Олег Сосин - Непрерывность

Ф е к л а. А что вообще-то?..

Б о р и с. Чуть позже, когда все соберутся.

Стук в дверь, он похож на условный, но не точно. Борис жестом показывает Фекле — в студию, тот повинуется. При виде Раи, рассматривающей фотографии на стенах, делает движение к ней, но в этот момент Борис открывает дверь. Входит Г а л я.

Г а л я. Здравствуйте…

Мгновенно возникает напряжение. Фекла и Рая застывают. Борис непроизвольно надвигается на Галю, как бы закрывая собою вход.

Б о р и с. Чем обязан?.. Только вынужден предупредить заранее — студия сегодня не работает, заболел фотограф.

Г а л я. Как же так? А мне сказали… (Начинает отступать.) Извините… (Выходит.)

Из студии появляются Р а я и Ф е к л а.

Ф е к л а. Мне это не нравится.

Б о р и с. Мне тоже.

Р а я. Очень знакомым показался голос. Странно.

Ф е к л а. Не сгорела ли контора, товарищ Борис? Здесь есть другой выход?

Б о р и с. Все есть. Но бледнеть рано…

Условный стук. Рая и Фекла заходят в студию. Борис открывает. Входит П и р о к с.

П и р о к с. Можно заказать у вас большой портрет в красках?

Б о р и с. Прошу… (Здоровается с Пироксом.) Борис.

П и р о к с. Пирокс.

Б о р и с. Не заметили чего-нибудь странного у входа?

П и р о к с. Не-а. Хотя встретил там одну: топчется, бледная вся. Я ей говорю: «Ты чего здесь, Валь?»

Б о р и с. Вы ее знаете?

П и р о к с. Или. Кого я не знаю? «А ты, говорит, чего здесь?» — «Я-то, говорю, погреться». — «А я уже погрелась». Это она — и за угол.

Б о р и с. Кто она такая?

П и р о к с. Валька-то? Как сказать? Хлопец в юбке.

Б о р и с. То есть?

П и р о к с. А по-другому за Вальку и не скажешь. Мужик — и все. Характер такой. Она на «Анатре» работала до пожара. Помните, когда при немцах все аэропланы сгорели на заводе? Ну вот. А потом слиняла куда-то. Я ее после пожара не видел.

Б о р и с. Вот оно что… Это она… Тогда я вообще ничего не понимаю.

П и р о к с. Зачем вызвали?

Б о р и с (взглянув на часы) . Сейчас… Обождем еще минут пять, и я все объясню. Раздевайтесь.

Пирокс снимает свое пальтецо. Условный стук. Борис знаком показывает — мол, спрячься за конторку. Пирокс немедленно и абсолютно бесшумно это выполняет. Борис открывает дверь. Входит Г а л я.

Как, опять вы?

Г а л я. Извините, я потом сообразила, что дура. Можно заказать у вас большой портрет в красках?

Б о р и с. Прошу.

Г а л я (протягивая руку) . Галя.

П и р о к с (появляясь из-за конторки) . А где же Валя?

Г а л я. Когда бог обидит, так это надолго. Уже согрелся?

П и р о к с. А ты опять замерзла?

Б о р и с. Извините. Почему, Галя, пять минут назад вы спутали стук и не назвали пароль?

Г а л я. Это вы меня извините. Я сегодня немного не в себе.

Б о р и с. Мне характеризовали вас как человека точного.

Г а л я. Я соберусь. Это… Я соберусь.

П и р о к с. Давай раздену, Галя-Валя.

Г а л я (снимая пальто) . Балабол.

Б о р и с (подавая ей руку) . Борис. Пройдемте в студию, познакомьтесь с остальными.

Все заходят в студию.

Р а я. Галя? Так это ты была? То-то смотрю, голос знакомый.

Г а л я. Я была. Здравствуй.

Б о р и с. Давайте знакомиться, товарищи. Присаживайтесь. Боюсь, разговор у нас получится не короткий.

П и р о к с. За восстание потрекаем? Решили в обкоме, когда начинать?

Б о р и с. Решили. Дней через семь — десять, в зависимости от положения на фронте.

П и р о к с. Что ж тут решенного? То Красная Армия решает. А мы?

