Геннадий Мамлин - Путешествие на юг

Х м а р о в. Он агрессор! Захватил женщину, которую я люблю.

В е р а П е т р о в н а. Откройте рот.

Х м а р о в. Не открою.

В е р а П е т р о в н а. Пошире… (Почувствовав, что у нее иссякают силы.) Простите, мне бы хотелось прилечь. (Ложится.)

Х м а р о в (только теперь ощутив себя слоном в посудной лавке, обеспокоенно) . Что с вами?

В е р а П е т р о в н а (с виноватой улыбкой) . Ничего.

Х м а р о в. Ого! Тут у вас что, аптечный ларек?

В е р а П е т р о в н а (так же) . Как видите.

Х м а р о в (берет термометр) . Послушайте, у вас температура!

В е р а П е т р о в н а (поспешно) . Это не моя.

Х м а р о в. Да? А чья же? Эскулап в отлучке, на подруге, которая мне открыла, можно пахать.

В е р а П е т р о в н а (так же) . Это старая. Сегодня я еще не мерила. (Понимая, что проговорилась.) Вернее, я хотела сказать…

Х м а р о в. Я понял: сегодня вы еще не мерили. А когда?

В е р а П е т р о в н а. Не вынуждайте меня опускаться до лжи.

Х м а р о в. Когда?

В е р а П е т р о в н а. Вчера.

Х м а р о в. Тридцать восемь и две. (Помолчав.) После того как два месяца назад вы хлопнулись в обморок, я ежедневно осведомлялся о вашем здоровье. Значит, вы все-таки унижались до лжи… Эскулап трижды запугивал меня. Последний раз в день отъезда — неделю назад. Между прочим, он меня сердечно благодарил. За что?

В е р а П е т р о в н а (все с той же виноватой улыбкой) . Очевидно, за то, что из-за меня вы на неделю прервали съемки.

Х м а р о в. А я их прервал?

В е р а П е т р о в н а. Нет, но Ивану Семеновичу совершенно не обязательно об этом узнать.

Х м а р о в. Почему?

В е р а П е т р о в н а. Прошу вас, не надо. Мне неловко вести этот разговор.

Х м а р о в (готовый взорваться) . В то время, как я получаю от него удовольствие…

В е р а П е т р о в н а (вздохнула, сдалась) . Иван Семенович настаивал, чтобы я легла в больницу. Я пообещала ему отлежаться дома.

Х м а р о в (снял пальто, швырнул в кресло) . Всю эту неделю я был в отключке — после съемок запирался в монтажной: гнал, чтобы успеть на этот чертов фестиваль. (С силой, обвиняя.) Но ведь это не последний фестиваль на планете. И разве я Молох, пожирающий детей? Сколько вам надо было, чтобы отлежаться? Неделя? Две?

Вера Петровна не отвечает.

Что, больше? Месяц? Полтора?

Вера Петровна не отвечает.

Тогда какого дьявола эскулап бросил вас здесь одну?

В е р а П е т р о в н а. У Ивана Семеновича международная конференция в Ташкенте.

Х м а р о в. А может, это вы выдворили эскулапа? Сказали: «Поезжай, Хмаров обещал прервать съемки?»

В е р а П е т р о в н а. Может быть.

Х м а р о в (свистящим шепотом) . Вера Петровна, стыдитесь. Это не ваш стиль. Вы превратили в подлеца не только меня, но и собственного мужа.

В е р а П е т р о в н а. Обо мне заботились.

Х м а р о в. Да? Кто же?

В е р а П е т р о в н а (поколебавшись) . Кирилл Васильевич.

Х м а р о в. Ага. Кирилл Васильевич. Теперь понятно, куда он пропадал по вечерам.

В е р а П е т р о в н а. И чтобы окончательно вас успокоить: по утрам на студию он отвозил меня на такси.

Х м а р о в. А живет он у черта на рогах. Вы к тому же еще и разорили бедного старика.

В е р а П е т р о в н а. Все эти дни Кирилл Васильевич ночевал здесь — в гостиной, на диване.

