Андрей Караичев - Битый триплекс. «Пока не умер – я бессмертен!»

Обстановка в приграничной зоне сложилась очень напряжённой: ни для кого секретом не являлось, что война с немцами не за горами. Эти стервятники скапливали бронетехнику на границе, их разведчики безнаказанно кружились над нашими головами – высота у фрицев оставалась недосягаемой для советских истребителей. Хотя если и смогли бы достать их, всё равно сбивать категорически запрещалось – сразу под суд.

К середине июня гитлеровцы взялись устраивать провокации, не то чтобы сильно, но наше самолюбие задевали.

Люди, что менее политически подкованы, злились, ругались, мол, – «Почему мы не отвечаем немцам огнём?! Они, понимаешь, стреляют по нашей территории, летают над головой, а мы молчим?! Дать Гитлеру ответ нужно немедленно, чтобы неповадно было впредь!» – Кто поумнее, те понимали: на провокации реагировать нельзя, сколь больно и тяжело бы не становилось. Приказ поступил от правительства: не поддаваться на уловки Германии.

Здесь нужно понимать: ответь СССР им хоть раз огнём – всё! Мы тем самым могли развязать руки врагу: Гитлер завопил бы моментально на весь мир, – «Советы совершил нападение первым!» – тогда-а-а… совсем другая картина войны вышла. Глядишь, Великобритания и США стали помогать фашистам, а не нам. Особенно если учитывать опыт «Зимней войны», ведь финнам Англия активно поставляла оружие, деньги, добровольцев и т. д. для борьбы против Красной Армии.

Что могу сказать по поводу вины Сталина в катастрофических потерях на начало войны? Просто он не мог подумать, что Гитлер осмелится воевать на два фронта: с Англией и нами. А фюрер оказался именно сумасшедшим и напал! – Это большой просчёт Отца Народов…

В целом же, а что он мог сделать?! Повторюсь: нельзя было вестись на провокации и давать хоть малейшего повода Германии обвинить нас в развязывании войны. Если бы мы начали стягивать армию и технику ближе к границе, фюрер тогда заявил, – «Советы хотели напасть на „Рейх“, мне пришлось нанести превентивный удар», – и всё.

Сегодня легко рассуждать, – «Нужно так было поступать, да этак!» – тогда многое складывалось по-другому, будущего никто не знал. И вышло так, как мы имеем. Если вы хотите услышать от меня упрёки или плохое мнение в адрес Сталина – не дождётесь. Да, ошибок сделано нашим правительством немало тогда, но история не имеет сослагательного наклонения.

Теперь, пожалуй, попробуем меньше касаться политики? Вы же хотели услышать о войне из из-под брони танка, а не про правительственные кабинеты, верно?

Итак, с огромной болью в сердце и душе мы терпели провокации фашистов. Кто-то храбрился, говорил, – «Коли немец нападёт – мы его быстро побьём! Воевать станем малой кровью и на чужой территории!» – кто-то тихо шептал, – «Война предстоит серьёзная, затяжная и кровопролитная, фашист враг сильный!» – а находились и такие, – «Ничего не случится! Мы же пакт подписали. Гитлер тем более с Англией воюет. Нечего переживать! Всё это бабьи слухи!»

Хоть конфликта и ожидали многие со дня на день – директива ведь пришла в войска о приведении частей в полную боеготовность, всё равно, началась война для меня, как гром средь ясного неба! Отчасти так и есть – бомбы рвались повсюду. Рядом с нами располагался аэродром, на него столько «Юнкерсов» свой смертоносный груз высыпало, уму непостижимо. Нас, кто оставался в расположении (выходной был, многих отпустили) буквально выкидывало из кроватей! Несколько часов земля дрожала под ногами, сирена не смолкала.

В целом, начало войны (утро) я запомнил смутно – такая суматоха и неразбериха!

Все бегают, кричат, – «Война! Война!» – самолёты над головами кружат, рёв «Ю-87» с установленными на шасси устройствами для панической атаки… куда бежать, что делать?! Связи с центром нет, внятных приказов тоже, оружие не выдают! Танки, к счастью, наши не подверглись бомбардировкам, сумели сохранить от противника втайне своё месторасположение, но заводить машины нет команды.

Произошла катастрофа. Вы себе можете представить это? Смотреть издали на город, который вчера благополучно расцветал и шёл к социализму, где ты с товарищами гулял под руку с девчатами, где многие из близких тебе людей находятся до сих пор – горит… всё в дыму! А самолёты врага продолжают кружить над ним и сбрасывать бомбы. Ведь наша авиация в приграничной зоне оказалась почти выведенной из боевого состояния…

Конечно, отдельные эпизоды геройства в небе случались, начиная с первых часов войны. Как мы радовались, когда наш «Ишачок» вогнал в землю проклятый «Хейнкель»!

Здесь же, в районе Дубно, совершил один из первых воздушных таранов лётчик с самым русским именем, – Иванов Иван Иванович, Герой Советского Союза, посмертно… он погиб или 22 – го июня, или 23 – го, славный был ас! Вечная Память!..

Ближе к полудню прибежал комиссар, важной птицей в тех краях был: боевой командир, прошёл Испанию, Финляндию. Он распорядился наконец-то выдать оружие тем, кто находился в расположении и, под свою ответственность, дал команду на выезд с последующим вступлением в бой танкам, в том числе и новейшим – нашим.

– Война началась, не до секретностей теперь! – Кричал он, размахивая «Наганом», – идут приграничные бои! Наши товарищи героически сражаются и проливают свою кровь, они ждут подкрепления. Кроме нас, ему неоткуда взяться – вперёд, братцы! Задавим вражескую падаль! За Родину! За Сталина!

Так для меня начиналась война.

Повезло – наш мехкорпус был достаточно обеспечен топливом, запчастями и боеприпасами, так нам, по крайней мере, казалось, пока не узнали масштабов наступления врага и реального положения дел на передовой.

Я, и несколько товарищей техников из ГАБТУ за рычагами сперва не сидели – некогда. На наши плечи свалились другие обязанности – прямые.

Ой, сколько «коробочек» различных моделей стояло по обочинам из-за пустяковых поломок! Мы, техники, бегали от машины к машине, старались молниеносно исправить их, если это оказывалось возможным: тут подкрути, тому заведи, того научи, подскажи. Я весь чёрный, промокший от пота, измученный жаждой и почти без сил, не переставал искать те остановленные танки, которые можно своими руками «привести в чувства».

Дальше хуже: кончалось топливо, боеприпасы, из-за поломок экипажи бросали или взрывали машины; местами начиналась паника, бегство или хуже – дезертирство. Чекисты, как и я, мотались по рядам колонн и загоняли в люки танкистов.

Стоит заметить: хоть случаи подрыва и оставления боевой техники нашими войсками случались, всё же не в таких колоссальных количествах, о которых вопили в перестройку. Дело в следующем: немецкие агитбригады, когда занимали позиции, «наводили порядок» немного там. Т.е. убирали тела, разбросанные ошмётки брони, затем фотографировали с удобного ракурса танки и распускали пропаганду, мол, – «Красная Армия при одном виде доблестных германских солдат бежит в страхе!» – Геббельс умел это делать. Повторюсь: да, бросали технику из-за пустяковых неисправностей, это случалось. Только многие, очень многие, погибли в танках, выполняя свой боевой долг перед Родиной.