Роберт Макки - Диалог: Искусство слова для писателей, сценаристов и драматургов

Значит, свяжите несловесные реакции героя А с тайной героя Б . В его части разговора задействуйте внешний вид, жесты, паузы, фразы с запинкой и тому подобное. Разбивайте речь длиной в целую сцену паузами действия-противодействия.

Возьмем другой пример: ваш герой читает хорошо подготовленную проповедь в церкви своей пастве. Нужно ли ему время от времени отрываться от чтения, чтобы, глядя на слушателей, понять, интересно им или нет? Допустим, у кого-то скучающий вид: что тогда делать вашему герою? Не застучали ли у него в голове лихорадочные мысли о голосе, о жестах, не заныло ли у него под ложечкой, не приказал ли он самому себе вдохнуть, расслабиться, улыбнуться, постепенно, по мере чтения проповеди, настроиться? Внешне проповедь может казаться монологом, но внутренне это будет самый настоящий, живой диалог.

Пойдем дальше: допустим, что ваш герой просто в силу своего характера склонен к пространным речам. Обратимся к героине Мерил Стрип — Виолетте Уэстон из фильма «Август». Длинные высказывания — основа ее поведения, она берет инициативу во всех разговорах и никогда не реагирует на то, что люди думают или чувствуют. Такой герой может быстро наскучить, вы не должны этого допустить. Поэтому, подобно драматургу Трейси Леттсу, создавайте впечатление насыщенности действия, не двигаясь с места. Посмотрите фильм, обращая внимание, при помощи чего Леттс придает движение речи Виолетты, как строит каждую сцену вокруг реакций измученных ее словами родственников, которым остается лишь страдать в присутствии человека с недержанием речи.

В 1889 году драматург Август Стриндберг написал пьесу «Кто сильнее?» Действие происходит в кафе и представляет собой часовую сцену, во время которой миссис Икc, жена, все время нападает на мисс Игрек, любовницу своего мужа. Говорит только миссис Икс, но при исполнении пьесы главная роль принадлежит мисс Игрек, которая не произносит ни слова.

Подумайте, сколько сотен часов вы провели, мучаясь, за просмотром плохих спектаклей, кино- и телефильмов. Подозреваю, что чаще всего в плоской, неестественной игре были виноваты не актеры, а непригодные для игры дуологи, которые вынуждали их произносить авторы и режиссеры. Дуолог [44] В этой главе автор меняет duologue на duelogue , слово, содержащее игру смыслов: от англ. due — долг, обязанность и -logue — слово. — Прим. ред . — это термин моего изобретения, который отражает ситуацию, в которой два героя беседуют лицом к лицу прямо, открыто и эмоционально о насущной для них проблеме. Дуологи действуют сильно и грубо, потому что каждая лобовая реплика ничего не оставляет невысказанным.

Вот, например, сцена из фильма «Гладиатор». Император Коммод заточил в темницу своего соперника Максимуса Децима Меридия. Вечером Максимус обнаруживает, что в камере его дожидается Луцилла, сестра Коммода.

БАШНЯ — НОЧЬ

Стражники вводят Максимуса в пустую камеру и цепью приковывают к стене. Они уходят, и из темноты появляется Луцилла.

ЛУЦИЛЛА. Богатые матроны щедро оплачивают ласки победителей.

МАКСИМУС. Я знал, что Коммод подошлет убийц, но не думал, что он пошлет лучшую.

ЛУЦИЛЛА. Максимус, он ни при чем.

МАКСИМУС. Моих родных живьем сожгли и распяли на кресте.

ЛУЦИЛЛА. Я об этом не зна...

МАКСИМУС (кричит): Не лги мне!

ЛУЦИЛЛА. Я их оплакивала.

МАКСИМУС. Как оплакивала своего отца? (Хватает ее за горло.) Как ты оплакивала своего отца?

