Александр Кургатников - Практически счастливый человек

Н а т а л ь я Б о р и с о в н а. Самое смешное в этой истории… У меня никогда, во всю мою жизнь, не было человека ближе и дороже, чем твой отец…

С е в а (тихо, почти растерянно) . Не огорчайся, мама. Образуется. Он же остался на работе. Мне кажется, он останется с нами. Вот увидишь, мама…

Звонит телефон.

Н а т а л ь я Б о р и с о в н а. Такси? (Вспомнила.) Придется снять заказ. Он уже уехал.

Слышны короткие гудки. Наконец, опустила трубку на рычаг.

Освещена вся обращенная к нам сторона распашонки.

Даша стоит с портфелем.

Галюся с глубоким интересом рассматривает «Кузьмича».

Валерик на кухне у плиты.

Музыкальная шкатулка все играет.

З а н а в е с.

1981

Д м и т р и й П а в л о в и ч К о ш е л е в — начальник отдела, 55 лет.

А л ь б е р т Ю р ь е в и ч В а л д а й ц е в — главный специалист, 42 года.

А л е к с е й Н и к о л а е в и ч А н т и п и н — начальник экспедиции, 37 лет.

В е р а В а с и л ь е в н а С а в и ч — руководитель группы, 37 лет.

Г а л и н а П е т р о в н а К р у г л о в а — инженер, 33 года.

Б о р и с Р ы т о в — инженер-изыскатель, 33 года.

М и х а и л М и х а й л о в и ч Л а р у ш к и н — работающий пенсионер, 65 лет.

Л ю д а — техник, 22 года.

С е р г е й А л е к с а н д р о в и ч С а в и ч — директор института, 37 лет.

Т а т ь я н а Я к о в л е в н а П р о к о п ч у к — начальник СМУ, 45 лет.

Р у д о л ь ф В а л е н т и н о в и ч К р у г л о в — муж Галины Петровны, под 40.

Действие происходит в проектно-изыскательском институте в одном из крупных русских городов.

Темно. Неопределенный гул голосов, в который резко и властно врубается гневный бас Кошелева.

К о ш е л е в. Прекратить гудение! До конца рабочего дня еще десять минут. Успеете, выговоритесь за субботу-воскресенье.

Сцена освещается. Комплексный отдел связи, вернее, та его часть, которая нужна по действию. Несколько столов, шкаф — обычная учрежденческая обстановка, но с признаками некоторой праздничности: вымпелы, грамоты. Большой фотостенд с броской шапкой «Голубой меридиан». В углу телефонный коммутатор, на стене стенд с образцами кабелей. На столе у Кошелева — телефон и селектор.

Следует учесть, что действие будет происходить не только в отделе, но и в коридоре перед отделом, для чего можно использовать авансцену. Приметы коридора — дерматиновая банкетка и сатуратор.

К о ш е л е в только что вошел в отдел. Обстановка уже не рабочая. А н т и п и н говорит по телефону. В а л д а й ц е в складывает портфель, Л ю д а и Л а р у ш к и н стоят возле фотостенда, что-то подправляют, дописывают.

Замминистра за стеной, тем более. (Сел за стол, оглядел свою команду.) Значит, товарищи, для закрепления: защита нашего проекта «Голубой меридиан» имеет быть в понедельник, в десять ноль-ноль. На расширенном техсовете. При участии все того же замминистра, между прочим. И членов коллегии.

Л а р у ш к и н. Дмитрий, а какое у тебя впечатление — как там настроены в верхах?

К о ш е л е в. Положительно вроде.

В а л д а й ц е в. Был слух, нам кинут первую категорию?

К о ш е л е в. Не исключено.

Л ю д а. И научно-исследовательский сектор откроется? И меня туда возьмут?

К о ш е л е в. Все может быть, Шурупчик.

А н т и п и н. В общем, исполнение желаний на высшем уровне.

В а л д а й ц е в. По хатам!