Х м а р о в. Ай да Кирюха! На кой ляд я выбивал ему квартиру, если он устроился на жительство в этом дворце… Выходит, я своими руками вгонял вас в гроб.

В е р а П е т р о в н а (улыбнулась) . Ничего, великий режиссер, все будет хорошо.

Х м а р о в. Кому? Вам — может быть. Вы себе помрете — и дело с концом. А я майся совестью всю оставшуюся жизнь. (Набирает номер.)

В е р а П е т р о в н а. Кому вы звоните?

Х м а р о в. Кому надо. Через час здесь будет вся Академия медицинских наук.

В е р а П е т р о в н а (нажимает на рычаг) . Пожалуйста, не стоит так волноваться.

Х м а р о в. Ха! Я волнуюсь? Кто вам это сказал?

В е р а П е т р о в н а. Ваши глаза…

Х м а р о в. Вы идиотка!..

В е р а П е т р о в н а. …и грубость, за которой вы хотите это волнение скрыть.

Х м а р о в (орет) . Съем еще кусок пирога! Руками! Хоть б чем-то останусь самим собой… Хорошо, я волнуюсь. Пусть так. Но уж лучше волнение, даже панический страх, чем олимпийское спокойствие, которое вы пытаетесь разыграть. (С оттенком назидательности.) Болезнь — стихия. Можно с олимпийским спокойствием взирать на землетрясение и ураганы, но наивно думать, что стихия посчитается с ним.

В е р а П е т р о в н а (пытается отшутиться) . Стихия не посчитается и с паническим страхом, так что неразумно меня к нему призывать… Я ничего не разыгрываю. Просто в минуты опасности я становлюсь увереннее в себе и сильней. Это защитная реакция слабых людей.

Х м а р о в. А есть опасность?

В е р а П е т р о в н а. Нет. Впрочем, теперь, когда все позади, можно сказать: небольшая, но есть.

Хмаров медленно хватается за телефонную трубку.

Не надо собирать консилиум.

Х м а р о в. Надо. Я хочу знать правду.

В е р а П е т р о в н а (словно оправдываясь) . Я с трудом выносила обычное земное притяжение. На меня навалились десятикратные перегрузки кино. Только и всего. Пожалуйста, не надо бегать по комнате. И не надо ничего говорить. Присядьте. Не в кресло, сюда. Дайте руку. (Помолчав.) Нет, пересядьте.

Х м а р о в. Почему?

В е р а П е т р о в н а. Эта мизансцена что-то напоминает. Маргариту Готье.

Х м а р о в. Плевать.

В е р а П е т р о в н а (после секундного колебания) . Плевать. (Настроив себя на серьезный лад.) Знаете, какая после операции у меня была первая мысль? «Не смогу танцевать!» Иван Семенович сказал: «Не тревожься, ты отремонтирована на славу». Главная беда пришла потом. У меня появился страх перед сценой. Как страх высоты у сорвавшейся с трапеции гимнастки. Я не смогла его преодолеть. Шло время, и я смирилась. Год назад сюда занесло вас. Вы наградили меня мужеством. Но, увы, я наделена проклятой способностью видеть себя со стороны. Поначалу я стыдилась собственной бездарности, считала: никакая я не драматическая актриса. Между тем, как я играю, и как хотела бы сыграть — пропасть. И мне ее не перешагнуть. Я думала: а может быть, одного мужества в искусстве мало, нужна еще и ваша наглая уверенность в себе?

Х м а р о в. Ну, знаете ли! Моя самоуверенность — бравада. И вам это известно. Разве у меня не бывает приступов сознания собственной бездарности?

В е р а П е т р о в н а. Шш-ш-ш. Бывает. Но они — приступы. Приступы приходят и уходят, а уверенность остается.

Х м а р о в (как очередное признание в любви) . Вы головастик. Вы мне омерзительны. Я вас боюсь.

В е р а П е т р о в н а (продолжая) . Я решила: свалю эту поклажу, и баста, больше ни за какие коврижки не стану сниматься в кино.