ЛУЦИЛЛА. С того дня я живу в темнице страха и ужаса. Я не ношу траура по отцу, опасаясь брата. Я живу в страхе каждое мгновение каждого дня, потому что мой сын — наследник власти. Я плакала.

МАКСИМУС. Мой сын был невиновен.

ЛУЦИЛЛА. Невиновен и мой. (Пауза.) Почему он должен умереть, чтобы ты поверил мне?

МАКСИМУС. Что с того, верю я тебе или нет?

ЛУЦИЛЛА. Боги пощадили тебя. Как ты не понимаешь? Ничтожный раб стал могущественнее императора Рима!

МАКСИМУС. Меня пощадили боги? Я в их власти и способен лишь тешить толпу!

ЛУЦИЛЛА. Это и есть власть! Толпа — это Рим. Управляя ею, Коммод управляет всем. (Пауза.) Слушай меня: у моего брата есть враги, в основном в сенате. Но, пока за ним идет народ, кроме тебя, никто не осмелится бросить ему вызов.

МАКСИМУС. Они против него, но бездействуют.

ЛУЦИЛЛА. Есть политики, которые всю жизнь отдали Риму! Есть один человек. Я тебе устрою встречу с ним...

МАКСИМУС. Ты не понимаешь... В этой камере или на арене я могу умереть, я раб! Неужели я могу что-то изменить?

ЛУЦИЛЛА. Этот человек хочет того же, что и ты.

МАКСИМУС (кричит). Тогда уговори его убить Коммода!

ЛУЦИЛЛА. Когда-то я знала очень смелого и благородного человека, который любил моего отца, а отец любил его. Он верно служил Риму.

МАКСИМУС. Его больше нет. Твой брат убил его.

ЛУЦИЛЛА. Прими мою помощь!

МАКСИМУС. Да... Я приму. Забудь, что мы знакомы, и не приходи сюда. Стража! Госпожа уходит.

Луцилла удаляется в слезах.

В четвертой главе своей «Поэтики» Аристотель утверждает, что глубочайшее удовольствие от посещения театра заключается в ощущении, будто сквозь поведение героя видишь истинную природу человека. Значит, если вы через осознанные реплики диалога выражаете невысказанные потребности и переживания своих героев, как в только что процитированной сцене, вы пишете сцену «в лоб», блокируете внутреннее зрение и лишаете читателя/публику его законного удовольствия. Хуже того — вы фальсифицируете жизнь.

В постоянном взаимообмене, каким является жизнь, мы стараемся обойти проблемы, инстинктивно пользуясь отговорками и тактиками, прикрывающими болезненные, невысказываемые истины, которые таятся в нашем подсознательном. Мы редко говорим лицом к лицу, открыто и прямо о своих самых настоящих нуждах и желаниях. Вместо этого мы стараемся получить от другого человека то, что хотим, прокладывая себе путь через нечто третье.

А это значит, что вы обнаружите прямое, лобовое высказывание за рамками непосредственного конфликта, в чем-то третьем, обращающем дуолог в триалог.

Триалог, согласно данному мной определению, обозначает треугольник: отношения между двумя участниками конфликта и нечто третье, через что проявляется их борьба.

Вот вам четыре примера.

В романе «Джек-Бриллиант» Уильям Кеннеди повествует о гангстере Джеке Даймонде по прозвищу Ноги. В третьей главе, как только Джек возвращается домой, на него налетает жена, Алиса. Люди Джека, Окси и Фогарти, рассказали ей, что одну из своих канареек Джек назвал Марион в память о бывшей любовнице. В следующей сцене две канарейки действуют как нечто третье. Рассказ ведется от лица юриста Джека:

«Не успели мы войти, как Алиса крикнула Джеку: «Иди-ка сюда!» Она стояла на переднем крыльце, а Окси и Фогарти сидели на софе, как пришитые. Когда мы вошли, они не шевелились, не говорили, не смотрели ни на Алису, ни на Джека, ни на меня. Оба уставились в окно, на дорогу.