Александр Кургатников - Практически счастливый человек

Н а т а л ь я Б о р и с о в н а (спокойно) . Здравствуйте, Ольга Михайловна.

О л ь г а М и х а й л о в н а. Здравствуйте, Наташа. (Помолчала.) Проходите.

В комнате.

Н а т а л ь я Б о р и с о в н а (красива, уверена в себе) . Прекрасно, все мое семейство в сборе. Сколько раз собирались к вам, Ольга Михайловна, сговаривались и… Не буду врать, сегодня мы не сговаривались. Мы сами ждали гостей.

Д а ш а. Бабушка, я переезжаю к тебе. (Вынула книги, тетради, череп.) Навсегда.

О л ь г а М и х а й л о в н а (с удовольствием берет управление ходом событий на себя) . Навсегда меня не хватит, я — явление временное. Кроме того сюда уже переехал твой отец. Я полагаю, нам всем надлежит сесть — за круглый стол. Сева, помоги матери раздеться. Дарья, принеси чайник.

В комнате остались Ольга Михайловна и Усольцев.

У с о л ь ц е в. Мать. По-моему, у тебя что-то на уме.

О л ь г а М и х а й л о в н а (задумчиво) . У нас в поликлинике году в тридцать втором, кажется… был один врач — участковый, как тогда говорили — расхожий. А мы это слово переводили так: расхаживает между женой и матерью. Поссорится с женою — эмигрирует к матери. Потом придет жена — уведет домой… Я не хочу, чтобы с тобой началась эта традиционная мужская история.

У с о л ь ц е в (нетерпеливо) . Не начнется, мама. Я остаюсь здесь.

О л ь г а М и х а й л о в н а. На день, на два? Я хочу вспомнить кое-что из прошлого. И тогда ты, действительно, останешься здесь.

У с о л ь ц е в. Мама, прошу тебя…

Вошли Н а т а л ь я Б о р и с о в н а и С е в а.

О л ь г а М и х а й л о в н а. Гена, достань скатерть с петухами, ты знаешь где — там же, где двадцать лет назад. Сева, расставь чашки, нет, не эти, сервизные.

Накрывают на стол по распоряжению Ольги Михайловны. Даша приносит чайник.

Наташа, не стойте в стороне. Достаньте розетки, например. Ну вот. Два сорта варенья, конфеты «Улыбка», сухарики «Пионерские» — вполне благопристойно. Будем пить чай и беседовать.

С е в а (басом) . Гениальный чай.

Д а ш а (как на уроке иностранного языка) . Вы любите чай? Да, я очень люблю чай. Наша дружная семья пьет чай каждое утро. Сухарики «Пионерские» помогают от бронхита. (Положила череп на стол.) «Кузьмич» тоже член семьи.

О л ь г а М и х а й л о в н а (с хитрой улыбкой) . Есть такая картина «В гостях у бабушки», «Визит к бабушке», что-то в этом духе, вы должны знать, Наташа, вы же искусствовед.

Наталья Борисовна молчит.

По-моему, «Посещение бабушки». И, по-моему, Эрмитаж. И, по-моему, французский художник Луи Ленен. Я не ошиблась? Так уж раз вы посетили бабушку и такая идиллия — расскажите, что произошло в семье Усольцевых. Кое-что я знаю. Но, видимо, далеко не все? Я права, Наташа?

С е в а. Буся, это я их вздрючил. Затеял тут одну авантюру спортивного плана. Слушайте, родители, а хотите — никуда не поеду?

Д а ш а. Папа!.. Я могу вам всем помочь. Я все выдумала… Ничего не знаю. Ничего не видела. (Все более возбуждаясь.) То есть видела… Ну, что я видела? Сидят в сквере два человека… А я какие-то выводы… (Со слезами.) Не старайтесь, вы не сможете изменить свою жизнь, вы — безвольные люди. Папа, ты послушаешься меня, хорошо?

У с о л ь ц е в. Хорошо.

О л ь г а М и х а й л о в н а (как бы про себя) . Этого всего даже я не ожидала.

