Виктор Ляпин - Господа, товарищи, сволочи и дамы. Комедии. Драмы. Стихи

Читать спецкурс по творчеству – значит, прыгнуть в бездну. Без надежды на спасение.

ТИМОФЕЕВ. Ничего не имею лично против вас. Но мы не записывались на спецкурс неудавшегося философа Мятлева. Ваша философия, извините, никому не нужна. Единственное, что нам от вас нужно – знания и оценка на экзамене.

МЯТЛЕВ. Я льстил себя надеждой, что вы достойны большего.

ТИМОФЕЕВ. Прошлый раз вместо разбора «Преступления и наказания» вы два часа несли вздор про ацтеков, про их систему жертвоприношений. …Канал Дискавери.

МЯТЛЕВ. Да-да, прекрасно помню. Ацтеки гордились, когда их выбирали для принесения в жертву. Им вырывали сердца, чтобы солнце не погасло, и они почитали это за счастье. У кого из нас сегодня есть хоть капля такой вера?

ГРЕКОВА. У вас?

ТИМОФЕЕВ. Мне еще нравится «Лениниана», басни про Камо и генерала Карбышева.

ГРЕКОВА. И Павлика Морозова.

ТИМОФЕЕВ. Тошнит от нравоучений.

МЯТЛЕВ. Нет. Точно не у меня. Я действительно не в форме. Со всяким случается. Что может быть легче, чем прочитать написанный текст?

ТИМОФЕЕВ. Что?

МЯТЛЕВ. С вами никогда такого не было?

ТИМОФЕЕВ. Чего именно?

МЯТЛЕВ. Хочется рассказать самое сокровенное – кому угодно, любому говнюку, только чтобы слушал, пусть ничего не понимал, но хоть слушал. …А слов подобрать никак не можешь…

Возлюби ближнего своего, как самого себя. Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным. Простота хуже воровства. Без мыла в жопу влезет. Удачная карьера. Жил зря и помер не вовремя. Око за око, зуб за зуб. Не укради. Перекати-поле. Жильда напрасно вышла. Не пожелай жены ближнего своего. Моральный кодекс несчастного строителя. Сильное – ломко и трухляво, слабое – гибко и живуче.

Когда я застал свою жену с любовником в частной гостинице, куда сам привел любовницу, мне показалось, что я еще могу что-то изменить.

Я вспомнил, что у меня была первая любовь в девятом классе. Я до сих пор (сентиментальное животное) хранил ее фотографию. Темная форма, белый фартук, рвущие блузку упругие груди. После выпускного мне повезло и я переспал с ней. Она забеременела. Я должен был жениться, но уехал в столицу. Она сделала аборт. Пошла по рукам. Стала ****ью. Чем не сюжет из Федора Михалыча?

Я поехал на вокзал. Она давно живет в другом городе. Я решил, что должен ее найти.

На вокзале я быстро передумал и зашел в общественный туалет. Занял кабинку. В соседней натужно пердел пенсионер. Пахло хлоркой и ссаньем. Сливной бачок был покрыт двадцатилетней ржавчиной. Я сообразил, что каким-то образом оказался в туалете тех времен. Ретро. Я глядел на фотографию школьных лет. Я знал, что моя богиня давно спилась и превратилась в жирную, оплывшую полумегеру-полустаруху.

Когда я мыл руки, я положил фотографию на умывальник. Уборщик в туалете подмигнул мне. В подсобке туалета дежурила вокзальная проститутка. Полумегера-полустаруха. Она стоила недорого. Презерватив прилагался. Я с трудом кончил и пошел к выходу. Фотографию я так и забыл на умывальнике.

РЕКТОР. Зачем? Что за вздор? Глеб Иванович, у вас все-таки занятие. …Какова тема?

МЯТЛЕВ. Да-да, тема… Вы знаете, Тимофеев, вы дурак. Если вы сейчас этого не поймете, то станете в будущем точно таким же говнюком, как я. Нет, честно! Вот я всю жизнь прожил ради знаний, оценок на экзаменах, похвал разных начальствующих прохвостов.

РЕКТОР. Тема, какова тема вашего спецкурса? Или я вынужден буду прекратить урок.