Б о р и с. Товарищи! Времени у нас в обрез, и разговор наш о другом. Во-первых, познакомьтесь. Это товарищ Галя, это товарищ Рая, это товарищ Фекла…

П и р о к с. До чего же гарная дивчина, к тому же в шляпке!

Ф е к л а. Болтаешь много, парень.

Б о р и с. Это товарищ Пирокс.

П и р о к с. Тоже ничего себе имечко, как у пуделя.

Р а я. За что вас так?

П и р о к с. А за маму. Хранил я дома пироксилиновые шашки. Раз прихожу — господи помилуй! Маманя, сушит их у плиты! За мыло приняла! Ребятам рассказал, вот и сделали Пироксом. Как приклеилось.

Б о р и с. Все, товарищи! Больше не отвлекаемся. Вы вызваны сюда по распоряжению подпольного обкома партии. Каждого из вас контрразведка обкома рекомендовала как преданного делу рабочего класса большевика, стойкого борца и честного человека.

Р а я. Что-нибудь случилось?

Б о р и с. Вчера арестовали на Молдаванке группу Алеши — самого Алешу, Олю, Мотю и Павла.

Пауза.

Ф е к л а. Та-ак… Связи их прикрыты?

Б о р и с. Ну, мы здесь отчасти и поэтому. Пока вся история так или иначе не решится, мы по своим адресам не возвращаемся.

П и р о к с. Я сидел с Мотей при французах. Мотя, Мотя!..

Р а я. Как это получилось?

Б о р и с. Грубое нарушение дисциплины. Наша контрразведка сработала, о том, что их собрались арестовать, мы узнали заранее и их предупредили — домой не являться. Но накануне Мотя подвернула ногу и лежала дома. А Павел отказался уходить без нее.

П и р о к с. Что еще за Павел? Кто такой?

Б о р и с, Я уже сказал — из группы Алеши. Короче, и остальные пошли с ним, понимаете, пошли, чтобы унести Мотю на руках. Ну вот, там их уже ждали…

Г а л я. А когда… когда их собираются?

Б о р и с. По-видимому, сегодня ночью.

П и р о к с. Так что делать надо? Мы здесь зачем? Будем отбивать?

Б о р и с. Такую возможность мы не исключаем. Поднята дружина железнодорожников, тридцать человек с оружием, весь участок окружен. Но их могут и не вывести. Как с Александром было, как с девятью ребятами, что по процессу семнадцати, три недели назад. Могут на месте расправиться…

Ф е к л а. Да… это они умеют.

Р а я. Где они находятся?

Б о р и с. Здесь, в участке на Преображенской. Два шага отсюда.

Р а я. А через Красный Крест ничего нельзя сделать?

П и р о к с. Там же Карцев! Он же на крюке у нас!

Б о р и с. Об этом мы сейчас и должны поговорить. Уже вчера Карцеву была предложена приличная сумма. Но он сообщил, что не может…

П и р о к с (перебивает) . Как не может?! Эта гнида! Да я его!.. (Вскакивает.)

Б о р и с. В чем дело, товарищ Пирокс?

П и р о к с. Это ж я его колол! Он повязан!

Ф е к л а. Что значит — колол?

П и р о к с. Мы искали выход на этот участок. Контрразведка нащупала его — слабый на деньги. Вот и сыграли. Полторы недели отлавливали, пока вышло. Он дежурил на толчке. Ну, я устраиваю шухер, так, небольшой, чтобы не очень страшно. А наши по углам. Берет он меня. Я шепчу: «Имеешь колокол». Он мне: «Ты, мразь, я русский офицер!» — «Два имеешь», — говорю. «Да я тебя!» — он опять. «Три, четыре, пять!» Как сказал я ему: «Десять колоколов!», он мне: «Звони!» Отошли в подворотню, я ему из рук в руки сую, а тут наши. «Хочешь, говорят, жить хорошо — будешь, но учти, здесь фраеров нет. Денег получишь, сколько скажешь, но отрабатывать будешь, что нам надо. Попробуешь соскочить, со дна моря достанем. Здесь вам, господин полковник, Одесса, а не какой-нибудь там занюханный Париж!» Так и разошлись. И чтоб эта гнусь теперь выламывалась?! Да я!..