Карло Гольдони - Самодуры

Канчано.Посмели бы вы!

Феличе.Почему же вы думали, что я ушла с ним?

Канчано.Потому что вы полоумная баба!

Феличе (в сторону).Храбрится, потому что в компании.

Симон (тихо Лунардо).Ого, она струсила,

Лунардо (тихо Симону).Он хорошо сделал, что показал зубы.

Канчано.Пожалуйте, синьора! Идемте домой.

Феличе.Потерпите немножко.

Канчано.Удивляюсь, как это у вас хватило смелости явиться сюда.

Феличе.Почему? Что я такое сделала?

Канчано.Лучше не заставляйте меня говорить.

Феличе.Нет, скажите, сделайте милость.

Канчано.Идем домой!

Феличе.И не подумаю.

Канчано (угрожающе).Идем, черт возьми!

Феличе."Черт возьми", "черт возьми"! Чертыхаться я и сама умею. Что это еще такое, синьор? Что, вы меня в канаве подобрали? Служанка я ваша? Разве так говорят с приличными женщинами? Я ваша жена. Вы можете мне приказывать, но оскорблять себя я не позволю. Я не забываю уважения к вам, но и от вас требую того же. За все время, что вы мой муж, так со мной вы еще не разговаривали. Что это за угрозы? Что это за "черт возьми"? Что это за размахивание руками? Вы угрожаете мне? Такой женщине, как я?.. Говорите-ка правду, синьор Канчано, уж не эти ли синьоры вас так настроили? Не они ли посоветовали вам так обращаться со мной? Не они ли научили вас этим глупостям? Если вы человек благородный, так и поступайте благородно; пусть я ошиблась в чем-нибудь, — тогда объясните мне мою ошибку, исправьте ее. Но никаких глупостей, никаких угроз, никаких "черт возьми" — такого обращения я не потерплю! Вы поняли, синьор Канчано? Будьте благоразумны, если хотите от меня благоразумия.

Канчано стоит, онемев.

Симон (тихо Лунардо).Слышали? Как вам это нравится?

Лунардо (тихо Симону).Так бы и схватил ее за шиворот да потряс хорошенько! А этот болван стоит, словно воды в рот набрал.

Симон (тихо Лунардо).А что ему делать? Убить ее, что ли?

Феличе.Что же вы молчите, синьор Канчано?

Канчано.Кто умнее, тот всегда уступает.

Феличе.Изречение, достойное Цицерона. Что вы на это скажете, синьоры?

Лунардо.Милейшая синьора, лучше не заставляйте меня говорить.

Феличе.Наоборот. Я именно и пришла, чтобы выслушать, что вы скажете! Я знаю, что вы на меня сердиты, и мне очень интересно выслушать ваши жалобы. Излейте ваш гнев на меня, синьор Лунардо, но не вооружайте против меня моего мужа. Имейте в виду, что я женщина справедливая если ваши обвинения правильны, я сама сознаюсь в своей вине и дам вам какое хотите удовлетворение. Но согласитесь, что сеять раздор между мужем и женой — вещь непростительная; не делайте другим то, чего бы вы себе не хотели. Это относится и к вам, синьор Симон: вы, при всей вашей осторожности, не прочь подлить масла в огонь, когда можно. Да, я говорю это вам обоим, и говорю с полной откровенностью, чтобы вы меня поняли как следует. Я женщина честная, если вы что-нибудь против меня имеете, говорите прямо.

Лунардо.Скажите мне, любезная синьора, кто привел этого мальчишку в мой дом?

Феличе.Я его привела. Я привела его в ваш дом.

Лунардо.Браво, синьора!

Симон.Превосходно!

Канчано.Вы еще хвастаетесь, словно доброе дело сделали!

Феличе.Я не хвастаюсь, может быть, лучше мне было бы этого не делать, но во всяком случае это дело неплохое.

Лунардо.Кто же вам позволил привести его?

Феличе.Ваша жена.

Лунардо.Моя жена? Она с вами говорила? Просила вас? Пришла к вам и попросила его привести?

Феличе.Нет, синьор. Просила меня об этом синьора Марина.

Симон.Моя жена?

Феличе.Ваша жена.

Симон.И она просила этого приезжего помочь девочке?

Феличе.Нет, синьор, приезжего просила я.

Канчано (с гневом).Вы его просили?

Феличе (к Канчано, с гневом).Да, да, я!

Канчано (в сторону).Ах, негодяйка! У меня слов нет!

Лунардо.А зачем все это? К чему было его приводить? Зачем синьора Марина вмешалась в эту интригу? Как моя жена позволила это?

Феличе.К чему, зачем, как? Слушайте. Я вам расскажу, как было дело. Дайте мне говорить, не прерывайте меня. Виновата ли я, права ли я — вы сами рассудите. Прежде всего, синьоры, дайте мне сказать вам одну вещь, — не сердитесь на меня и не примите во зло: нельзя быть такими самодурами, нельзя быть такими дикарями! Ваша манера обращаться с женщинами — с женой, с дочкой — ни на что не похожа, и пока вы ее не измените, никто никогда не будет вас любить. Они повинуются вашей силе, но совершенно справедливо чувствуют себя оскорбленными и смотрят на вас не как на мужей или отцов, а как на татар, медведей и тюремщиков. В самом деле, не только "сказать по справедливости", а сказать действительно: синьор Лунардо хочет выдать дочку замуж; он не говорит ей ни слова, он не желает, чтобы она даже знала это, он не позволяет ей познакомиться с женихом; нравится ли он ей, не нравится — у нее даже не спрашивают. Я согласна, что девушке не пристало самой выбирать себе мужа; так уж водится, что мужей им выбирают отцы, а дочери должны повиноваться, но ведь не с веревкой же на шее вести их к венцу! (К Лунардо.) У вас единственная дочь, и вы так легко готовы принести ее в жертву! Правда, он прекрасный молодой человек, добрый, красивый, и он должен ей понравиться. Но уверены ли вы, "сказать по справедливости", что он ей понравится? А что, если нет? Девушка воспитана строго, но какая жизнь ожидает ее с мужем, у которого родитель такой же дикарь, как вы? Нет, синьор, мы хорошо сделали, что познакомили их. Ваша жена хотела этого, но не осмеливалась сделать. Синьора Марина попросила у меня совета. Я придумала эту историю с масками и просила графа. Они видели друг друга, понравились друг другу, и оба довольны. Вы должны были бы радоваться и успокоиться. Ваша жена выказала доброе сердце; синьора Марина заслуживает похвалы. А я вмешалась в это дело исключительно по доброте душевной. Если вы люди — согласитесь со мной, если вы дикари — требуйте удовлетворения. Девушка невинна, молодой человек безупречен, а мы — женщины, достойные уважения. Я кончила свою речь. Воздайте хвалу браку и простите великодушно адвоката.

Лунардо, Симон и Канчано молча переглядываются. (В сторону.) Я их словно посадила в мешок, но по заслугам.

Лунардо.Что скажете, синьор Симон?

Симон.Я… что касается меня, я бы подо всем подписался.

Канчано.У меня тоже рука не дрогнет.

Лунардо.А я все-таки боюсь, что это дело придется отменить.