Гуго фон Гофмансталь - Драмы

Среди зыбкой переменчивости всего сущего, человек создает себе твердый оплот искусства.

Искусство выхватывает отдельные впечатления, которые внешний мир зажигает в нашей темной, смутной душе и закрепляет их в устойчивых и ярких образах.

Слово и звук, мрамор и краски уловляют мимо-бегущее, зыбкое явление и отливают его в прекрасные и твердые формы.

Отсюда понятно огромное значение, которое Гофмансталь придает формальной стороне искусства.

« Слово – ведь это все, словом вызывается к новому бытию то мимолетное, едва уловимое, нежное и туманное, что мы называем настроением». Слова сверкают, подобно каплям воды, но они вечны, как алмаз, потому новое сочетание слов, передающее то, чего еще никому не удавалось уловить, так же ценно, как статуя Антиноя или величественная мраморная арка.

Итак, искусство есть начало освобождающее, умиротворяющее душу человека в вечных, устойчивых созданиях искусства – успокоение и отдых посреди немолчного, безостановочного бега жизни.

Дано мгновенное существование, но оно невыразимо прекрасно. Желаннее жизни ничего не знает человек. Самое слово жизнь звучит обаятельно, оно манит нас, волнует, обещает несказанное. Но жизнь коварна. Смеясь, бросает она свои подарки к ногам человека, если эти дары не таковы, какими мы их желали видеть, все-таки стоит и нагнуться и поднять их: от нас зависит обратить их в золото или в слезы ( «Авантюрист» ).

Надо отдаваться всею душою мимолетным впечатленьям бытия – жить, а не проходить мимо жизни, но жить на высотах, в той ясной сфере, где взор человека становится подобен взору орла.

Так живет поэт.

На каждое движение жизни он откликается своей скорбью и радостью, своей нежностью и своей жаждой познания. Особенно тесны узы, соединяющие его с природой. Он ощущает ее всеми своими чувствами.

В драматическом отрывке ( « СмертьТициана» ) Гофмансталь поет дифирамб южной жаркой ночи. Ночь не спит, она вместе с человеком вслушивается в шорохи великой тьмы, она ласкает лицо прикосновением теплой руки, она дышит, раскинувшись от зноя, в ее шепоте слышно дрожание звуков флейты.

В «Женщине в окне» весь монолог мадонны Дианоры есть картина слияния души человека с природою, с южным солнечным днем, который царственно блистает, потом гаснет и умирает за виноградными холмами.

Такое же яркое ощущение полноты бытия дает искусство. Безумец Клавдиов своем обожании искусства доходит даже до забвения живой жизни. Искусство спасает из бездны Витторию ( «Авантюрист» ), становится ее оплотом, учит понимать жизнь:

Страстная любовь к жизни звучит в стихотворении Гофмансталя «Пережитое» . В этих стихах свойственное ему уменье передавать неуловимое и туманное достигает высочайшего совершенства.

Благоговейной любовью к жизни проникнут монолог «Юноша и паук» . «Я окружен великой жизнью, одинаковое опьянение сближает меня с дальними звездами», – говорит юноша, стоя у раскрытого окна в лунную ночь. Внезапно он замечает паука, который схватил добычу. Юноша отступает: «Злое животное! смерть!..» Чудная цепь великих грез обрывается, всемирная бездна становится пустынею.

Монолог оканчивается примирением с жизнью, хотя и скрывающей в себе страшные противоречия, но все же чудесной и необъятной.

Клавдиоледенеет в безумном ужасе, увидев пришедшую за ним Смерть. Он падает, слабея, он молит пощадить его молодую жизнь.

Но смерть не всегда бывает ужасна. Она является иногда откровением нового, высшего понимания жизни ( «Безумец» ) или освобождением усталого духа ( « Зобеида» ), в нее бесстрашно переходит бессмертная любовь ( « Дианора» ).

Иногда печальнее смерти становится жизнь, если она не сумела возвыситься до тех ступеней, где личное проясняется в общее, вечное, абсолютное ( «Авантюрист» ).

Трагическое начало не всегда представляется поэту в образе смерти.

Трагическое кроется в неразрывной связи всего сущего, в тех железных цепях, которыми скованы животное начало с духовным, отсталое с передовым, глупость с умом.

«Иные лежат с тяжестью в теле у корней спутанной жизни, другим же приготовлены седалища у царственных сивилл – и там сидят они как дома с легкими руками и легкой головой».

«Но тень падает от жизни первых на их жизнь, легкие связаны с тяжелыми, как с землею и ее воздухом».

Потому так трудно дается человечеству каждое завоевание в области культуры, потому так велика ценность «божественной работы всех поколений».

Так же суров неумолимый закон расплаты.

«Каждая вещь имеет свою цену, – говорит герой интермедии „Белый ветер“ . – За любовь расплачиваются муками любви, за счастье достижения платят безмерной усталостью пути, за остроту понимания отдают ослабленную силу восприятия, после жаркого чувства испытывают ужас пустоты. Ценою же всей жизни является смерть . Каждый человек всю жизнь расплачивается за все своими силами, пока наконец не придет смерть: она разобьет мраморное чело алмазным топором, а глиняное – сухою веткой».