А н т и п и н. По коням!

Из динамика селектора послышался сухой треск, затем раздался голос Татьяны Яковлевны Прокопчук.

Г о л о с П р о к о п ч у к (напористый, решительный) . Дмитрий Палыч, на месте ты?

К о ш е л е в. Что она там, по часам не понимает? (Нажал кнопку селектора.) Татьяна, а позже не могла? Без пяти минут уик-энд.

Г о л о с П р о к о п ч у к. Дмитрий, в Тимохине плохо.

К о ш е л е в. Чем там плохо? Пива не завезли?

Г о л о с П р о к о п ч у к. Взрыв там. Взрыв, расслышал?

К о ш е л е в. Погоди, погоди. Какой взрыв?

Г о л о с П р о к о п ч у к. Строители подорвались. Они там кабель тянули, по вашему проекту. И налетели на газопровод высокого давления. Ну и — соответственно.

К о ш е л е в. Жертвы есть?

Г о л о с П р о к о п ч у к. Не знаю. Звонили с трассы, слышно одно слово из трех, потом вообще связь пропала. Что-то они говорили о чертежах, вроде вы там напахали. Я сейчас подъеду, поговорим.

Все молчат.

Л а р у ш к и н. Если есть жертвы, дело подсудное.

Л ю д а (растеряна) . Не понимаю, отчего взрыв? Пробили трубу, вырвался газ? Курили они там?

А н т и п и н. Не обязательно. Труба подземная, давление газа огромное, пятьдесят атмосфер. Теперь представь, что ее порвали, экскаватором тем же, железо о железо, искра… Все. Труба эта, здоровенная макаронина, метр двести в диаметре, ходит в траншее, как живая, только земля летит… А если еще ветер, такой огнище…

Звонок, возвещающий конец рабочего дня, но все остаются на месте.

Л а р у ш к и н. Конец рабочего дня.

В а л д а й ц е в. Начался уик-энд.

К о ш е л е в. Люда. Надо дать срочную в Тимохино. Пока наш телетайп не закрылся.

Л ю д а (взяла лист бумаги, ручку) . Текст.

К о ш е л е в. «Немедленно сообщите подробности взрыва, что люди». Беги скорее.

Люда вышла.

Л а р у ш к и н (негромко) . Дмитрий, народ бы надо отпустить. Сто с лишним человек отдел…

К о ш е л е в (старается говорить спокойно) . Резон. (Громко.) Товарищи, кто причастен к тимохинскому объекту, останьтесь. Остальные — до свидания. Алексей Николаич и Альберт Юрьевич, вы, само собой, остаетесь.

Из скрытой от зрителей части отдела слышится шум задвигаемых стульев, голоса уходящих. Несколько человек — «причастные» — перешли в видимую часть отдела. Это В е р а В а с и л ь е в н а С а в и ч, Г а л и н а П е т р о в н а К р у г л о в а и Б о р и с Р ы т о в.

У Рытова в руках ружье в чехле, он поставил его в угол.

К о ш е л е в. Рассаживайтесь.

Пауза. Сейчас все участники происходящего видны подробно, как в стоп-кадре: Кошелев, с виду простодушно-мужиковатый, легко переходящий от бурных начальнических взрывов к спокойствию, даже к нарочитой замедленности; Ларушкин с его немного старомодной интеллигентностью, всегда оживленный, благорасположенный к миру; небритый Рытов в сапогах и свитере, он устроился в углу; Валдайцев — он хмуро ироничен, спокоен; крупный, тяжеловатый Антипин не спеша прохаживается по комнате, он тоже спокоен, но по-другому, как будто еще не раскачался; две женщины, Галина Петровна и Вера Васильевна, сидят рядом; за бойкой кримпленовой модностью Галины Петровны чувствуется усталость и постоянная готовность к отпору, она все время теребит ручки тяжелой продуктовой сумки; Вера Васильевна породиста, уверена в себе, держится независимо.