Все молчат, любое слово взрывоопасно.

Н а т а л ь я Б о р и с о в н а. Вы спрашиваете, Ольга Михайловна, что произошло? Произошло то, что семьи Усольцевых уже нет. И я не должна была сюда приходить. Но одно дело, когда из дома уходит муж, это почти в порядке вещей, другое — дочь. Поэтому я здесь. Я не могу потерять дочь. (И вдруг тихо, потерянно.) Гена, прошу тебя, ты должен на нее воздействовать.

Усольцев не ответил.

С е в а. А чай действительно потрясающе вкусный. Вы вот все шутите, шутите…

Д а ш а. Помолчи, хватит. (Отошла в дальний угол.)

О л ь г а М и х а й л о в н а (негромко, но ясно: началось) . А знаете, Наташа, я не удивлена. Я помню пятьдесят пятый год.

У с о л ь ц е в (весело) . Мама!..

С е в а (зная, что не остановить) . Буся. Может не стоит?..

О л ь г а М и х а й л о в н а. Мы с Люцией отдыхали в Пярну, удивительно хорошо было, чисто, безлюдно, тогда эти места еще не освоили в массовом порядке. И мне пришлось срочно вернуться. По острому сигналу Злодея Фаддея. Я вошла — вы, Наташа, сидели с Геной за столом, вот за этим.

Сева встал, медленно отошел.

…и обедали. То есть ели из банки консервы «Ряпушка в томате» и заедали тортом «Сюрприз». Кстати, я не удивляюсь, что у вас обоих теперь плохо с печенью.

Усольцев тоже встал, отошел; две женщины сидят друг против друга.

В комнате был чудовищный беспорядок, постель не застелена…

Н а т а л ь я Б о р и с о в н а. Это немножко смешно, Ольга Михайловна. С тех пор я столько раз стелила постели… И здесь дети…

О л ь г а М и х а й л о в н а (ровным тоном) . Увидев меня, вы, Наташа, не смутились. Вы с вызовом сообщили, что любите Гену, но штампа в паспорте вам не нужно. Сразу стали рассказывать, что вас пишет Гусляров, что вам предлагают аспирантуру, прочли вирши собственного изготовления.

Н а т а л ь я Б о р и с о в н а. Аспирантуру мне только обещали… Вирши я давно бросила. Какое все это имеет значение сейчас!

О л ь г а М и х а й л о в н а. Все было заложено уже тогда. Вы слишком нравились себе, Наташа, — на всю жизнь. Помню, вы говорили, говорили, а я глядела на вас и как-то сразу себе все представила. (Оглядела всех.) В какой-то мере и сегодняшний вечер…

Н а т а л ь я Б о р и с о в н а (легко) . Да, я была ужасная дура: говорила что думала… И все-таки это тоже немножечко смешно, Ольга Михайловна. Было еще двадцать пять лет жизни. Думаю, даже сейчас Гена не скажет, что все они бросовые. (Смотрит на Усольцева.)

Сева подошел, захрустел сухариком «Пионерский».

С е в а. Слушайте, ребята: буся, мама. Обиды одна тысяча девятьсот пропащего года… Буся, по-моему, ты уже все высказала. Вернемся к нашим баранам, то бишь к чаю.

О л ь г а М и х а й л о в н а. Я только начала, Наташа.

Сева вздохнул.

Все было в этой вот комнате, мы с Люцией невольно наблюдали и поражались… Типичное утро Наташи: не успев проснуться и, простите меня, сбегать в уборную, вы включаете песенки Окуджавы. Потом хватаете сигарету и, не одевшись, прямо в ночнушке беседуете по телефону с кем-то из вашей бражки. Помню, однажды полтора часа обсуждали фильм «Чайки умирают в гавани». Мы с Люцией даже посмотрели — ничего экстраординарного… Потом мчитесь на очередную сенсационную выставку. Потом… Нет, что-то я не то говорю. Я хотела другое… Главное… (Глубоко задумалась.)