Андрей Караичев - Битый триплекс. «Пока не умер – я бессмертен!»

В тыл потянулись толпы беженцев… те, кому посчастливилось уцелеть в бомбардировках и в суматохе покинуть родной дом. Впервые я увидел столько крови, которая реками текла из раненых солдат… немец находился в нескольких километрах от нас. Отважные пограничники, конвойные войска НКВД больше не могли сдерживать натиск фашисткой армады.

Признаюсь, не знаю, как бы сложилась моя судьба и, выжил бы ли я, не попал в плен и прочее, если не тот самый комиссар, что с револьвером в руке вдохновлял нас на подвиг.

Я присел за кормой сломанного «КВ-1»: перевести дух в теньке, выпить нагревшейся на солнце и потому до омерзения горячей воды из алюминиевой фляжки, которая не спасала от жажды, когда командир, не выпуская из рук «Нагана», подсел рядом, протянув открытую пачку с папиросами.

– Угощайтесь, товарищ младший воентехник.

– Спасибо, товарищ комиссар, не курю.

– Это правильно! Я вот, с Гражданской привык, никак не брошу. Слушай, сынок, вижу ты специалист толковый, много машин отремонтировал?

– С десяток. Не знаю… если честно – не считал.

– Больше! Не скромничай. Молодец, только дальше дело не пойдёт. Всё что мог – ты сделал! Запчастей нет, а из навоза за́мок не построишь. Ты за рычагами как?

– Опыт имеется, товарищ командир.

– Бросай железки тогда. Сам видишь: не исправить ситуацию. Выбираем сейчас самые хорошие машины, сливаем в них топливо из безнадёжных; забиваем боекомплект и идём на подмогу товарищам. Тяжело им без танков! Победить, не победим… пока! а до подхода основных сил, время выиграем. И покажем, на что способны! Если ты не трусишь, конечно… там живыми остаться сложно, сынок…

В те годы, слово «трус» являлось невероятно позорным. Не дай бог, тебя таковым кто посчитает – это личная трагедия! Если сказали, не боишься ли ты чего-то – умри, а докажи, что нет!

– Зачем обижаете, товарищ комиссар? Рвусь в бой!

– Передадим Гитлеру гостинец в виде обгоревшей брони Круппа!

Под командованием полкового комиссара в спешке начали готовить боеспособные танки для стремительного броска на подмогу товарищам: сливали масло, солярку и бензин с поломанных машин; резво грузили снаряды, патроны. Вскоре к нам на помощь пришли люди из беженцев, носили воду и брались за всё, что им скажут, у них оставалась надежда, – «Уж вы, танкисты, отбросите врага туда, откуда он пришёл!»

Бои проходили всё ближе и ближе: от густого, чёрного дыма, казалось, наступила ночь. Следовало поторапливаться или некому станет идти на помощь.

Я не зря упоминал, что не знаю, как сложилась бы моя судьба, если не полковой комиссар: он оказался талантливым командиром и организатором. Под его руководством каждый находился при деле. Сам он не только «горло рвал», активно помогал подчинённым. В будущем я всегда стану брать пример именно с этого человека – Байдукова Виктора Илларионовича! Люди с его должностью (политработники) остались в памяти, как в большинстве своём самодуры: лишний комсостав, упразднённый в 1942 – ом. Возможно – это и заслуженно, но явно не про нашего комиссара, настоящего батю! В танкисты он пришёл из кавалерии, от которой в память остались на лице россыпью полоски шрамов, человек среднего роста, довольно крепкого телосложения с широкими плечами (я удивлялся, как он в люк влезает так лихо?) и огромными ладонями – кулаки его, вероятно, можно было использовать вместо кувалды при натяжке гусеничной ленты! Многие избегали с ним здороваться за руку, знаете, какое могучее у Байдукова было рукопожатие? Сжимал твою ладонь так, что ты чуть под себя не ходил от боли. Я обычно ловко избегал его протянутой руки, проскакивая вбок: приобниму Илларионовича, по-товарищески так, хлопая по плечу. Спасибо ему, что в самый критический момент обратил на меня внимание и в короткий срок многому научил!

Мы приготовились к бою.

Каких только танков не вошло в наш состав: «Т-34», «КВ-1/2», «БТ», «Т-26», «Т-28», ещё пулемётные, плавающие танкетки «Т-38/40». Словом, кроме первых двух вышеуказанных машин, все оказались лёгкой добычей для врага – зажигалками или «братскими могилами» для отважных защитников нашей Родины в один из самых чёрных дней её истории.

Виктор Илларионович, механиком-водителем в свой радийный танк «Т-34» взял именно меня, спросив при этом:

– Ногами командовать стану, понимаешь, что это?

– Так точно!

– По машинам! – Громко крикнул он и через минуту несколько десятков советских танковых двигателей, взревев, повели броневые «кулаки» на помощь бойцам Красной Армии.

Меньше чем через полчаса я принял боевое крещение.

По дороге к передовой, у меня немыслимая уверенность в себе пылала! решительность, смелость; думаю, – «Сейчас я вам гадам задам, всех на гусеницы накручу!» – Потом головной «БТ» вспыхнул, башня его в сторону слетела, я машинально свой люк захлопнул. Командир мне по правому плечу ногой – объезжаем горящего товарища; начал без приказа маневрировать, пытаться сквозь триплекс рассмотреть, откуда стрелял противник. Но здесь ещё больше злости прибавилось – отомстить за погибшего соотечественника! А когда нам в лоб первая болванка дала, сразу спеси поубавилось. Грохот стоял страшный, вибрация, словно ведро на голову тебе надели и по нему кувалдой ударили.

К счастью, не пробили «шкуру»: попал снаряд напротив стрелка-радиста (срикошетил), его чуть окалиной от брони обдало, лицо поцарапало, он улыбнулся, кровь стёр, большой палец вверх показал, мол, – «Всё хорошо», – и принялся неизвестно куда поливать из курсового пулемёта.

Комиссар пнул по спине – делаю «короткую», там секунда-две максимум, а кажется, целая вечность. Я же понимал: мы шикарно стоим у фрицев в сетке прицела – отличная мишень! Наконец, выстрел – без команды рву танк вперёд – слышу или скорее чувствую, ликование позади себя в башне. Попали в цель – хорошо. Опять короткая – выстрел – вперёд, манёвр! Страха нет, начался азарт, главное, не идти по прямой и надолго не останавливаться. Всё ближе к стану врага, в борт чиркнуло снарядом – рикошет! Мы целы. По броне стучат пули и снаряды мелкокалиберных орудий. Метрах в пятидесяти от нас вижу пушку, приближаюсь, артиллерийский расчёт врага в стороны, стрелок косит их из курсового, ещё секунда, давлю гусеницами, пока в землю её вгонял, схватили ещё несколько снарядов по машине: в башню, лоб и борт. Выдержала «Тридцатьчетвёрка»! Вперёд!

Вышли к своей пехоте. Бойцы, заметив нас, приободрились, а когда мы проехали сквозь их ряды, солдаты устремились следом в атаку.

Наши танки уничтожили ключевые огневые точки противника и несколько бронемашин, немец побежал.

Мы ликовали, да рано. Слышно по внутренней связи плохо, комиссар пытался что-то крикнуть, так и не понял – ужасно работало ТПУ 1 1 Танковое переговорное устройство , тогда Илларионович спустился и, протянув руку, показал самолётик… ясно – авиация противника.