Лилия Каширова - Агент КГБ и другие истории. сборник

Стали заходить на «огонек», посидеть на крыльце мужички-соседи: бывший агроном, бывший электрик, бывший совхозный тракторист, все остались без работы после распада Советского Союза.

Вели себя достойно. С грустью вспоминали, как им было хорошо в Советское время. Они говорили только по-эстонски с дочерью и иногда немного со мной, по – русски. Все читали газеты и обменивались информацией.

Эти мужчины согласны были делать любую работу за гроши или бутылку пива и пачку сигарет, просто из человеческой симпатии к моей дочери, из-за ее умения делать любую работу. Тракторист вспахал нам землю, агроном с электриком перекрыли крышу и поставили забор. Теперь Роберт уже мог гулять во дворе и меньше сидел за компьютером.

Дочь сделала ремонт на 2-ом чердачном этаже, все заштукатурила, прошпаклевала, реставрировала гнилые окна и двери, и 3 комнаты заблестели и засияли.

Дом удалось продать, надо было перебираться поближе к Таллинну, ребенку уже два года, а он совсем не говорит.

Отдали долги, купили машину получше и маленькую квартиру в бывшем военном городке Клоога, недалеко от Таллинна.

Кругом такая красота, из окна виден сосновый лес, озеро плещется рядом с домом, недалеко море с песчаными пляжами и школа рядом, смешанная русско-эстонская, и садик тоже русско-эстонский.

Узенькая километровая дорожка ведет в детский сад, запах сосны, шум деревьев, щебетанье птиц, ягоды, где малина, где черника, – все создавало уютную, добрую обстановку и вселяло надежду на покой, счастье и благополучие.

Веду ребенка в очередной раз в садик, большие черные глаза с грустью смотрят на меня, идет медленно, постоянно останавливается и всем своим существом показывает, что идти он не хочет.

Завожу.., нянечка мне жалуется, что 20 лет работает в детском саду, но таких детей еще не встречала: бутерброды не ест, делать что-то его заставить невозможно, если сказал нет, то никогда не скажет да, хоть умри, из всех работников только нянечка говорит слегка по-русски.

На следующий день мы опять с грустью тащимся в садик, заходим, выскакивают два эстонских мальчика на голову выше Роберта, группа сборная, в ней дети от 3 до 5 лет. Мальчики начинают смеяться над ним и дразнить его.

Роберт насупился, эстонский не понимает, да и по русски-то он еще не говорит толком в свои 3 года. Смотрит вопросительно на меня, я тоже не знаю, что делать.

Не найдя во мне поддержки, он отходит к стене, разбегается и ударяет с разбегу головой в живот одного из мальчиков, я и глазом моргнуть не успела, как он снова разбегается и нападает на второго, но тот успел убежать. Никто нам не сделал замечания. Роберт пошел в группу.

Все последующие дни он уже спокойно ходил в садик, никто его не дразнил, не обижал, но, заходя в группу, он поднимал свою руку с маленьким кулачком вверх и решительно и громко говорил: «Россия! Путин!»

Эстонцы, взрослые и дети, молчали в ответ на это заявление, или, может, делали вид, что ничего не слышат?

Должна сказать, что в нашей семье мы не очень большое внимание уделяли политике. И этот его способ самозащиты был абсолютно неожиданным для нас.

Это был 2007 год. И когда пришел 2011 год и нужно было выбирать президента России, а я гражданка России, то я вспомнила, кого Роберт выбрал в свои защитники, и тоже проголосовала за Путина.

Маленький самолетик, как его называли, «кукурузник», поднимался в голубое небо, слегка покрытое белыми кудрявыми облаками. Дул легкий освежающий ветерок. В самолете сидело десять отчаянных молодых людей, собирающихся сделать свой первый прыжок с парашютом. Среди них восемь шалопаистых парней и две скромные на вид девушки – студентки университета, которые полдня провели на взлетном поле, добиваясь того, чтобы их допустили до прыжка. Инструктор по непонятным причинам откладывал их вылет.

Наконец, маленький на вид самолет достиг высоты 600 метров. Я сидела предпоследней, сжавшись в комочек, сердце бешено колотилось. Из небольшого овального окошечка было видно ярко зеленое поле, похожее на страну лилипутов, на котором кое-где росли игрушечные деревья и виднелись крошечные домишки. Страшно было представить, что сейчас, с этой высоты, я полечу вниз, к земле. О плохом не хотелось думать.

Наши парашюты открывались автоматически, каждый был соединен специальной веревкой с кольцом, которое скользило по железной трубке по мере продвижения парашютистов к выходу.

Вот моя очередь, плохо сознаю, где я и что я должна делать. Подошла к открытой в бездну двери, вижу вдали землю, легкий освежающий ветерок, дующий снаружи, отрезвил мою голову.

Я мысленно сконцентрировалась, затем услышала команду инструктора:

– Пошел!

Я ответила ему, как положено:

– Есть пошел!

И сделала шаг вперед, словно вышла в соседнюю комнату, так нас учили.

Страшный провал в бездну. Где-то около 9 секунд тело стремительно летело в свободном падении. Девять секунд кажутся вечностью. Это нужно хоть раз испытать, чтобы понять, что это такое. Ты стремительно крутишься, голова-ноги, голова-ноги. Страх и ужас в каждой клеточке, быстро летящего к земле тела.

И вдруг, легкий толчек, и полная остановка. Ощущение, что я в раю. Возможность спокойно висеть в этом пространстве между небом и землей давала необыкновенно ярко выраженное чувство свободы, какую невозможно испытать, передвигаясь по земле. Эта свобода прекраснее всего.

Оказывается мы – рабы на земле!

Солнце светит. Птицы летают совсем близко от меня! Я, опускаясь очень медленно, парю в воздухе! А какой обзор с высоты!

– Боже, какое счастье парить, как птица!

Но эйфория начинает кончаться, когда, по мере снижения, я вижу, что земля приближается ко мне достаточно быстро. А я должна управлять горизонтальным движением парашюта, чтобы приземлиться на расстеленный на поле белый крест, желательно в его центр.

Натягиваю стропы парашюта. Движение вправо, движение влево, движение вперед. И я приземляюсь метрах в десяти от креста, довольно сильно ударившись о землю ногами. Но для первого прыжка это неплохо, как мне сказал инструктор.

Впечатление от первого прыжка очень сильное. Еще долго, может быть, в течение месяца, подойдя к открытому окну, ловлю себя на желании раскинуть руки и выпрыгнуть из окна и снова испытать ощущение полета вместе с птицами.

По прошествии уже многих лет после этого прыжка, я по- прежнему с тоской смотрю на парящих в небе птиц, завидуя их свободе.

Я у Евы. Ева-это маленькая девочка, она только что пошла в первый класс в Эстонскую школу, где все задания она выполняет на Эстонском языке и говорит только по Эстонски, но… – это русская девочка. Она смотрит на мир большими широко – открытыми каре-зелеными глазами и всегда позитивна…