Олег Сосин - Непрерывность

Б о р и с. Ясно. Он не выламывается, все не так просто. Помимо Карцева там есть и другие, которые у вас не на крюке, товарищ Пирокс. Короче, он может вывести только одного. Понятно?.. Только одного! И у нас осталось… (смотрит на часы) теперь уже всего три часа, чтобы решить, кто это будет.

Г а л я. Одного?

Р а я (встав) . Это невозможно… Откуда у нас право решать чью-то судьбу?

Г а л я. Одного…

П и р о к с. Я назову этого, вы — того. Как мы договоримся?

Ф е к л а. Это точно. С этим, например… (кивает на Пирокса) я никогда не договорюсь.

П и р о к с. Что?.. Это на меня бочец катнули или мне показалось?

Ф е к л а. Не показалось.

П и р о к с. Ты что, не хочешь дожить до внуков?

Б о р и с. Довольно. Мы все здесь не по своей воле. Я знаю одно — кандидатуры отбирались ответственно. Во-первых, каждый из присутствующих пользуется абсолютным доверием. Во-вторых, все мы так или иначе сталкивались с арестованными в период подполья. И только мы можем дать им исчерпывающие характеристики, и человеческие, и… всякие… А то, что мы разные здесь, что ж… мы люди, и давайте с этим считаться.

Р а я. Но, товарищи, дорогие, подумайте… Я не знаю… Как мы можем?.. Как можно выбрать одного, чтобы он жил, если точно знаешь, что остальные должны погибнуть?.. Как?..

Ф е к л а. Мимо. Я в этом не участник. И вообще я привык приказы выполнять, а за других решать — нет.

Б о р и с. Что вы предлагаете?

Ф е к л а. Я предлагаю — пусть они сами выделяют. Передать им в камеру, и пусть сами.

Б о р и с. Это уже сделано.

Р а я. Тогда зачем же?..

Б о р и с. Поставьте себя на их место. Скорее всего они ничего не решат. Начнут уговаривать друг друга и ни до чего не договорятся. Вот почему и зачем мы.

Р а я. Все равно… Это невозможно. Одного — невозможно.

Б о р и с. Там, в камере, ожидают смерти четверо наших товарищей. Очень трудно выбрать одного, жестоко сохранить жизнь только одному, но вряд ли гуманней сказать — пусть лучше все четверо погибнут. Если можно спасти хоть кого-то, мы обязаны это сделать. Не говоря уже о том, что есть приказ обкома: выбрать из арестованной четверки человека, наиболее нужного для нашего дела.

П и р о к с. А если?..

Р а я. Что?

П и р о к с. А если… ложный вызов?

Б о р и с. Объясните. Что вы имеете в виду?

П и р о к с. Делаем письмо начальнику участка от… ну, к примеру… в общем не влияет от кого, от шишки какой-нибудь, лишь бы образец почерка был. Письмо относим, все чин чинарем, в этот момент связь с участком обрываем. Ребят выводят, а мы их отбиваем. И с концами. А?

Ф е к л а. Фантазии.

Б о р и с. Нет, почему же, очень интересно, только невозможно, к сожалению. Наш специалист по документам два дня назад погиб. Отпадает.

П и р о к с. Но…

Г а л я (перебивает, резко) . Хватит! Так мы сто лет здесь просидим, а время уходит. (Борису.) Как мы будем выбирать?

Б о р и с. Не знаю…

П и р о к с (присвистнув) . Красивые дела… А кто знает?

Б о р и с. Никто…

Молчание.

Здесь самое время кое-что оговорить. В этой вещи я намерен использовать внутренние монологи героев, произносимые: а) в момент происходящего действия — они так и будут обозначаться в тексте: «Внутренние монологи»; б) как бы из сегодняшнего дня — их мы обозначим: «Монологи через годы». Причем если первые предполагают только раскрытие мыслей героев и адресуются ими, естественно, самим себе, то вторые впрямую адресованы зрителю — это наш современник делится своим знанием. Возможности сценических решений этих монологов самые разнообразные — свет, мизансцена, музыкальный акцент и т. д. Но выбор их, по-моему, дело режиссера.

Б о р и с. Никто и нигде не знает, по каким законам оценивать человеческую жизнь. А если все же приходится это делать, никто не сможет научить тебя, как снять с души бремя такого решения. И я, как всегда, не сумел отказаться…

Р а я. Как же ты устал, какой у тебя измученный вид… А теперь еще и это на наши плечи…

П и р о к с. Компания какая-то охалпелая. Навряд ли с ними кашу сваришь. Хотя Валька — вполне она потянет. Но как они влипли по-дурному.

Г а л я. Я должна бороться. Но как? Ведь нельзя даже вида показать. Как? Что я могу для тебя сделать, научи, что?

Ф е к л а. Почему они все на меня смотрят? Меня не стоит слишком пристально разглядывать. Так, встаем… не торопясь, как будто затекли ноги… (Встает.) Делаем несколько шагов… Естественней, не напрягайся… Садимся… Правильно, сюда, здесь меньше света… (Садится.)

Г а л я. Хорошо. Есть о них у обкома какие-нибудь сведения?

Б о р и с. Конечно.

Г а л я. Может быть, обсудим тогда по этим данным, а?

П и р о к с. Фуфло это все — данные, не данные. Родился, не матерился.

Ф е к л а. Справка обкома — партийный документ. Раз он имеется, значит, и вопросов не может быть. Я — за.

Р а я. Я тоже. С чего-то начинать все равно нужно.

Б о р и с. Принято. Бумаг у меня, естественно, при себе нет, но я по памяти. Не волнуйтесь, ничего не спутаю и не потеряю, память у меня тренированная. Ну что, начнем с руководителя?

Ф е к л а. Как положено.

Б о р и с. Хорошо. Кличка — Алеша. Год рождения — одна тысяча девятьсот первый. Девятнадцать лет Алеше. Отец грузчик, сочувствующий, мать стирает на дому. В марксистском кружке Алеша стал заниматься с пятнадцати лет, в шестнадцать вступил в партию большевиков. В комсомоле по заданию партии с самого начала, активно работал с молодежью. Стал одним из организаторов дружины. Во всех вооруженных выступлениях проявил себя человеком беззаветной храбрости. Участвовал в добывании и хранении оружия, в диверсиях, в распространении листовок. Словом, во всем участвовал.

Р а я. Не во всем.

Г а л я. В каком смысле?

Р а я. Я хочу сказать, что мы знаем Алешу только по подполью. Какой он при нормальной, мирной жизни, мы не знаем. Ведь оба раза, когда в Одессе была наша власть, Алеша находился вне города. И возвращался уже потом, когда…

П и р о к с. Ну и что? На халяву кто с большой ложкой не полезет? А ты сунься, когда платить надо! Это Алеше только в плюс.

Р а я. Вы не поняли. Я же не отрицаю, что Алеша… ну, в общем все, как о нем сказали. Но мне кажется, что нам важно знать не только, как человек умеет за власть драться, но и как он умеет ее строить и даже просто при ней жить. Я в этом смысле.

Г а л я. Вечно ты!.. Все никак свои гимназические замашки не оставишь!

Ф е к л а. Я тоже не был в Одессе в мирные дни… только в подполье… И, если честно, я даже не знаю, каким я окажусь, когда можно будет просто так остановиться на бульваре… и просто так купить букет. Не для пароля, понимаете, не — два белых цветка, три красных, держать в левой руке, прижав к плечу… А просто так… Не знаю…

Г а л я. Вы с ума тут посходили, что ли? О чем вы говорите? Сопли какие-то интеллигентские!