Игорь Соболев - Моя деревня

А хор в полный голос повторяет песню.

(Перекрывая хор.) За что же?

З а н а в е с.

Всю сцену делят пополам огромные стога соломы, уходящие ровным рядом в степь. Между первым, что на первом плане, стогом и вторым стоит огромный транспортер. Ночь. Крупные звезды на небе. На склоне неба луна. Низко над землей порывистый ветер гонит темные тучи. Вдали горит стерня. Группами расположились л ю д и. Это молодые опалихинцы, одетые в спортивные костюмы, и молодежь колхоза «Отчизна». Тут К а т я, В е р а, Л е в к а, К р у г л а к о в с к и й, Д е м и н, Г р о ш е в, Х в а т о в, Ф е н я; тут же Б о г а т ы р е в, Б у л а т о в. Все говорит о том, что люди очень устали. Негромко, на два голоса, девушки поют:

Группа людей на втором плане перегружает хлеб с саней на землю. На первом плане лежит Л е в к а. Возле него сидит В е р а и тихо гладит его по голове. Левка спит.

Г о л о с а (на втором плане) . Как ни гнали, как ни надрывались, а все одно…

— Что «все одно»? Напрасно, значит, Булатов собрал транспорт и людей из соседних колхозов? Глупости болтаешь! Ведь весь хлеб подтащили к дороге…

— Да что толку-то? Подтащить его сюда из глубинки подтащили, а на элеватор везти не на чем… Не успеют машины обернуться до ливня…

— Вот ведь черт! И кто придумал эти осенние ливни!

Б о г а т ы р е в. Только в панику не надо бросаться… Может быть, что-нибудь придумаем!

Г о л о с а. Да что ты, Митя, придумаешь? Машины нужны! А где их взять?

— Надо на будущий год свое зернохранилище ставить… Или навесы какие…

Люди продолжают пересыпать хлеб, с тревогой поглядывая на небо.

— К рассвету прорвет небо. Это точно говорю. И пропала наша работенка.

— Да народу много собралось, а вот поди же ты…

Слева Богатырев подошел к Грошеву.

Б о г а т ы р е в. Может, разбудить Левку? Сани уже освобождаются.

Г р о ш е в. Мура это! Нельзя ему садиться за руль. Не выдержит. Я уж — сейчас-то ехал — все его по шее лупил, чтоб не спал за рулем! Что ты хочешь — трое суток без сна и без смены.

Б о г а т ы р е в. Ну кто же поведет трактор?! И так уж Иван Романович сам две ездки провел. А там, в глубинке, еще на один рейс хлеба осталось… Может, все-таки разбудишь?

Г р о ш е в. Да не сможет он вести машину!

Л е в к а (поднялся на локте) . Не слушай его, Митя! Поведу машину! Сейчас встану и… Сейчас!

Мимо проходит Круглаковский, несет пиджак.

К р у г л а к о в с к и й. Кто-то пиджак бросил, а в нем бумажник… Растяпа! (Повесил пиджак на столбе на гвоздик и опять ушел к работающим.)

В е р а. Ну зачем ты, Левушка, так надрываешься? Премия, что ли, тебе нужна? Или Булатову слово дал?

Г о л о с. Ты поверху, Круглаковский, лопату веди, поверху! Не рассыпай!

Л е в к а. Нет в тебе мечты, Веруня! Нужно! Понимаешь? Пару дней нам еще от осени осталось, а там ливни, снег пойдет! А в глубинке еще на одну полную ездку хлеба осталось. Триста центнеров. Понимаешь? Лежит под звездами. Живой хлеб.

В е р а. Хлеб живой! Ой и чумной ты у меня!

Л е в к а. Знаешь, как хлеб пахнет? Я вот с ним говорю. Он как живой! Нет, правда! Будто бы понимает меня!.. Да до тебя не дойдет!

В е р а. Дойдет! Пойму, Левушка, пойму. Ты научи!