МЯТЛЕВ. Тема? Человек – дерьмо, и он одинок. А хочется быть лучше. Вот и вся тема. Но когда он собирается рассказать об этом на своих лекциях, на него сразу пишут донос.

РЕКТОР. Вы в своем уме, Мятлев? Вы… вы что несете?

МЯТЛЕВ. Да нет у меня никакого ума. …Был бы ум. …И несу я полную чушь. И, вообще, вот лично вас я видеть больше не могу, слышать не могу! При всех властях прихлебатель. Можно лучше я действительно уйду? Зачем юродствовать и препираться? Мальчики выбрали правильный путь. Тимофеев, вы на правильном пути. Молодцы.

(Ректору) …Не беспокойтесь, заявление лежит у вас на столе. (Студентам) Занятие окончено. Все, кто может, свободны.

Тимофеев встает и, усмехаясь, первым выходит из класса. За ним – остальные.

РЕКТОР. Зачем было перед детьми устраивать этот цирк?

Ректор уходит. Мятлев остается один. Из темноты к нему бежит проректор Марина Борисовна.

МАРИНА БОРИСОВНА. Зачем, Глеб? Как ты мог?

Мятлев садится на пол. Марина Борисовна садится рядом.

МАРИНА БОРИСОВНА. Может, объяснишь?

МЯТЛЕВ. Давай не сейчас?

МАРИНА БОРИСОВНА. Сейчас, Глеб. Когда ты исчез из гостиницы, я, как дура…

…Две недели ты прогуливал. Я тебя прикрывала. Теперь…

МЯТЛЕВ. Теперь.

МАРИНА БОРИСОВНА. Что с тобой случилось?

МЯТЛЕВ. В той гостинице. Тогда. Я встретил жену. Смешно. Потом пил. Потом ушел из дома. Выгнали из дома. Пока все логично. Потом пришел сюда, написал заявление по собственному, оставил на столе у Семена Максимовича и пошел на урок. Пока ни одной ошибки. Дальше ты знаешь.

МАРИНА БОРИСОВНА. Зачем?

МЯТЛЕВ. Надоело. Наверно, действительно – не мое.

МАРИНА БОРИСОВНА. А я? Что теперь со мной?

МЯТЛЕВ. Ничего. (Обнимает ее и валит на пол) Если ты свободна, – мы едем в ту же гостиницу, в тот же номер.

Вваливается ректор. Марина Борисовна отскакивает от Мятлева.

РЕКТОР. Марина… Борисовна! (Раздраженно смотрит на Мятлева) Вы еще здесь? Я подписал ваше заявление. (Марине Борисовне) Когда освободитесь, зайдите ко мне.

МАРИНА БОРИСОВНА. Конечно.

МЯТЛЕВ. Уже освободилась. Совершенно свободна. Как птица. Я ухожу. Счастливо оставаться, Марина… Борисовна!

Мятлев разворачивается и уходит. Марина Борисовна догоняет его и залепляет ему увесистую пощечину. Мятлев только ухмыляется.

МЯТЛЕВ. Спасибо.

Марина Борисовна уходит. Ректор – за ней.

Мятлев возвращается в класс, забивается в угол и заставляется стульями. Теперь никто не может его достать.

В класс Ника вталкивает Тимофеева. Они не видят Мятлева.

ТИМОФЕЕВ. Ну, что еще, что? Давай только быстро…

НИКА. Раньше ты так не спешил.

ТИМОФЕЕВ. Не о чем говорить. Просто не о чем говорить. Понимаешь? Не о чем. И не надо истерик. Что, собственно, произошло?

НИКА. Ничего?

ТИМОФЕЕВ. Ничего.

НИКА. Ничего. Кроме моего аборта.

ТИМОФЕЕВ. Ты сама хотела. Разве нет? Хватит уже. Надоело.

НИКА. Что тебе надоело?

ТИМОФЕЕВ. Бегать от тебя, прятаться, как идиот. …Ну, успокойся ты, в конце концов. Ну, ничего же не случилось. Было. Прошло. У тебя – аборт, у меня – травля с родней.

…Разбежались, и забыли.

Оглушительно гремит звонок на занятия.

ТИМОФЕЕВ. Я тогда пойду, да? Все в порядке?.. Никаких претензий?..

Тимофеев идет к двери. Ника вынимает из сумочки пистолет. Мятлев кричит из груды стульев.