Сергей Ермолинский - Синее море

Пауза.

К р у м и н ь. Странная штука театр… Уж извините, что побеспокоил вас. (Уткнулся в бумаги.)

С а м а р о в - С т р у й с к и й (тихонечко) . Простите… а пропуск на выход?

К р у м и н ь. А, да. Пропуск. Вот он. Пожалуйста.

С а м а р о в - С т р у й с к и й. Благодарю вас.

К р у м и н ь. Вы не туда идете. Это шкаф.

С а м а р о в - С т р у й с к и й. Совершенно справедливо, это шкаф.

К р у м и н ь. А дверь правее.

С а м а р о в - С т р у й с к и й. Именно правее. Нервы, знаете, нервы… Благодарю от души. У нас сегодня «Трильби». В роли гипнотизера Свенгали Мартини бесподобен. Приходите обязательно.

К р у м и н ь. Всего хорошего. (Стоит, провожая глазами уходящего актера, и, когда тот исчез за дверью, быстро выбегает из-за стола.) Фу-ты, ну-ты! (И начал яростно делать гимнастику.) Раз, два, три, четыре… (Выбрасывает ногу, руку.)

В таком виде его застает А н д р ю х и н.

(В бешенстве.) Черт те что!.. Наваждение. Фасоль в голове. Кошмар.

А н д р ю х и н. А ты бы еще одни сутки не спал! Что ты с ними валандаешься? Одинаково одна белая контра, и разговор с ними короткий.

К р у м и н ь. А у меня длинный. Постучи себя по головочке, пошевели мозгами… Страшный ты человек, Петро, дай тебе волю.

А н д р ю х и н. Ну, ты бывал и пострашнее меня, комиссар.

К р у м и н ь. Страшным быть не трудно. И рубить сплеча тоже. А только — какой поворот мы сейчас делаем?

А н д р ю х и н. К мирному времени подошли.

К р у м и н ь. Нет, не к мирному. Но к такому времени, когда мы с тобой не имеем права проморгать не то что друга, но и каждого, кто еще по глупости не с нами.

А н д р ю х и н (сумрачно) . Жалко мне тебя, Янис. Допрыгаешься.

К р у м и н ь. Ладно трепаться. Давай-ка сюда Неховцева. Контра — как думаешь?

А н д р ю х и н (бодрее) . Уж этот определенно контра. (Уходит.)

Круминь углубляется в бумаги, и, когда появляется С е р е ж а, он некоторое время подчеркнуто не обращает на него внимания.

С е р е ж а (кашлянув) . Как прикажете понимать? Я арестован?

К р у м и н ь (не отрываясь от бумаг). Ваша фамилия?

С е р е ж а. Неховцев.

К р у м и н ь. Имя, отчество?

С е р е ж а. Сергей Тимофеевич.

К р у м и н ь. Год рождения?

С е р е ж а. Тысяча девятьсот третий.

К р у м и н ь. Социальное происхождение?

С е р е ж а. Сын профессора Московского университета.

К р у м и н ь (поднял на него глаза) . Вам известно, что ваш друг Михаил Яловкин сегодня ночью убил сотрудника ЧК Дмитрия Волковича?

С е р е ж а ( вспыхнул) . Мне об этом только что сказали.

К р у м и н ь (снова стал перелистывать бумаги. И — как ни в чем не бывало) . Давно работаете в Подотделе искусств?

С е р е ж а. Около года. С сентября.

К р у м и н ь. Кто назначил вас на должность заведующего?

С е р е ж а. Товарищ Фомичев.

К р у м и н ь. Товарищ Фомичев?

С е р е ж а. Да.

К р у м и н ь. Забавно. Он вас знает давно?

С е р е ж а. Не думаю. Я прочитал два реферата о современном театре в нашем школьном кружке. Возможно, он об этом слышал.

К р у м и н ь. И вы не удивились этому назначению?

С е р е ж а. Я? Нисколько. Подумал тогда: а из старых на кого опереться?

