Борис Рабкин - Самая длинная ночь

С т а р и к (присел рядом на корточки, взял отложенные в сторону листы, поднес к огню, читает по слогам) . «В дни по-ра-же-ний и по-бед. Ро-ман». Пишешь?

А р к а д и й. Пишу, дедушка.

С т а р и к. Ну что ж, пиши, если дуже грамотный. Ничего. Писать тоже можно. Слово облегчает душу. (Вздохнул, перекрестился.) О, господи…

Пауза.

Аркадий пишет. Старик тихо молится, сидя с другой стороны костра.

Издали доносится свист.

(Прислушался.) Опять эти…

А р к а д и й. Кто?

С т а р и к. Беспризорники. Каждый вечер повадились. Когда двое-трое заявятся, а когда целая дюжина. Придут, сядут у костра и прямо на моих глазах кавуны жрут. Жрут, понимаешь, да еще скалятся. Что ты с ними будешь делать? Безотцовщина. Стрелять? Так ведь убить можно. Грех это — из-за кавуна человека жизни лишать, хоть он и коммунистический.

А р к а д и й. Кто коммунистический?

С т а р и к. Та кавун же. Коммуна тут у нас образовалась, сынок. Между прочим, неплохие кавуны растим. Только до наших коммунистических кавунов дуже много индивидуальных охотников.

Свист ближе.

Пальнуть, что ли, для острастки? (Щелкнул затвором берданки.)

А р к а д и й. Погоди, дедушка, не порть боеприпасы. Я сам с ними поговорю.

С т а р и к. Не сладить тебе с ними, сынок. У них один — ну чистый лошак. На руках ходит. Бердан у меня отнял, поставил себе на нос, кричит: «Балансе! Балансе!» Он кричит, а другие в это время кавуны жрут. А то возьмет два здоровенных, по полпуда, и вот жонглировает, жонглировает… Хоть бы уронил. Нет, не уронит! Здоровенный, чертяка, а совести бог не дал.

А р к а д и й. Залезай в шалаш, сиди тихо.

С т а р и к. Ты хоть бердан мой возьми. Малолетние они, малолетние, а на дороге по ночам часто слыхать: «Караул, грабят!» Не ровен час…

А р к а д и й. Не дрейфь, дедушка. Бердан при себе оставь. У меня пострашней орудие есть. (Похлопал себя по карману.)

С т а р и к. Пушка?

А р к а д и й. Самопал.

С т а р и к. Ну, тогда другое дело. (Полез в шалаш.)

Голиков убрал в полевую сумку рукопись, вынул из кармана трубку, усмехаясь, набивает табаком. Входят С е в к а и М и т ь к а. На обоих, как листья на капустных кочанах, в несколько слоев надеты одинаковые синие рубашки.

С е в к а. Здорово, дедка!

А р к а д и й. Здорово, здорово, соколы!

С е в к а. Тю-у! Так это ж не дедка… (Сел на корточки против Голикова, с веселым нахальством разглядывает его.) Ты кто, дяденька? Новый сторож?

А р к а д и й. Сперва вы мне ответьте, соколы: из какого это вы детского дома удули и зачем казенные рубашечки свои и чужие потырили?

С е в к а. А отчего это ты так решил, дяденька, что потырили?

А р к а д и й. Рубашечки синенькие и по-казенному шиты белыми нитками.

С е в к а. Верно башкой сообразил. Детдомовский?

А р к а д и й. Я не детдомовский, я красноармейский. Но вашего брата повидал немало. И вот вам мой приказ: чтоб с этого часа на бахчи ни ногой!

М и т ь к а (подносит к самому лицу Голикова увесистый кулак) . А вот это видал, командир?

А р к а д и й (разглядывает кулак с уважением) . Хорош! А в ладошке у тебя ничего не зажато? (Берет Митьку за руку, разжимает кулак.)

М и т ь к а (вскрикивает от боли, вырывает руку) . Пусти! Черт! Пусти! (Отскакивает в сторону, достает из кармана нож.)

