Думитру Попеску - «Фаянсовый гном из летнего сада» и другие пьесы

М а р к у. Я прощаю ее…

И о а н а. Выставил нас всех на посмешище, а потом простил… И думаешь, осчастливил меня?

М а р к у. А мне каково? Застать тебя здесь с этим?..

И о а н а. Наконец-то ты стал задавать вопросы. А почему же ты ни о чем не спросил, когда вошел в дом? Потому что для тебя история со спиртом и что о тебе говорили гораздо важнее, чем я… Только ты, твои дела имеют значение… А я могу сдохнуть… Или делать все, что мне взбредет в голову, ведь я для тебя — ничто, ты меня заранее прощаешь… Подумай, может, и ты в чем-то виноват?

М а р к у. Конечно. Так уж ведется. Муж застал свою жену с другим — значит, он во всем и виноват! Не заглянул ей в душу, не бренчал ей на гитаре… Мужья всегда виноваты. А ты — ни при чем? Ты — жертва. И даже этот, с гитарой, тоже ни при чем…

И о а н а. Петру — клоун, трещит без умолку и считает себя интеллектуалом. Думает, все женщины от него без ума. Он как мотылек, этот смазливый футболист…

М а р к у. Зачем ты с ним спуталась, тебе что, именно футболиста не хватало?

И о а н а. Не хами, Марку. Может, я и полюбила бы его, если бы не поняла, кто он есть на самом деле… Мотылек, ей-богу, белая бабочка.

И о н. Бабочка-капустница — они всегда белые…

И о а н а. Ступай, Петру. И запомни: ты смешон…

И о н. Иди, парень, разве ты не видишь, что здесь разыгралась отвратительная сцена. Уходи к чертям, не медли, докажи, что ты можешь быть мужчиной, а не бабочкой. Хоть на прощание докажи.

П е т р у. Исчезаю, но учтите, я ни в чем не виноват. Иоана, ты ведь хотела, чтобы мы поженились. Тогда бы ты не считала меня бабочкой! (Он уже в дверях.)

И о н. Уходи, парень! Почему ты не можешь сгинуть вовремя? Хочешь дожить до преклонного возраста академика?

П е т р у. Ион, меня зря обвинили… Я не считаю, что если ты знаком с женщиной, то обязан на ней жениться! За что они на меня накинулись? Хотят отыграться за мой счет. Жениться ради чужого удовольствия я не намерен. Ты же сам говорил, что женишься только в исключительном случае. Говорил?

Ион утвердительно кивает и указывает ему на дверь.

Ты не сказал только, когда же это произойдет?

И о н. Когда я пойму, что есть женщина несчастнее меня… Ты доволен?

П е т р у. Черт бы вас всех побрал. (Уходит.)

И о а н а. Марку, я ухожу от тебя. Нет никакого смысла… Я тебя давно не люблю.

М а р к у. Ты уходишь к Иону?

Ион смеется.

И о а н а. Тебя, Ион, я просто ненавидела: добрый, глупый теленок и ужасно скучный… Марку когда-то был другим: немного сумасшедшим, озорничал, бегал… Почему ты так быстро выдохся, Марку? Ты стал очень правильным, но перестал быть сумасшедшим…

И о н. Когда человек перестает быть сумасшедшим, он становится нормальным.

М а р к у. С тех пор ты меня и не любишь?

И о а н а. До того… До того, как мы поженились… Но я надеялась, что это у меня пройдет. Я разлюбила тебя в тот момент, когда ты посоветовал мне выйти замуж за Иона… Я тебе говорила, что собираюсь с ним расстаться…

М а р к у. Но не рассталась, а пошла в загс…

И о н. А почему ты мне ничего не сказала?

И о а н а. Мне было все равно, за кого идти, и я пошла за тебя. Хоть и не любила… И Марку я не любила… Ему нужна была только любовница… Я пошла за него потому, что хотела иметь свой дом… детей… Ради детей. Думала, что буду любить детей… Но Марку испугался, он не хотел иметь детей. Я еще молода… Вот я и ухожу.