К р у м и н ь. Значит, на молодых? Так, так. (И сразу — как оборвал.) Но может быть, вам не известно, что такой же юноша, как вы, и ваш близкий друг, убийца Дмитрия Волковича, был вооружен двумя наганами под номерами, числящимися по артдивизиону, и установлено со всей очевидностью, что сей молодой человек был самым тесным образом связан с охвостьем из бывших офицеров и входил в их контрреволюционную организацию? Вы тоже с ней связаны?

С е р е ж а. Нет.

К р у м и н ь. А про него знали?

С е р е ж а. Я узнал об этом лишь вчера вечером.

К р у м и н ь. Прекратите вранье! Где вы провели эту ночь?

С е р е ж а. У меня были дела, и я допоздна засиделся в Подотделе, а потом пошел домой.

К р у м и н ь. А где вы были в течение двух дней до этого? На службе и дома вас не было.

С е р е ж а. Я был занят личными делами и не обязан отвечать на этот вопрос.

К р у м и н ь. Не хотите отвечать?

С е р е ж а. Отказываюсь.

К р у м и н ь. Вам же хуже. Итак, вы утверждаете, что о существовании контрреволюционной шайки вы узнали лишь вчера вечером?

С е р е ж а. Да.

К р у м и н ь. И что в ней состоит Михаил Яловкин — тоже только вчера?

С е р е ж а. Да.

К р у м и н ь. И настаиваете на том, что не причастны к этой шайке?

С е р е ж а. Да, не причастен.

К р у м и н ь. Следовательно, считаете себя невиновным?

С е р е ж а. Нет, считаю виновным.

К р у м и н ь. То есть?

С е р е ж а (срывающимся голосом) . Я не собираюсь притворяться и лгать. Заявляю, что признаю себя виновным в том, что вовремя не остановил друга, не объяснил и не убедил его, а, обидевшись на его дурацкие оскорбления, отвернулся и лишь промычал, что я не с ним.

К р у м и н ь. Так. Допустим, что это так.

С е р е ж а. Я не сомневаюсь, что вы мне верите. Но мне от этого не легче. Вина моя остается при мне.

К р у м и н ь. Итак, накануне убийства вы исчезаете на два дня и отказываетесь отвечать, где вы были. Вечером в день убийства вы узнаете, что ваш лучший друг связан с контрреволюционной шайкой, которая собирается сегодня ночью в Загородном саду. Вы почему-то остаетесь до утра в Подотделе, объясняя, что у вас были какие-то дела. Не значит ли это, что вы превратили советское учреждение в штаб контриков и ждали там сигнала? Могу я так думать или нет? Как мне поступить с вами?

С е р е ж а. Как вы поступили — арестовать.

К р у м и н ь. Пока я этого не сделал, но разговариваю с вами как следователь. Допустим, я верю вам, что два дня вы пропадали по делам сугубо личным, что о контрреволюционной шайке узнали лишь вчера вечером от вашего Друга Михаила Яловкина и узнали также, что этой ночью состоится сборище этой шайки. Вы отказались участвовать, отвернулись и «промычали». И хотя вам было ясно, что собираются отъявленные контрреволюционеры, вы ничего не сделали, чтобы это предотвратить. Так или нет?

С е р е ж а. Да, так! (Настороженно.) А что я мог сделать?

К р у м и н ь. Не м о г л и, а д о л ж н ы были! Как бы на вашем месте поступил ваш бывший друг Дмитрий Волкович?

С е р е ж а. Не знаю, как бы он поступил.

К р у м и н ь. Лжете! Знаете! Почему вы не позвонили сюда?

С е р е ж а. Но, видите ли… тут… как бы сказать… разные принципы.

К р у м и н ь. Ах да, принципы!

С е р е ж а. Должно быть, вам непонятно. Но меня не этому учил мой отец… и, наверно, дед, и прадед, наверно…

К р у м и н ь. Не кичитесь. Потомственный интеллигент!

С е р е ж а. Я не кичусь, а горжусь этим!

К р у м и н ь. Пустая фанаберия. В другие времена живем.

С е р е ж а. В другие. Согласен. И даже не в те, что год назад. Понемногу начинают понимать, что без интеллигенции далеко не уедешь. И коли старая не годится — новая нужна? А откуда она вырастет?