Эдвард Олби - Три высокие женщины

А.Что? О чем ты?

Б.Ну, о том, что ты держала в руках.

А.Откуда я знаю. Не понимаю, о чем ты говоришь. Что я держала в руках?

Б.Ну, не знаю.

В.Тех, кто пользовался твоей слепотой.

Б.Да.

А. ( зловеще) Все у меня воруют — направо и налево. Все крадут. Что-нибудь да крадут.

Б. ( невозмутимо) И я? Я тоже ворую?

А. ( нервический смех) Я не знаю. Почем мне знать. Деньги куда-то уплывают.

Б. ( к В.) В этом вы не замешаны?

В.Мы распределяем только то, что поступает. Ее капитал проходит не через одни руки. Тут много возможностей для желающих.

А.Сью завидовала мне, когда я вышла замуж. Всегда ей чего-то не хватало. И я была настороже.

В.Ты тратишь все свои поступления, насколько я в курсе.

А.А почему бы и нет? Это мое.

В.Тогда не жалуйся. Если ты хочешь нарастить состояние, то должна…

А.Я не жалуюсь. Я никогда не жалуюсь. У меня есть ты, есть она, есть шофер, у меня этот дом, мне надо прилично выглядеть, а иногда, я вынуждена звать сиделку, хотя некоторые из них черные. Что с того. У меня все это хозяйство. Этот повар. У меня…

В.Ясно. Ясно.

А.Все воруют. Каждый.

Б. ( после паузы). Да.

А.Сью все проворонила. А я — нет. Я вышла замуж за него. Он был коротышкой. С одним глазом. Другой выбили мячом для гольфа и вставили стеклянный.

В.Который?

Б. ( осуждая) Прекрати.

В. ( заводиться) А я хочу знать. (К а.) Какой глаз? Который из них был стеклянный?

А.Какой? Ну, я… (всхлипывает) Не знаю. Я не помню, какой глаз был стеклянный (плачет вовсю) Я…не могу… вспомнить!

Б. (направляясь к А., утешая) Ну, ну, ну…

А.Я не могу вспомнить! (внезапно с яростью) Убери руки! Как ты смеешь!

Б.Прости. Прости.

А. ( к Б.опять со слезами) Почему я ничего не помню?

Б.Да все ты помнишь, просто не можешь удержать все в голове одновременно.

А. ( успокаиваясь) Да? На самом деле?

Б.Конечно.

А.Я все помню?

Б.Все где-нибудь, да храниться.

А. ( смеется) Как интересно. (К В.) Я все помню.

В.Поздравляю. Но ведь это не легко, наверное.

Б.Ты успокоишься?

В.Может, лучше не помнить? Все кануло в Лету и забыто.

А.Куда?

Б.Да, в никуда.

В.В Лету.

А.Я ее не знаю. Может, и знаю, просто в голове не держу. (К Б.) Да?

Б.Все так.

А.Мужа я любила . (глуповато улыбается вспоминая)

Б.Ну, а как иначе?

А.Он дарил мне прелестные вещички, дарил украшения.

Б.Что правда, то правда.

А.Мой бог, — говорил он, — Ты такая большая, такая высокая, ты принесешь мне счастье. Я не могу мелочиться. И он не мелочился. Жемчуга и бриллианты я любила больше всего.

В.Неужели?

Б. ( подыгрывая) Это правда!

А.У меня был жемчуг и несколько браслетов. Но он хотел, чтобы их было больше— и подыскал еще один, не говоря ни слова. Это был широкий браслет и в нем бриллиант, вот такой (показывает) . Плоский и широкий обработанный камень, очень… как это?

Б.Изысканный.

А.Да. Изысканный и большой. Мы были, я этого никогда не забуду, мы были на приеме и пили шампанское, и мы, как это… подвыпили. Совсем чуть-чуть, конечно. Мы вернулись домой и собирались уже в постель. Наша спальня была большая, две раздельные уборные, и, как это, две ванные комнаты. Мы оба разделись и готовились ко сну. Я сидела у своего столика — без обуви, без одежды, без белья — ну вот, я сидела у своего столика (ей в самом деле нравиться говорить об этом. Смех, восклицания и пр.) … и я… ну, я была голой. Я была абсолютно голой, кроме того, что на мне были мои украшения. Драгоценности я не сняла.

Б.Блеск!

А.Да! Ну вот, голая, в жемчугах — мое ожерелье, мои браслеты, мои бриллиантовые браслеты… два, нет, три! Три! И он входит, голый, как сойка — он умел быть забавным, когда того хотел, мы часто раздевались, заранее, намного заранее. Все это ушло. (Пауза) Где я?

Б.В своем рассказе?

А.Что?

Б.В своем рассказе. Где ты остановилась в рассказе?

А.Да; конечно.

В.Ты сидишь голая у столика и он входит, тоже голый.

А.Как сойка, да! О, я не должна рассказывать это.

Б.Нет, нет, должна!

В.Должна!

А.Да? Ну что ж, так вот, я взяла большую пуховку и стала пудриться; только этим занимаюсь. Чувствую — он здесь, но вида не подаю. У меня есть кое-что для тебя, -говорит он, — у меня кое-что для тебя есть. И сидя так, я поднимаю глаза, смотрю в зеркало и… нет, не могу!

Б.и В. (как школьницы) Нет, нет говори! Ну, расскажи!

А.Ну вот, я смотрю — он стоит, и его… его пипка уже твердая и…: на нее надет новый браслет.

В.( с благоговением.) О, боже.

Б. Улыбается.

А.И браслет на пипке, и он приближается, и это прекраснейший из всех браслетов, какие я когда-либо видела. Весь в бриллиантах, широкий, ужасно широкий и…

Я думаю, он тебе понравиться, — говорит он. О, боже, это прекрасно, — говорю я. О, господи, да. (настроение немного падает) Он подходит ближе и его пипка прикасается к моему плечу — он был коротышка, а я была высокая, так-то. Ты его хочешь? Он спрашивает и тыкает этим в меня, я отвернулась, а пипка у него была маленькая. Я не должна это рассказывать, это ужасно, я знаю. У него была маленькая… Вы понимаете… и браслет был там и придвигался все ближе к моему лицу и — ты хочешь его? Я думал, он тебе понравиться. И я сказала нет! Я не могу сделать это! Поначалу он стоял, потом стал мягким и браслет слетел с него, и упал мне прямо на колени. Береги его, сказал он и вышел из комнаты.

(Длинная пауза, в конце которой она плачет. Медленно. Убежденно.)

Б.Все хорошо. Все хорошо. (Подходит и успокаивает А.)

В. ( по доброму). Ненормальный.

Б. ( мягко, успокаивая) Хорошо, хорошо.

А. ( по детски) Хочу в кровать! Отведите меня в кровать!

Б.Конечно. (К В.) Помоги мне.

Они поднимают А.из кресла и отводят в кровать. В это время…

А. ( вскрикивает.) Рука! Моя рука!

В. ( встревожено) Простите!

А.В кровать! Я хочу в кровать!

Б.Ну, хорошо, хорошо. Мы почти уже пришли. Ну вот, пришли.