Бьернстьерне Бьернсон - Пьесы

Мост над сушей!.. Мне кажется, что все люди смотрят теперь на мои ноги, после той фотографии в газетах…

(Быстро сдвигает ноги, опять начинает ходить.)

Ах, если б около меня был кто-нибудь, кто бы верил! Камма! Она верит. Это хорошо, но… (вздыхает) но… Мари! Да, сейчас ты была бы мне нужна. Мне бы тогда и дела бы не было до всей этой ерунды! Ты была такой умной, такой сильной… Ты была мне верной опорой. При тебе бы дело так далеко не зашло! Ведь вся суть в этой родне, в этой проклятой родне!

Упаси господи всех и каждого попасть к энтузиастам в руки! Нет более вероломной публики, а они еще зовут свое вероломство честностью!

Даже мои собственные дети… Фредерик вот… Ах, Фредерик! Он следит за мною глазами раненого зверя. И он, он тоже сомневается… И помочь ему я не могу!

Они его отравили, отравили, потому что он близок им по натуре — им, вероломцам, грабителям!

(В дверь стучат.)

Слава богу, кто-то идет. Страшно сейчас одному. Войдите!

Входят Ларсени Фредерик Равн.

Рийс.Ларсен? Это вы? Как хорошо, что вы пришли. Как раз вас-то мне и было нужно! Что же, риксдаг частично оказался против нас, но не в принципе, Ларсен.

Ларсен.Не в принципе.

Рийс.Когда человек трудится, у него большие связи, добрый мой Ларсен, а когда еще у человека дело — дело, в которое веришь…

Ларсен.Да, все зависит от этого…

Рийс.От этого! (Заметил Фредерика Равна, вошедшего вслед за Ларсеном.) Ты? Ты здесь?

Равн.А почему бы и нет?

Рийс.И ты еще спрашиваешь? Ты, который во всеуслышание… Нет, это уже слишком!

Равн.Слишком? А мне кажется, что у меня теперь больше права быть здесь, чем прежде.

Рийс.В самом деле? Ну, нет…

Равн.Теперь мы будем правдивее в наших отношениях. Но, боже меня сохрани, если ты будешь все принимать на такой торжественный лад, то я могу и уйти.

Ларсен.Это я позволил себе пригласить господина инспектора водных путей прийти со мной.

Рийс.Вы, Ларсен? Что это означает?

Равн.Мы с Ларсеном обсудили вопрос… Ты знаешь, что мы обсуждали?

Рийс.Нет, не знаю.

Равн.Не знаешь? Ну что ж, посмотри, что у нас за бумаги с собой. Видишь ли: среди нас всех посеяно сомнение, и мы хотим, чтоб ты разрешил его. Можно нам сесть?

(Собирается развернуть какие-то бумаги.)

Рийс.Да уж не допрос ли ты мне учинить собираешься?

Равн.Ну вот, я же вам говорил, Ларсен, что он так это и воспримет.

Рийс.Что все это значит?

Ларсен.Я надеялся на гуманность, на снисходительность, которую вы всегда проявляли, господин генерал-директор… Ваша объективность…

Рийс.Да к чему все это?! Если вы, именно вы, добрый мой Ларсен, хотите что-то услышать от меня, то вы же знаете, где меня найти.

Равн.Видишь ли, дело в одном спорном пункте.

Рийс.Я жду, что господин Ларсен продолжит свои объяснения.

Равн.Это означает, что мне надо уйти?

Рийс(подумав). Ты брат моей жены, и если ты забыл об этом, то я должен это помнить — ради нее.

Равн.Великолепно!

Ларсен.Вот я и опять узнаю вас, господин генерал-директор. Я никогда не видел вас иным. И потому я осмеливаюсь говорить с вами открыто.

Рийс.Да, Ларсен, говорите открыто! Мы ведь с вами всегда были заодно.

Ларсен.Да, были, господин генерал-директор. И я этим гордился всю жизнь. Потому что в вас — да будет мне позволено сказать это — я видел человека, который стоял на вершине того, что мы называем техническим уровнем эпохи.

Рийс.Вы всегда меня переоценивали, Ларсен.

Ларсен.И несмотря на это, вы держались всегда так дружески… Да, я всегда, позвольте мне сказать, ведь я чрезвычайно… как бы сказать?.. я в состоянии чрезвычайного… Я всегда питал к вам безграничное доверие, господин генерал-директор.

Рийс.Так же, как и я к вам, добрый мой Ларсен.

Ларсен.Крайне вам благодарен, но я не заслужил этого.

Рийс.Нет, заслужили.

Ларсен.Нет, уж извините! Мне лучше знать. Нет, не заслужил. Я человек нетвердый, я всегда нуждался в поддержке. Вы настолько выше меня, что вам даже не понять, что это значит.

Рийс.Не говорите так, Ларсен.

Ларсен.Нет, скажу. Если я чем-либо в мире и восхищался, так это той духовной твердостью, которую вы всегда сохраняли; тогда как я задыхался под грузом сомнений.

Рийс.Вы?..

Ларсен.То, что вы могли собирать оппозицию, так сказать, в вашем собственном доме!.. Ваша улыбающаяся уверенность… да, именно, в самом деле, — улыбающаяся! Вот что значит верить, говорил я сам себе.

Рийс.Но скажите, Ларсен, вы… не верите?

Ларсен.Я хочу быть откровенным, господин генерал-директор.

Рийс.Вы всегда были откровенным, Ларсен.

Ларсен.Да, то есть настолько, насколько у меня хватало сил на это. Ибо я часто сам не знал, что я за человек… верю я или нет.

Рийс.Вы, Ларсен?

Ларсен.Но, взглянув на вас, я обретал снова силы, господин генерал-директор.

Рийс.На меня?

(Забывшись.)

Вам не следовало так поступать, Ларсен!

Ларсен.Господь с вами, господин генерал-директор, почему же нет?

Рийс(совершенно забывшись). Потому что это я верил в вас, Ларсен!

Ларсен(испуганно). В меня? Вы?!

Равн.Дело становится забавным.

Рийс.Нет! О нет! Это — страшнее всего!

(Подбегает к нему.)

Да вы тогда, что ж, прожженный обманщик?

Ларсен.Что вы… что вы говорите?!

Рийс.А как же это назвать? Ведь вы внушали людям, внушали мне, что верите в то, во что не верили?

Ларсен.Я не верил? О, как я верил!

Рийс.Черт возьми, да во что вы верили? Вы верили в меня!

Ларсен.В одном я видел другое. Так всегда бывает в жизни.

Рийс.То есть, одну ложь в другой! И я дал себя так обмануть!

Ларсен.Обмануть? Да, один из нас обманут! Ваша новая система…

Рийс.Моя? Она не моя.

Ларсен.Чья же она, если не ваша?

Рийс.На практике она задолго до меня была в ходу.

Равн.Верно.

Ларсен.Но ввели-то ее вы?

Рийс.Я? Разве я правительство? Разве я — риксдаг? Могу ли я вводить подобные вещи?

Равн.Дивно!

Ларсен.Но ведь это было… это ведь… это ведь введено комиссиями, в которых вы…

Рийс.А что, разве я назначал комиссии? Или я один за всю комиссию в ответе?

Ларсен.Значит, все рушится!