Александр Кургатников - Практически счастливый человек

Л а р у ш к и н. А как же, был на пенсии, и числился землекопом, и работал инженером — все, как сейчас. Как пропустил — понятия не имею. Может, забегался с какими-нибудь нагрузками общественными, фильм как раз начинал про Голубой… Только не думайте, не в порядке оправдания. Но вообще присоединяюсь к Верочке. Не будем умирать раньше смерти. Dum spiro, spero. Пока дышу, надеюсь. (Вернулся к коммутатору, включил штекеры.) Валюнчик, мы ждем, как там Тимохино?..

В а л д а й ц е в. А что, собственно, мы можем — на расстоянии энного количества километров от места события? По-моему, оптимальный вариант: кто-то остается ждать Прокопчук, остальные — по хатам. Женщин, во всяком случае, надо отпустить. Пока гастрономы не закрылись.

Г а л и н а П е т р о в н а. Вам хорошо острить, Альберт Юрьевич, вашей подписи нет.

А н т и п и н (как-то не по ситуации спокойно) . Есть подпись, нет… Здесь восемь, в других чертежах — по двенадцати. Места не хватает — на полях расчеркиваемся. Чем больше народу, тем спокойнее. Один бы расписывался — хоть боялся бы…

К о ш е л е в. А сам-то почему расписался? Да еще за двоих.

А н т и п и н. Все потому же. Вижу, шесть предыдущих есть — и… (Жест рукой в воздухе.)

К о ш е л е в. Нет виноватых — так?

А н т и п и н (разозлился) . Не так. Но по вашей бухгалтерии как получается? Одна вина, восемь подписей. На каждого вины — одна восьмая, на меня — две восьмых, четверть, стало быть. Ну и куда эта арифметика нас выведет?

В а л д а й ц е в. Арифметика довольно разумная.

К о ш е л е в (резко оборвал) . Прекратите!.. Отвечают те, кто непосредственно вел проект. Исполнители. Так было и будет.

Р ы т о в. Солдатики унд сержантики.

К о ш е л е в. Галина, вот ты: и вела изыскания, и проектировала, и подписывала первая.

Г а л и н а П е т р о в н а (ожесточенно) . Дмитрий Павлович, я сто двадцать получаю, меньше, чем наша дворничиха. Мне что скажут — то я и нарисовала. А насчет газопроводов я интересовалась, но мне сказали: обойдется, тем более ехать тысячу километров, а тут сроки — давай, давай…

К о ш е л е в. Кто сказал? Конкретно.

Г а л и н а П е т р о в н а. Не помню. Всего не упомнишь. Пять лет прошло. Савич вроде… или даже вы… Не помню. Одно помню — что Эдика надо забрать из садика до семи. А то так обскандалят… (Схватила сумку, пошла к двери.) Вам кого сейчас нужно? Стрелочника. Нашли стрелочника, счастливы? Ну и все, и до свиданья. (Выскочила.)

К о ш е л е в. Вера, возверни-ка ее обратно.

В е р а В а с и л ь е в н а. Ох, не люблю бабского раздрызга! (Вышла.)

Л ю д а. Телеграмму в Тимохино я дала. Если вас еще интересует Тимохино.

К о ш е л е в. А что, по-твоему, нас интересует?

Л ю д а. По-моему, одно. Как бы скинуть ответственность. И остаться чистенькими.

К о ш е л е в (сдержался) . Иди домой, Шурупчик. Ты — техник, зарплата у тебя маленькая, тебе максимум что предстоит — нам черные сухари носить. Иди домой.

Л ю д а. Домой не пойду, а, если мешаю, могу выйти в коридор. (Вышла.)

К о ш е л е в (увещевающим и одновременно почти извиняющимся тоном) . Вы-то, мужики, надеюсь, понимаете, чего я хочу. Пятница, седьмой час, все свои — вот давайте и разберемся по-спокойному. Поднимем все факты. Чтобы быть во всеоружии, когда будем отвечать перед дядей с погонами…

А н т и п и н. Хитры.