А р к а д и й (строго) . А вот это уж лишнее, сокол. Брось! Ну, кому говорят. Брось!

М и т ь к а (размахивая ножом, пятится от Голикова) . Севка, зови огольцов!

Севка засовывает в рот два пальца, свистит.

А р к а д и й (отбирает у Митьки нож, Севке) . Ой, не свисти, сокол, не зови огольцов, плохо будет. Если уж я свистну, сейчас на помощь прискачет целый кавалерийский отряд. Кони как огонь, сабли как золотые, все винтовки на пять патронов заряжены, а пулеметы на двести пятьдесят.

С е в к а. Может, и пушки будут?

А р к а д и й. Нет, пушки не потребуются. Снаряды арбузы на бахче попортят.

С е в к а. Во заливает!

А р к а д и й. Я заливаю? А ну гляди… (Закатывает не спеша рукава, манипулирует руками, показывая, что ладони у него пусты, протягивает руки вверх, к усыпанному яркими звездами небу, и вдруг в руке у него оказывается пятиконечная красноармейская звездочка.)

С е в к а (восторженным шепотом) . Фокусник…

А р к а д и й (Митьке, который стоит к нему поближе) . Подойди. Иди, иди, не бойся.

Митька с опаской подходит. Голиков снимает с его головы кепку, прикалывает к ней звездочку, надевает кепку обратно ему на голову.

С е в к а. А мне?

Манипуляции руками повторяются. Аркадий «достает с неба» вторую пятиконечную звездочку, прикалывает ее к кепке, которую с готовностью протягивает ему Севка.

Ей-богу, фокусник! Люзионист!

А р к а д и й. Какой же я фокусник, соколы? Я демобилизованный солдат-красноармеец.

С е в к а. Как же ты звездочки с неба достаешь, если ты не фокусник?

А р к а д и й. Прослужи в Красной Армии с мое — и ты научишься. Думаешь, небо просто так, для красоты звездочками утыкано? Нет, брат, каждая эта звездочка — с шапки убитого в бою красноармейца.

М и т ь к а. Сказки.

А р к а д и й. Понимай как можешь. Для тебя сказки, а для меня самая святая правда… (Набивает трубку табаком, раскуривает.)

С е в к а. Ну же, ну, рассказывай!

А р к а д и й. Было это в огневом девятнадцатом году…

Из шалаша высовывается С т а р и к, слушает. По мере рассказа Аркадия он будет высовываться все больше и к концу его окажется на траве у костра рядом с ребятами.

Служил у меня в роте красноармеец Вася. Василий Крюков. Смелый разведчик. Отважный боец. Из каких только передряг живым не выходил, но однажды случилось так, что ранили под ним лошадь и стали его нагонять белые казаки. Видит Василий, не уйти ему от погони. Тогда отшвырнул он пустую винтовку, отстегнул саблю, сунул наган за пазуху и, повернув ослабевшего коня, поехал казакам навстречу. Казаки удивились: не в обычаях красных было бросать оружие на землю. Поэтому они не зарубили Крюкова с ходу, а окружили и захотели узнать, что ему нужно, на что он надеется. Василий снял с головы серую папаху с красной звездой и говорит: «Кто здесь начальник, тот пусть поскорей берет эту папаху». Казаки решили, что в папахе зашит военный пакет, и позвали своего начальника. Но когда тот подъехал и протянул руку, Василий выхватил наган из-за пазухи и выстрелил прямо в лоб офицеру.

М и т ь к а. А сам?

А р к а д и й. Что ж сам… Знал, на что идет… Зарубили его казаки.

С т а р и к. Упокой, господи, душу раба твоего. (Крестится.)

А р к а д и й (после паузы) . Изуродованное Васино тело мы нашли только к вечеру. Все было при нем: и красноармейская гимнастерка, и ножны от шашки, даже сапог не сняли. Только на серой Васиной папахе не было красной звезды… А вечером над нашими позициями зажглась в небе новая, никем не виденная раньше звездочка. С той поры я не раз замечал, как после боя вспыхивают в небе новые звезды. И нет им числа…