Бертольд Брехт - Мать

Буржуазным критикам кажется, что такие произведения подразумевают ограниченный круг интересов и не привлекают внимания к общечеловеческим проблемам; однако в действительности те интересы, которые здесь хотя бы подразумеваются - пусть еще не пробудившиеся, - в полной мере являются всеобщими, и именно потому они противоречат интересам буржуазных критиков. Те работники умственного труда, чье мышление определяется их материальной зависимостью от владельцев средств производства, не имеют ничего общего не с делом коммунизма, а с делом всего мира. Отмежевываясь от коммунистов под тем предлогом, что их мировоззрение односторонне, ограниченно, несвободно, они отмежевываются от дела всего человечества и объединяются только с бесспорно всеобъемлющей, бесспорно ничем не обузданной, бесспорно свободной системой эксплуатации. Очень многие работники умственного труда отдают себе отчет в том, что мир (их мир) полон противоречий, но они не делают из этого выводов. Если исключить тех, кто создает для себя некий противоречивый мир (он и существует-то лишь благодаря противоречиям), то мы имеем дело с людьми, которые более или менее сознают противоречивость окружающего! мира, но ведут себя так, словно никаких противоречий нет. Поэтому окружающий мир мало влияет на их мышление, и не удивительно, что их мышление, в свою очередь, не влияет на мир. Но это приводит к тому, что они вообще отказывают мышлению в способности влиять на мир: так возникает идея "чистого духа", который существует только для себя, в большей или меньшей степени ограниченный "внешними" условиями. В глазах этих людей проблемы, поставленные в пьесе "Мать", повествующей о судьбе женщины из рабочей среды, не относятся к сфере духовной. Вместо себя они посылают политиков. И так же как сами они не имеют ничего общего с практикой, так те, по их мнению, не имеют ничего общего с духом. Зачем голове знать, что делает рука, наполняющая ее карманы! Эти люди против политики. На практике это означает, что они за политику, которая проводится с их помощью. Их поведение, даже профессиональное, насквозь политическое. Обосноваться вне политики - это не то же самое, что быть поселенным вне политики; и стоять вне политики не то же, что стоять над политикой.

Иные из них думают, что можно быть совершенным при несовершенном государственном устройстве, не пытаясь совершенствовать его. А государство наше устроено именно так, что ему не нужны совершенные или стремящиеся к совершенству люди. Повсюду мы видим заведения, которым требуются только калеки - однорукие или одноногие, а то и вовсе без ног. Для административных учреждений лучше всего подходят дураки. Наши полицейские для отправления своей должности должны быть буянами, а судьи - слепцами. Ученые - немыми, если не глухонемыми. А издатели книг и газет, чтобы не вылететь в трубу, рассчитывают только на неграмотных. То, что принято называть умом, обнаруживается не в поисках правды и провозглашении ее, а в поисках неправды и в большем или меньшем искусстве умолчания. Есть люди, которые сетуют на отсутствие великих творений и приписывают это нехватке больших талантов. Но никакой Гомер, никакой Шекспир не сумел бы воплотить в стихах то, что они хотят услышать. И те, что сетуют на отсутствие великих творений, отлично могут прожить без них, а с ними, пожалуй, не смогли бы.

XIII

НЕПРИЯЗНЬ К УЧЕНИЮ И ПРЕЗРЕНИЕ К ПОЛЕЗНОМУ

"Нью-Йорк Сан", 1935, 20 ноября.

"...Вся суть в том, разумеется, что Пелагея Власова, мать, поначалу верит в бога, в царя, и частную собственность, затем постепенно перевоспитывается, главным образом посредством наставлений. Ей все весьма обстоятельно разъясняют, и, уразумев преподанные ей уроки, она столь же обстоятельно разъясняет все другим. Потом она вместе со всеми повторяет разъяснения так же неторопливо и обстоятельно, обращаясь к публике...".

Один из главных аргументов буржуазных критиков против неаристотелевской драматургии типа "Матери" опирается на опять-таки чисто буржуазное разделение понятий "занимательно" и "поучительно". Исходя из этого, "Мать", возможно, поучительна (хотя бы только, как подчеркивается, - для небольшой части зрителей), но безусловно не занимательна (даже и для этой небольшой части). Принять это разделение довольно соблазнительно. Сгоряча может показаться, что противопоставлять учение наслаждению искусством означает только попытку принизить учение. На самом деле такое усердное очищение искусства от всякой познавательной ценности, разумеется, ведет к принижению искусства. Но достаточно оглянуться вокруг, чтобы понять, какое место отводится учению в буржуазном обществе. Его функция - покупка знаний, приносящих материальную выгоду. Эта покупка должна состояться до включения члена общества в процесс производства. Следовательно, сфера учения незрелость. Допустить, что мне еще не хватает каких-то знаний, необходимых для моей специальности, - то есть позволить застать себя за учением, равносильно признанию, что я неконкурентоспособен и не имею права на кредит. Память о нестерпимых муках, которые испытывает буржуазная молодежь, пока ей вдалбливают в голову "науку", отвращает ее от учения, и тот, кто пришел к театр "поразвлечься", не желает чувствовать себя "сидящим на школьной скамье". Желание учиться опорочено.

Ведь и все полезное и тяга к полезному презирается общественным мнением - с тех пор как люди извлекают пользу лишь при помощи подлостей, ибо пользу приносит только использование во зло своего ближнего. Полезен тот, кого можно эксплуатировать, тот, кто бесправен. Пока он не приносит пользы, корзину с хлебом надо вешать повыше. Но и тот, кто эксплуатирует его, не этим заслуживает уважение, а только материальными и духовными благами, которыми он располагает благодаря извлеченной (втихомолку) пользе. В эпоху феодализма феодальный владетель, сам уже обеспеченный своими привилегиями, утверждал, что не обязан приносить пользу ни себе, ни другим; в эпоху наступления на мелкую буржуазию капиталист презирает приносящего пользу, обгоняя его и заставляя все большее число людей приносить пользу. Пролетаризация мелкой буржуазии и растущее самосознание рабочего класса уже приводят к нарушению идеологических систем, поскольку эксплуатация отныне мыслится как злодеяние, которое надлежит совершать втихомолку. Наряду с этим в пролетариате пробуждается новая свободная и могучая тяга к полезному, которая никого не может смутить, ибо он борется именно за уничтожение тех условий, при которых польза извлекается посредством причиняемого вреда.

1932 и 1936

КОММЕНТАРИИ

Переводы пьес сделаны по изданию: Bertolt Brecht, Stucke, Bande I-XII, Berlin, Auibau-Verlag, 1955-1959.

Статьи и стихи о театре даются в основном по изданию: Bertolt Brecht. Schriften zum Theater, Berlin u. Frankfurt a/M, Suhrkamp Verlag, 1957.