К о ш е л е в. Хитрый Митрий, знаю.

А н т и п и н. Вы с чего начали — что начальники вне игры.

К о ш е л е в. А ты считаешь, мы с Савичем в игре?

А н т и п и н. Мы ведь еще не весь материал подняли. Еще есть один документ. У вас в этом ящике. (Показал.)

В а л д а й ц е в. Память у дяди Антипа. Позавидуешь.

А н т и п и н. Вот он. (Взял.) Этим протоколом мы разрешили применять тимохинские чертежи. Устаревшие чертежи пятилетней давности. (Положил на стол.)

В а л д а й ц е в (посмотрел протокол) . Бумага сурьезная. Тут уж не скажешь — я директор, я начальник, у меня дела поважнее. Такая бяка.

К о ш е л е в. А я бяки не вижу. Протокол составили пять организаций: мы, строители, эксплуатация, заказчики, НИИ…

Р ы т о в. Надо было еще райпищеторг прихватить.

На его реплику по-прежнему демонстративно не реагируют.

К о ш е л е в. И делалось это не по нашей инициативе, а по просьбе строителей. Вот строители и виноваты.

А н т и п и н. Какая просьба строителей? А мы что — дошкольники? Первая наша вина — не согласовали с Управлением газопроводов, вторая — этот протокол.

К о ш е л е в. Рехнулся?

А н т и п и н. Я хочу, чтобы мы говорили не о строителях, а о себе. У строителей тоже есть оправдание, не сомневайтесь. Вот сейчас Татьяна придет — услышите.

К о ш е л е в. Ты, главное, не вмешивайся, тогда будет все в порядке. У меня есть что сказать Татьяне, ясно? Она баба справедливая, поймет.

В а л д а й ц е в (еще раз посмотрел протокол) . И откуда взялся этот чертов газопровод? А как было обосновано лихо. Почему не строить по устаревшим чертежам — далекий север, глушь. Богом забытые места.

Р ы т о в. А бог взял и вспомнил. Он такой.

Слышно, как где-то наверху духовой оркестр заиграл медленный марш.

К о ш е л е в (ткнул пальцем в направлении потолка) . Нас, что ли, отпевают?

В а л д а й ц е в. Ну уж, зачем так сразу? Толя Рабинович готовится к празднику. Со своими самодеятельными лабухами.

К о ш е л е в. Ау меня, знаете, такая четкая образовалась связь, по Павлову: духовой оркестр — похороны. С детства. До войны всегда с оркестром духовым хоронили. Шли по улице медленно так, торжественно. А в хвосте мы, мальчишки. Особенно геликон интересный: здоровая труба, вся кольцами, а в них — музыкантик маленький: бу-у, бу-у…

Марш звучит громче и вдруг обрывается. В отдел возвращаются В е р а В а с и л ь е в н а и Г а л и н а П е т р о в н а. Галина Петровна плачет.

В е р а В а с и л ь е в н а. Галя, перестань, нельзя так. Сглотни и перестань.

Г а л и н а П е т р о в н а. А ты прикажи — я перестану. Ты же руководитель группы. (Глубоко вздохнула.) У меня ресницы не текут?

В е р а В а с и л ь е в н а. Не текут. И давай по делу.

Вера Васильевна понижает голос, но Галина Петровна говорит нарочно громко, как говорят, когда хотят, чтобы все слышали. И все слышат. Но не знают, как вмешаться, да и неловко вмешиваться. А потому молчат и делают вид, что не слышат.

Г а л и н а П е т р о в н а. А по делу — так я вспомнила. Все вспомнила. Как меня тогда выталкивали. Я вообще имела полное право не ехать. У меня Ленка больная, Эдику два годика. А тут как раз начался Меридиан, все светила, все ведущие заняты, никому неохота связываться с каким-то Тимохином, кто поедет — Круглова. Дали ценную помощь — пенсионера-песочника — и погнали.

Л а р у ш к и н (не выдержал) . Галочка, это ты зря. Я еще не песочник.