Бернард Шоу - Полное собрание пьес в шести томах. Том 1

Различие между персонажами Шекспира и Шоу в том, что герои первого преимущественно люди чувства, страстей, тогда как герои

Ф»9 чпщс всего люди разума или рассудка. Однако Шоу отвергал #«•***• и п сухом рационализме — собственном и своих героев. «К тому ttfwttfMii, как я начал писать пьесы, я оставил рационализм далеко in, а то, что в моих пьесах ошибочно принимали за него, ***** ярким проявлением способности мыслить, которую я развил ф как социолог и экономист. Поэтому я мог размышлять о проблемах, от которых большинство наших писателей искало |Л**м1ма в сентиментальности». 46 46 U с р н а р д Ш о у. О драме и театре, с. 553 — 554. ; Гам же, с. 70.

I #|юм Шоу вовсе не лишены способности чувствовать, у них есть свои *цмс1и, ничто человеческое им не чуждо — они любят, ненавидят, Г*,пм>1ся и страшатся, надеются и впадают в отчаяние. Словом, I них можно найти всю гамму человеческих эмоций. Характеры, мншишме Шоу, как правило, острооригинальны. В этом отношении они несут на себе отблеск личности автора. О них безусловно мо*но сказать, что в большинстве они умны,—иначе как же могли f*u они вести те споры, которые составляют содержание драм? Как но гшмный драматург, Шоу не дает своим героям легких побед в их ши« куссиях с противниками. Спорщики умны, независимо от того, •акой точки зрения они придерживаются. В пьесах Шоу далеко не мсиш есть герои, о которых можно смело сказать, что именно они •мражают взгляды автора. Нередко Шоу дает лучшие аргументы персонажам, которых мы назвали бы отрицательными, и оставляет их мнения без опровержения.

Вообще традиционное деление на положительных и отрицательных персонажей неприменимо к героям Шоу. «В новых пьесах, — объяснял им, драматический конфликт строится не вокруг вульгарных склон-мпс1сй человека, его жадности или щедрости, обиды и честолюбия, недоразумений и случайностей и всего прочего, что само по себе не порождает моральных проблем, а вокруг столкновения различных идеалов. Конфликт этот идет не между правыми и виноватыми: I полей здесь может быть совестлив, как и герой, если не больше. Но сути дела, проблема, делающая пьесу интересной (когда она дей-«I нм гельно интересна), заключается в выяснении, кто же здесь герой, и мо злодей. Иначе говоря, здесь нет ни злодеев, ни героев». 2I сросв Шоу отличает друг от друга как характер, так и образ мыслей. Возьмем одну из самых знаменитых пьес Шоу — «Профессия миссис Уоррен». Крофте и миссис Уоррен оба одинаково безнрав-« I псины в своей жизненной практике. Но миссис Уоррен толкнула на ими безнравственности нужда. В душе она хотела бы остаться чистой, «мы воспитывает дочь для честной, красивой жизни. Иное дело ее компаньон Крофте. Он откровенный циник, который не верит в возможность жить честно. Виви совсем непохожа на мать. Миссис Уоррен при всей порочности ее прошлого образа жизни несколько сентиментальна. Вообще она несравненно эмоциональнее дочери. Виви рассудительна, не склонна к компромиссам и уж тем более не способна примириться с житейской грязью.

В каждом из этих трех персонажей много индивидуальных черт. Более того, если Шоу и можно в чем-то упрекнуть, то не в отсутствии индивидуализации, а, скорее, в чрезмерной контрастности персонажей. Шоу любит противопоставлять силу и слабость, моральность и порочность, активность и бездействие.

У Шоу встречаются персонажи, которые, несомненно, ближе ему, чем другие. В речах Джона Таннера («Человек и сверхчеловек»), Ричарда Даджена («Ученик дьявола»), Юлия Цезаря («Цезарь и Клеопатра») угадываются мысли самого Шоу, а капитан Шотовер («Дом, где разбиваются сердца») кажется просто автопортретом Шоу. Но было бы ошибочно отождествлять персонаж с автором, даже когда герой выражает мысли, дорогие писателю.

Создавая характеры, являющиеся носителями идей, близких ему, Шоу ни в коей мере не идеализирует их. У него нет героев в точном смысле слова. Каждого такого героя писатель наделяет либо смешными чертами и слабостями, либо безрассудством. У них обязательно есть недостатки, и именно это препятствует превращению их в ходячих провозвестников новых идей.

Значительную группу представляют в пьесах Шоу персонажи, являющиеся живыми носителями социального зла: Сарториус («Дома вдовца»), Андершафт («Майор Барбара»), Кошон («Святая Иоанна») и многие другие. Они умны и рассудительны, но их ум извращен, потому что направлен на доказательство неизбежности социального зла. По-своему они логичны, но их логика почти в буквальном смысле железная: она лишена человечности, и ее цель — оправдание выгоды, извлекаемой из человеческих слабостей и пороков. Сарториус доказывает необходимость существования трущоб для бедноты, Крофте и миссис Уоррен — пользу проституции, но, пожалуй, самое разительное проявление этой бесчеловечной логики — речь Кошона, «доказывающего», что Жанну д’Арк необходимо казнить для общего блага! Но у Шоу есть не только умно рассуждающие персонажи. Комедии нужны простаки и дурачки, на которых оттачивается остроумие героев и которые служат у Шоу преимущественно для выявления предрассудков и заблуждений, тупости и ограниченности, встречающихся в любой среде — у аристократов, буржуа и в непривилегированных слоях общества. Таковы, например, обыватели американского городка — родня «ученика дьявола» Ричарда Даджена — высокомерный шалопай Стивен («Майор Барбара»), сухой формалист-законник сэр Хауард («Обращение капитана Брасбаунда»). Шоу создал целую галерею •*♦•« персонажей, в которых воплощены худшие стороны человеческой wh 1*-*. и против них он борется оружием смеха.

I П.ШИМ юмором Шоу изображает всякого рода отщепенцев и 4**ммг ti.il, к которым он относится без морального предубеждения.

• **« и* их Бланко Поснет, который оказывается в тысячу раз более

tценным человеком, чем осуждающие его обыватели. Нельзя не 4*м<���»мнн 11> и Дулитла («Пигмалион»), пьяницу, распутника, вымогателя, ♦ом.рмй, однако, благодаря своему своеобразному юмору, так же «Л*я1г-1С11, как Фальстаф.

ftonMic характеры были одной из самых больших новаций в драма-«iptiiH Шоу, и прежде всего потому, что они — в самом деле ха-!«*• юр м. В драматургии XIX века преобладала романтическая идеа-<���»иыннн женщины, допускавшая две крайности — либо слабая, нежная «*1*гшлица и жертва, либо волевая, страстная героиня. Натуралисти-драматургия сохраняла эти два типа, снизив их, однако, до битною уровня.

V Шоу женщина перестает быть жертвой и страдалицей. Его героини (им называем их так условно) не только равны мужчинам, но часто ирг посходят их умом, волей, душевной силой. В своих пьесах Шоу •»< >|цсс1вил то, чего еще не было в действительности, — эмансипацию •гнщнны. Леди Сесили («Обращение капитана Брасбаунда»), Кандида, Iiiii («Человек и сверхчеловек»), Жанна д’Арк — можно долго пере-чт in и> обаятельные женские образы, созданные Шоу. Они обрисованы шль полноценные личности, наделенные умом, сердцем, красотой, жизне-моопем и — для Шоу это едва ли не главное — лучшим пониманием