Джордж Бернард Шоу - Пигмалион

11 часов утра следующего дня в кабинете Хиггинса. Это комната на втором этаже с окнами на улицу, бывшая гостиная. Посреди задней стены расположены двойные двери; те, кто оттуда появляется, видят по правую руку от себя два высоких картотечных шкафа, стоящих у стен под прямым углом друг к другу. В этом же углу находится письменный стол, на нем – фонограф, ларингоскоп, ряд миниатюрных органных труб с мехами, набор ламповых стекол с горелками (так называемая химическая гармоника), к которым тянется от газового вентиля в стене каучуковый шланг, несколько камертонов разного калибра, половина человеческой головы в натуральную величину, показывающая органы речи в разрезе, и коробка с валиками для фонографа.

Еще дальше от входа расположен камин; около него, со стороны, ближней к дверям, стоят удобное кожаное кресло и ведерко для угля. На каминной полке – часы. Между рабочим местом хозяина и камином есть еще журнальный столик.

По другую сторону от центрального входа, слева от посетителя, тумба с неглубокими ящиками, на ней телефон и телефонный справочник. Соседний угол и большая часть боковой стены заняты роялем, обращенным задней частью к дверям; перед ним стоит скамья во всю длину клавиатуры. На крышке рояля красуется блюдо с горой фруктов и сладостей, в основном шоколадок.

Середина комнаты свободна. Кроме скамьи у рояля, кресла и двух стульев у стола с фонографом, здесь имеется еще один стул, у камина. На стенах висят гравюры – Пиранези и портреты меццо-тинто. Картин нет.

За столом сидит Пикеринг; он кладет на него карточки и камертон, которыми только что пользовался. Хиггинс над ним, закрывает два-три выдвинутых картотечных ящика. В утреннем свете обнаруживается, что это крепкий, живой, довольно привлекательный мужчина лет сорока; на нем профессионального вида черный сюртук, белый полотняный воротничок и черный шелковый галстук. Он производит впечатление энергичного ученого, который питает искренний и даже страстный интерес ко всему, что может служить предметом научного исследования, и полностью равнодушен к себе и окружающим, включая их чувства. По сути говоря, если не учитывать его годы и физические размеры, это типичный импульсивный ребенок, громко и азартно объявляющий о том, что привлекает его внимание, и требующий от посторонних немалых усилий по ограждению его от случайных неприятностей. Его поведение меняется от добродушно-ироничного, когда он в хорошем расположении духа, до вспышек брюзгливого раздражения, когда что-нибудь идет не так; однако он столь прямодушен и беззлобен, что не вызывает отталкивания даже в те минуты, когда способность рассуждать здраво вовсе его покидает.

Хиггинс( задвигая последний ящик ). Ну вот, кажется, все показал.

Пикеринг.Потрясающе! Я и половины пока не переварил.

Хиггинс.Может, пройдемся еще разок?

Пикеринг( поднимается, подходит к камину и становится спиной к нему ). Нет-нет, благодарю вас – не теперь. На сегодняшнее утро довольно.

Хиггинс( следует за ним и останавливается по его левую руку ). Устали слушать звуки?

Пикеринг.Да. Это огромное напряжение. Раньше я гордился тем, что могу произнести двадцать четыре различных гласных звука, но куда мне до ваших ста тридцати! Многие из них для меня неразличимы.

Хиггинс( посмеиваясь, направляется к роялю, чтобы взять сладкого ). Это вопрос практики. Поначалу разницы не слышно, но потом обнаруживаешь, что они такие же разные, как А и Б.

В дверь заглядывает Миссис Пирс, экономка Хиггинса.

В чем дело?

Миссис Пирс( помедлив, явно весьма озадаченная ). К вам молодая женщина, сэр.

Хиггинс.Женщина! Что ей нужно?

Миссис Пирс.Она говорит, вы очень обрадуетесь, когда узнаете, зачем она здесь, сэр. Но она из простых. Совсем из простых. Я бы ее не пустила, но подумала, вдруг вы пригласили ее, чтобы поговорить в ваши машинки. Надеюсь, я правильно поступила – к вам ведь иногда такие странные люди ходят, уж извините меня, сэр…

Хиггинс.Все в порядке, миссис Пирс. У нее интересный выговор?

Миссис Пирс.Ужасный, сэр. Как это может нравиться, я прямо в толк не возьму.

Хиггинс( Пикерингу ). Давайте посмотрим. Зовите ее сюда, миссис Пирс. ( Бросается к столу и берет новый валик для фонографа. )

Миссис Пирс( с сомнением ). Что ж, сэр. Дело ваше. ( Уходит. )

Хиггинс.Надо же, как повезло. Увидите, как я делаю записи. Она будет говорить, я зарисую это знаками по системе Белла, потом латиницей по другой системе, а потом запишем ее на фонограф, и сможете слушать сколько хотите, с блокнотом перед глазами.

Миссис Пирс( возвращается ). Вот эта женщина, сэр.

Входит Цветочница в парадном одеянии. На ней шляпка с тремя страусовыми перьями – оранжевым, небесно-голубым и красным. Передник практически чист, потрепанное пальтишко тоже выглядит более или менее пристойно. Вид этой жалкой фигуры с ее наивным тщеславием и беспочвенным самодовольством трогает Пикеринга, который уже подтянулся в присутствии миссис Пирс. Что же до Хиггинса, то единственное отличие в его реакции на мужчин и женщин состоит в том, что в промежутках между язвительными насмешками и сетованиями на какое-нибудь игрушечное бремя он улещивает женщин, словно ребенок – няньку, от которой ему хочется чего-то добиться.

Хиггинс( бесцеремонно, с неприкрытым разочарованием, которое тут же превращается у него в детскую обиду на весь свет ). Тьфу ты! Эту я уже записал вчера вечером. Ничего интересного: диалекта Лиссон-Гроув у меня сколько угодно, на нее и валик жалко тратить. ( Девушке. ) Ступай; ты мне не нужна.

Цветочница.А вы не грубите, не узнавши, зачем я пришла. ( Обращается к миссис Пирс, которая стоит у двери в ожидании дальнейших распоряжений. ) Вы сказали, что я приехала на такси?

Миссис Пирс.Что за чушь! По-твоему, мистеру Хиггинсу это не все равно?

Цветочница.Какие мы гордые! А сам всего-то уроки дает – слыхала я. Ладно, я не кланяться пришла; а ежели мои деньги вам не нравятся, так я пойду в другое место.

Хиггинс.Твои деньги?

Цветочница.Да! Теперь вам ясно? Я хочу брать уроки. И платить за них, не сомневайтесь.

Хиггинс( изумленно ). Ну и ну! ( Делает глубокий вдох, чтобы прийти в себя. ) И что я, по-твоему, должен на это сказать?

Цветочница.Были бы джентльменом, так пригласили бы сесть. Я ж сказала, что пришла по делу.

Хиггинс.Пикеринг! Как по-вашему, пусть эта половая тряпка сядет или вышвырнем ее из окна?