Дмитрий Дарин - Поспели травы

Проглядел я что-то в поволоке,
Что в глазах твоих скрывала нож,
Так обман, подчас бывая легким,
Прорастает в тягостную ложь.

Оттого я так лебяжьим сердцем
Шрамы не умею зализать,
Что любовью больше не согреться,
Что без крыльев больше не летать.

А другой – он, может быть, милее,
Может, и моложе, ну так что ж,
И его целованную шею
Ждет измены выржавленный нож.

Бог тебе не выстелет покрова,
Коль лампаду в сердце потушить,
Улетает искреннее слово
Только из светящейся души.

Тот густо жил, кто жил на кромке,
Но вот из разлюбивших глаз,
Закрытых ложью на заслонки,
Пополз в меня угарный газ.

Да разве ж мне впервой травиться
Цикутой сладких лживых слов,
Но по поэтам, как по птицам,
Стреляют часто из кустов.

Чтоб мелкой завистливой дробью
Повыбить из сердец тепло,
Меня ты, целясь исподлобья,
Дуплетом ранило в крыло.

И, закружась в смертельном крене,
Как перья, рассыпая стон,
Свинцовой стрелянный изменой,
Упал я камнем на кордон.

Я без вины сам виноватый,
Что лишь душою не учел —
Шакалы, выследив пернатых,
На них наводят черный ствол.

Людишкам этим нет покоя,
Поет раз кто-то на лету,
И сердце женщины пустое,
Продав за злато красоту,

Привыкнет биться так незвонко,
Что не услышит Бог его,
А я… а я живу на кромке
С крылом, одним крылом всего.

Глядит сентябрь желтыми глазами,
На сердце только мокрядь да усталь,
И меж подмытыми годами берегами
Течет, течет усталая печаль.

Нагну к себе березовую ветку,
Да понежнее, чтобы не сломать,
Любовь – кому-то рай, кому-то – клетка,
А мне – стихов нерадостных тетрадь.

А мне не так уж много в жизни надо,
Теперь беру не сам – дает судьба,
И нет с собою мира мне, ни слада,
И не с того ль грустна моя гульба?

Когда-нибудь мы с Господом сочтемся,
Не свечками – слезами за других,
Да и не так уж грешен был я вовсе,
Раз мой больной звенел в России стих.

Раз кто-то, пусть хотя бы ненадолго,
Вздохнул: «Эх, надо ж, это про меня…»
Поэты никогда не пьют без толка,
В себе, как в спирте, нежное храня.

А я – сосуд для горя и разлуки,
Во мне – отрава забубенных лет,
И в темноту уходят злые звуки,
И в тишину уходит странный свет.

Вот потому березоньки запястье
Я поцелую в желтые листы,
Что только летом я купался в счастье,
Раз сентябрем поэту стала ты.

Есть прелесть в недосказанном,
Есть правда в недоказанном,
И странными рассказами
Я тешу русский дух.

Иваны Карамазовы
Все учат уму-разуму,
И разрешаем сразу мы
Себе два зла из двух.

Меж «Хилтонами» с «Плазами»
В сиянии алмазовом
Плывут довольноглазые
В швейцаровый уют.

А шлюхи с пидорасами
Смеются над безгласыми,
Над цезарями с крассами
И торжествует Брут.

Я выйду в осень золотую,
Всю сажу с сердца соскребя,
Ведь не люблю, чего ж ревную
Такую верную тебя?

Душа моя другой пустая
И стала меньше воробья,
Ведь не люблю, чего ж ласкаю
Такую нежную тебя?

А гитары заноют встревожено
В ресторане на Первой Тверской,
Не тобою, знать, сердце стреножено,
Чтоб тобой рассчитаться с тоской.

Я не дошел еще до края,
Где ангел ждет меня, трубя,
Ведь не люблю, чего ж ругаю
Такую смирную тебя?

Всегда умел и пить, и драться,
И нежить, вроде бы грубя,
Ведь не люблю, чего ж смеяться
Я не умею без тебя?

А гитары…

Мне нагадает ворожея
Пропасть, себя в гульбе сгубя,
Ведь не люблю, чего ж жалею
Такую грустную тебя?

Я в безлюбовье пропадаю,
Но отчего же, не любя,
Я так стаканами скучаю
Без нелюбимой без тебя?

Ни лакей, ни господин —
Средь уродов и уродин
Я живу теперь один,
Бесшабашен и свободен.

Я теперь свободен вдрызг,
От тебя, не для кого-то,
До тоски соленых брызг
От веселого фокстрота.

Дует медь саксофонист,
И резвятся на танцполе,
Или я душою скис,
Что тоскливо мне на воле?

Пляшет девка на краю
На ногах кривых и жидких,
Я сегодня же пропью
Все души своей пожитки.

Я сегодня же сойду
С жизни правильного круга,
Чтоб в фокстротовом бреду
Мы забыли друг про друга.

Так давай, на саксе жарь,
Лабух с грустными глазами,
Не отплясанного жаль,
А несыгранного нами.

Аэропорт – он храм враждующих религий,
Костел разлук, обитель светлых встреч,
И пассажиры, как послушники с веригами,
Сгибают к чемоданам гордость плеч.

И крестным я, не ходом, а экскортом
Тебя здесь провожаю в жизни течь,
Вот оттого я не люблю аэропорты,
Что грусть земнее радости от встреч.

Небо кроет грустью серою
Над моею головой,
И зачем все в Бога верую
Я, оставленный тобой?

И за что мне в наказание
Белый цвет венчальной лжи?
Как же быстро для заклания
В сердце точатся ножи.

Как же быстро все проходит-то,
Будто поезд – под откос,
И душа моя распорота
Враз на тысячи полос.

Их не сшить уже иголкою,
Ведь суровой будет нить,
А любовь уж слишком колкая,
Чтоб взахлеб не загрустить.

Я – босой в колючем вереске,
Где роса – живой хрусталь,
Сердце разбивают вдребезги,
Если прошлого не жаль.

Раз не жалко недопетого,
Бьют изменой по губам,
И я пью до дна от этого
Спирт с печалью пополам.

Но звезда, как рюмка белая,
Вдруг пробьет тоски покров,
Чтоб не зря я в Бога веровал,
Чтоб к любви я был готов.

Бог у нас прощает всех,
Дьявол ищет лучших,
И на мне тяжелый грех —
Я пошел в кликуши.

И теперь врагов своих
В злости выкликаю,
Оттого недобрый стих
Не читаю – лаю.

Оттого мои зрачки
На прицел похожи,
Чтобы души рвать в клочки
Под дубленой кожей.

Я друзей не узнаю —
Смотрят исподлобья,
Не хватает мест в раю,
Хватит под надгробьем.

А враги похожи все —
На одну душонку,
Мне желают крепко сесть
На блатную шконку.