И о н. Иди, Иоана… Я готов тебя расцеловать — потому что впервые увидел в тебе человека. Я бы расцеловал тебя, но не люблю целовать покойников… Даже таких, которые способны еще воскреснуть… Я эгоист… Давай пожму тебе руку… Будь! Рожай хороших детей, Иоана!

И о а н а. Рожу! Тысячу, целую тысячу! (Уходит.)

М а р к у. Ион, одолжи мне, пожалуйста, твой свитер. Мне очень нравится зеленый цвет. Я готов купить его за любую цену…

И о н (снимает свитер) . Если тебе нравится, отдам так… За подарки деньги не берут.

М а р к у. Иоана ушла… Дом опустел.

И о н. Ты еще женишься, найдешь себе бабу.

М а р к у. Конечно… Конечно… У тебя нет аспирина? Голова раскалывается, а где у Иоаны аспирин — понятия не имею…

И о н. Нечего глотать лекарства, лучше прими душ, выспись — и все пройдет.

М а р к у. Да, я высплюсь, лягу пораньше сегодня… Знаешь, Ион, ведь тогда, перед входом в гастроном, меня напугало не то, что этот беспомощный и ни в чем не виноватый человек бился в припадке. Меня напугал его свитер… У него был точно такой же свитер, как у тебя… Твой свитер!

И о н. Но я ведь не припадочный!

М а р к у. Да не о том речь. Я хочу сказать, что его свитер напомнил мне о тебе… И я испугался…

И о н. Ты действительно дошел до ручки, если боишься какой-то кофты…

М а р к у. Да не кофты, не тебя даже… Понимаешь, я вдруг понял, что был не прав…

И о н. Что же ты мне не сказал об этом?

М а р к у. Я испугался… Я ведь из пугливых… Я хотел прийти к тебе, сказать: я был не прав, но теперь все будет хорошо. Но побоялся, что ты мне ответишь: ничего хорошего не будет, пока ты в этом публично не признаешься, ты должен платить за ошибку…

И о н. Верно. Именно это я и говорю тебе сейчас… Иначе кто поручится, что завтра ты снова не согрешишь?

М а р к у. Тебе-то я признался…

И о н. Я всегда знал, что ты не прав.

М а р к у. Но ты этого не говорил.

И о н. Не говорил, а если бы сказал, все равно решили бы, что прав ты: ведь ты всегда прав. А я виноват, потому что — всегда виноват. Вся эта история часто повторялась, и эти повторы мне встали поперек горла. Ой! Сильвия убьет меня… Я забыл купить простоквашу… Может, еще успею? Пошел…

М а р к у. Я трус, Ион, если бы я не был таким трусом, я был бы куда умнее…

И о н (в дверях) . И человечнее.

М а р к у. Ничего, зато я докажу, что могу быть смелым…

И о н. Если бы! Только не на словах. От слов меня тошнит! (Уходит.)

Марку закрывает за ним дверь и медленно надевает зеленый свитер.

Дома у Сильвии. Вечер. С и л ь в и я в кухне, режет хлеб.

С и л ь в и я. Ну зачем же так орет радио…

И о н не слышит, он сидит за столом в комнате и читает книгу.

Хорошая музыка, но ты очень громко включил приемник, Ион, всех соседей перебудишь… Прошу тебя… Потише!

Поскольку Ион не отвечает, она входит в комнату, ставит на стол хлеб.

Ты оглох, любимый?

И о н (видит ее, отвечает с теплой иронией) . Я оглох, любимая…

Сильвия уменьшает звук.

С и л ь в и я. Слышишь — звучит легкая музыка…

И о н (отодвинув книгу) . Я слышу музыку, только если ее исполняют фанфары. (Улыбается.)

Сильвия приносит несколько баночек с простоквашей. Оба садятся за стол.

С и л ь в и я. Ваше высочество, кушать подано…

Оба едят простоквашу.

Один великий ученый рекомендовал простоквашу, утверждал, что она продлевает жизнь.