Александр Кургатников - Практически счастливый человек

Взяла вязанье, села в другой угол дивана. Молчат. Старуха сосредоточенно вяжет.

Люция поехала к своей учительнице музыки. Представляешь, сколько лет учительнице? В четырнадцатом году это была прелестная блондинка, совсем юная, с античным узлом на затылке. Люция обожает старушечьи братства, выискивает подружек по гимназии, по Бестужевским курсам. И, как ни удивительно, не все еще повывелись. Я-то эту загробную солидарность не терплю… Уж я бы охотнее посидела с парнями у нас в парадной. По крайней мере, услышишь что-то новенькое.

Усольцев взял с полки альбом, открыл.

(Издалека бросила взгляд в альбом.) Какие тогда бороды носили роскошные — в полгруди. Я рассказывала, как он ехал из Петербурга в Москву?

У с о л ь ц е в. Тысячу раз.

С т а р у х а. Самое смешное — что твоей бедной прабабке было всего девятнадцать и она до смерти любила поговорить. А прадед был великий молчун. Он был инженер и считал, что все беды России — оттого, что слишком много разговоров и слишком мало инженеров. Ну, последний-то недостаток изжит. Ты можешь взять этот альбом себе.

У с о л ь ц е в (безразлично оглядел комнату) . Тебе следовало бы…

С т а р у х а (подхватила иронически) . …Показаться хорошему врачу? Не надо этой сыновней заботы. Уж лучше молчи. Я сама хороший врач, смею думать. И кроме того помню одну старую истину, о которой в наше время некоторые стараются забыть. Умирают не оттого, что не попали к хорошему врачу или не достали дефицитного лекарства, а оттого, что когда-то нужно умереть. (Пауза.) Последнее, что я хотела сообщить, — эта полка на днях пыталась убить Люцию.

У с о л ь ц е в. Мама. Хватит. (Зашагал по комнате.) Зачем эта игра в оброшенность? Все разваливается, рушится… Бедные две старушки одинокие. Мне надоели эти заходы с разных сторон. Я бы сто раз починил… (Пауза.) Мама, а что, если я у вас поселюсь на некоторое время?

С т а р у х а. Я это знала. С той самой минуты, как ты вошел. (Вышла.)

Усольцев разделся, достал ящичек с инструментом, потрогал полку, потом вдруг поставил ящичек, сел, откинулся, рассматривая летящее по потолку существо. Вошла С т а р у х а.

Я заварила свежий чай. (Села.) Ну, рассказывай.

У с о л ь ц е в (все так же смотрит вверх) . Есть один вопрос, который я не могу разрешить — не скажу, много лет, но давно. Почему ты назвала его Васькой?

С т а р у х а. Ты приставал, мне ничего лучшего не пришло в голову. Люция — та назвала бы Эдгаром. (Засмеялась.) Я представила, как удивится наша квартира: «Ольга Михайловна, ваш сыночек надолго к нам?» Последнее время вы приходили такой образцово-показательной четой… Это меня настораживало.

Усольцев старательно созерцает Ваську.

Как вы решили с детьми?

У с о л ь ц е в. Иногда проснусь в гостинице, в вагончике — не тот потолок. Нету несчастного однорукого амура Васьки. Мама, я тебе все расскажу, только потом, ладно? (Прошелся по комнате, избегая взгляда матери.) Мы неплохо заживем вместе. Я буду вести переговоры с этими, которые со смотровыми.

О л ь г а М и х а й л о в н а. Ты многое забыл. Тут тоже не райские кущи: тебе придется иметь дело со Злодеем Фаддеем. (Судя по тону — это важное лицо в семейной истории.) Он у нас главный по смотровым. И пока единственный мужчина. Вспомни, как ты его ненавидел. Преследовать и уничтожать до последнего патрона.

У с о л ь ц е в. Мама. Это был пятьдесят первый год. Ты сама говорила: он перековался.

О л ь г а М и х а й л о в н а. Временно перестроился. Занимался мелким доносительством, и это было так страшно. Теперь сочиняет трактат: «Роль прекрасного в развитии человеческого мозга». (Радостно.) Гена! А Люция? Черт с ними, с соседями. Но Люции нужна какая-то версия твоего переселения. Иначе она меня заест. (Посмотрела на сына.) Не сердись. И вообще не слушай меня: тебе здесь будет хорошо. Осталось-то в квартире пять человек, и все мною околпачены. (Смеется.) Видишь, вяжу колпаки на заварники. Всех околпачила: соседей, почтальоншу, девочек из жека. Все будут за нас. (Торжественно.) Можешь ничего не рассказывать, я и так все поняла. Помнишь, в «Войне и мире» есть такое место, в самом конце, мы с тобой еще удивлялись, до чего нетолстовское, не по его философии, когда Пьер, уже после плена, после болезни, после всего, просыпается у себя дома и думает: как славно, как хорошо — ни жены, ни французов нет больше. Помнишь? (Смеется.) Удивляюсь, как ты не сбежал давно.

Смеются оба.

У с о л ь ц е в. Я сам удивляюсь.

О л ь г а М и х а й л о в н а (прислушивается) . Кто-то несется по лестнице.

Два коротких, один длинный.

Открывать? (Пошла открывать.)

В передней.

С е в а (влетая) . Баба Оля, ты — моя самая большая любовь.

О л ь г а М и х а й л о в н а. Не так страстно. У старух кости хрупкие. (Шепотом.) Что у вас произошло?

С е в а (шепотом) . Потом.

О л ь г а М и х а й л о в н а. Это мне обещал уже твой отец. У меня в запасе не так уж много этого потом.

С е в а (шепотом) . Буся. Оставь нас с ним тет-а-тет. Мне нужно сообщить ему нечто важное. У тебя ведь есть дела.

О л ь г а М и х а й л о в н а. Как ни странно, у меня еще есть дела. (Первая пошла в комнату.)

Комната.

О л ь г а М и х а й л о в н а (входя) . Вот, пожалуйста, первый француз.

Усольцев и Ольга Михайловна смеются.

(Усольцеву.) Мой внук хочет сообщить тебе нечто важное. Но я подумала, если это важно для тебя и важно для него, то, наверное, важно и для меня. (Села.)

С е в а (посмотрел на Ольгу Михайловну, вздохнул) . Батя. Я только что с вокзала, искал тебя. Что там делается — страх божий. Видал твоего Петю — стоит в стокилометровой очереди за билетами. По-моему, уже сбегал в буфет. Мне показалось, ехать в Дальнюю Гавань без тебя ему очень не хочется. Бросился мне на шею, нес что-то непонятное… Потом я стал названивать домой, долго не отвечали, наконец подошла Галюся… (Посмотрел на Ольгу Михайловну, оборвал себя.) Баба Оля, умоляю — чайку, организуй, а? Я твой чай перед смертью вспоминать буду…

О л ь г а М и х а й л о в н а (невозмутимо) . Профессиональный обольститель. Чайник на огне. (Сидит.)

С е в а (дернул подбородком — придется главную информацию отложить; достал пачку денег) . Вот, батя, возвращаю.

У с о л ь ц е в. Жалеть не будешь?

С е в а. Вам с матерью сейчас нужнее. (Ольге Михайловне.) Отец увольняется с работы.

О л ь г а М и х а й л о в н а (подняла брови) . Я предполагала совсем не это…

У с о л ь ц е в (бытовым тоном) . Севка не врет. Я действительно ухожу с работы. (Взял деньги, положил в карман.) Все просто.

Сева, проглотив удивление, отошел к дивану, сел.