, помашусь и с бардом, всё одно не миновать проклятия. Прочь, мама! Анёрен, к бою.

АНЁРЕН. Обнаглели вы, ребята, я научу вас законы любить! К бою. Вперёд. Э, да ты, малыш, пригоден лишь для убийств, никак не для поединка. Пресно дерёшься. Пока я тут скучаю, королевна, прикажи песням моим исполнить что-нибудь весёленькое, а-то помру в печали. Фантош, снимай штаны, я выпорю тебя ремнём, поставлю в угол на колени, постоишь на горохе, одумаешься, покаешься и разойдёмся миром. Не хочешь? Продолжим. Туга, ещё скажи им, что песням моим предписывается непременно служить государю Бретонии! Не разбойникам же, в самом деле, не шпане. И чтобы крикнули во всю единую музыкальную глотку: Да здравствует государь, Родина и… кого ещё сюда присовокупить… Бог любит троицу? Ах, да, скажи, чтобы отныне они провозгласили: Да здравствует Господь, государь и Родина! Ступай-ступай, не волнуйся, девочка моя, я вижу Бриту, ей не удастся ударить в спину барда, ступай. Да чтоб я точно слышал новый лозунг моих землян!

ТУГА. Я скоро обернусь. (Уходит.)

ХРИСТИАН. Ах, как она переменилась.

ФАНТОШ. Постарела, да? С кем поведёшься.

БРИТА. Молчи, сынок, не трать силы!

АНЁРЕН. Фантош, осторожнее, малый, не споткнись. Фантош, там — пропасть, хотя внизу и чудная лужайка, но если падать с данной высоты, то нечему уж станет наслаждаться — разобьёшься, мальчик. Не беспокойтесь, Ваше Величество, чем ни закончилась бы наша беседа с лайдаковой семейкой, истории уже не обратить ни вспять, ни вкривь, ни вкось — друид изрядно потрудился подстраховать течение событий. Мистагог, я понял твою идею, я с ней согласен, Мистагог. Теперь песни мои на твоей стороне, а это, государь, победа. Песни бессмертны и всегда в силе, меч может сломаться, зазубриться, в конце концов, на меч управа найдётся всегда, или придумают оружие совершеннее. Но никто не придумает силы, что победила бы песню, где музыка и слово, и голос человеческий сливаются в божество. А если не забывать, что ничего на этом свете без Бога и веры в Него не бывает, то кто же может сладить с бардом да ещё и с Бешеным? Осторожнее, Фантош, прошу не дёргаться, упадёшь ведь. А так, извинился бы и вся недолга, а? Не хочешь? Дыхание уже сбил, слова сказать не в силах, эх, ты, аника-воин.

ГОЛОСА. Да здравствует Господь, государь и Родина!

БРИТА. Анёрен! Детоубийца!

АНЁРЕН. Ура, повеселее отбиваться от двоих. Я — детоубийца? Неправда, у меня детей нет, а это дитя — твоё, и сколько людей твоё дитятко уже прикончило? Так я продолжу о песнях. Ремеслу стихосложения и музыкальной грамоте обучиться несложно, но есть секреты, что отличают барда… он оступился!

ФАНТОШ. Мама! Мамочка! Ма-ма! (Исчезает.)

АНЁРЕН. Я же предупреждал. Как неосторожно. Жаль. Хотя… война!

БРИТА. Да будем все мы прокляты, вояки!

ХРИСТИАН. Брита! Раскроить череп барду!

БРИТА. Я сделала, Анёрен, что должна была сделать мать. Прости меня, бард, а Бог меня простит, Он добрый. Что, Христиан? Ты победил? Ты победил! А мне, победитель, уже не надо ничего и никого, я ухожу и слов прощальных не жду. Желаешь меня убить? Вот твой меч. Моя Бретония споткнулась, упала в пропасть и разбилась о камни. Осталось отпеть. Кстати придутся песни великого Анёрена. Опоздала, принцесса. Мы, женщины, всегда работаем вторым номером в этом странном мужском мире. Прощай.