Г о л о с. Ребята, чья фуфайка? Уберите! Засыплем же!

Л е в к а. Будто хлеб мне говорит: «Ты что же, Левка? Неужто бросишь меня здесь? Я ведь твой! Кровный!» Понимаешь? И если я тот хлеб брошу — уйди от меня, потому что я тогда подлец и самый последний человек, раб, а не хозяин на земле. Вон даже Булатов на трактор сел. Ну, Вера? Погибнуть тому хлебу? Он же самый большой хозяин сейчас надо мной!..

В е р а. Какой ты стал, Левушка… Сильный!

Л е в к а. Ой, глупая… (Притянул к себе.) Дай поцелую!

Целуются. Грошев ведет за руку Феню.

Г р о ш е в (показывая на целующихся) . Вот! Учись! Будь грамотной!

И когда перепуганные Вера с Левкой откинулись друг от друга, Грошев со смехом оттаскивает Феню к стогу. Он начинает ее целовать. Феня отбивается, смеется. Сзади них остановился Круглаковский.

К р у г л а к о в с к и й (про себя) . Какой хам! (Громко.) Виноват! Позвать милицию или народную дружину?

Феня убегает.

Г р о ш е в. Чего тебе? Или опять работой недоволен? Три дня мы тут с Левкой без сна…

К р у г л а к о в с к и й. Производственная сторона меня сейчас не волнует.

Г р о ш е в. Иди ты, фитиль, «не волнует»… Я же вкалываю. Норма!

К р у г л а к о в с к и й. Вы думаете, что никто не видит, как вы водите девушку по всем углам и прижимаете ее, как враг народа? Или это тоже норма?

Г р о ш е в. Каждый человек может жениться.

К р у г л а к о в с к и й. Мне идти некуда! А вот вам пора отправляться в глубинку! Ваши сани свободны! Кстати, захватите Ефименка с командой добровольцев! Запрягайтесь, трактор! Вопрос с повестки дня снят.

Круглаковский уходит за стог. Грошев подходит к Левке с Верой.

Г о л о с К р у г л а к о в с к о г о. Товарищ Ефименок! Карета подана!

Г р о ш е в (Левке) . Кончай волноваться, сонная команда! Ехать пора! (Помогает Левке встать на ноги.) Ты чего, силу всю бабе своей отдал? (Ведет его.) Опять, значит, по шее тебя лупить, чтоб не спал за рулем?

В е р а. Руслан! Ты уж от него не отходи!

Г р о ш е в. Еще чего! Что он, маленький? Шевелись, шевелись, фитиль!

В е р а. Русланчик, я прошу тебя!

Все уходят.

(Кричит вслед.) Руслан, я с тебя за всё спрашивать буду!

Взревели моторы. Один за другим санные поезда уходят в степь.

Ой, как худо повел! Ой, Левка! Ой, сумасшедший! (И с криком кинулась вслед.) Левушка! Не надо! Вер-нись!

Пауза. Сцена пуста.

В стороне остановился К р у г л а к о в с к и й. Наблюдает, как крадучись подошел к столбу Х в а т о в, снял пиджак с гвоздика, вынул бумажник и пошел на первый план.

К р у г л а к о в с к и й. Я еще в нашем старом доме говорил, что вы не готовы к жизни в новом обществе. Хватов!

Хватов замер.

Вернитесь так же тихо, как ушли… Положите на место чужое. И после этой утомительной операции подойдите ко мне. Я понял, что наступил момент, когда пора по методу нашего общего друга Руслана ставить вам банки на шее!

Хватов нехотя двинулся назад, но остановился сзади Круглаковского. Последний стоит в наполеоновской позе.

Ну, идите, родной мой! Идите! Я же не шучу, птенчик! Ну, Леня! Ну, солист циркового джаза!

Х в а т о в. Толик, мене же одному много будет. Вы ведь нуждаетесь… Может, мы честно, на двоих это все и…