Петер Хакс - Смерть Сенеки

Вернемся к теме.

ЭННЕЙ

К высшему вопросу?

СЕНЕКА

Да.

ЭННЕЙ

Вопрос известен каждому: Что можно знать?

МАКСИМУС

Важней вопрос о том, что можно сделать? Что?

СЕНЕКА

Моложе вы меня, Энней моложе вас.

Все, что земная жизнь дарует смертному,

Доступно было мне. Я все возможное

Для человека в этом мире выполнил.

Отчизна, Рим! Зову тебя в свидетели,

Тебе служил всю жизнь я верой-правдою.

Но высшего из всех вопросов суть в другом.

МАКСИМУС

Охотно умный слушает умнейшего.

В чем суть его?

СЕНЕКА

Как можно жить? Как?

( Умирает .)

МАКСИМУС

Сенека.

Адрест .

АДРЕСТ

Хозяин снова задремал. Нет, выход здесь.

Ему все очень быстро приедается.

Он столько знает.

МАКСИМУС

Он великолепен был,

Когда на двадцать тысяч обошел меня.

Адрест провожает Максимуса и Эннея.

Никодром.

Адрест возвращается.

НИКОДРОМ

Что делает хозяин?

АДРЕСТ

Он заснул уже.

НИКОДРОМ

Я слышал, как об этом ты сказал гостям.

Я возвращался через холл, от Плиния.

Тот передал, что не сумел пока

Землетрясенье наблюдать воочию,

Но если доведется, то расскажет мне.

Иду к нему. Вдруг слышу в холле голос твой:

Хозяин задремал. Я понял, он услал меня.

Ему я в тягость был. Он умер. Да, Адрест?

Ты знаешь завещание? Свободны мы.

Весь день последний я обременял его.

Не стал я торопиться с возвращением.

Второй раз я не стал ему мешать.

АДРЕСТ

Идем.

Воздействие этого философа на потомков своеобразно. Никто не пытается исследовать его мысли, чтобы установить их правильность, все рассуждают о том, нравится ли им источник. Спрос на философа больше, чем на его философию. Вместо аргументации выдвигаются выражения симпатии или антипатии. Дело в том, что мудрость Сенеки и поступки Сенеки настолько не совпадают, что такое расхождение представляется недопустимым даже самым снисходительным судьям. Они утверждают, что его философия, несомненно, внушает оптимизм; далее они констатируют, что его поступки, несомненно, внушают пессимизм. После этого им остается выяснить только один праздный вопрос: следует ли ради его мудрости извинить ему его поступки — или нет. Еще больше смущает то обстоятельство, что театральные пьесы Сенеки не согласуются ни с жизнью Сенеки, ни с его делами; глашатаи отчаяния не смогли оценить их по достоинству; впрочем, это относится, в основном, к Англии, стране окровавленных задниц. Мало найдется людей, чей образ был бы настолько искажен суженной перспективой исторического зрения.

Все творческое наследие Сенеки находится под влиянием несчастливой звезды. Тем, что мудрость Снеки доступна нам в непривычной для античного автора полноте, мы обязаны фальсификатору — сочинителю переписки Сенеки с Павлом. Труды язычника, не подвергаясь таможенному досмотру, совершили путешествие через Средневековье в нищенской суме апостола: когда нужно переправить через границу сомнительный товар, самое надежное для него место — это чемодан полицейского. Потом, счастливо достигнув Нового времени, содержимое сумы, разумеется, было обнаружено по запаху. Христиане приняли Сенеку за своего с той же уверенностью, с какой они принимали Нерона за Сатану. Их и по сей день приводит в изумление то обстоятельство, что этот ангел смог быть первым лицом в совете министров Дьявола.

С другой стороны, деяния Сенеки стали известны нам благодаря человеку, который считается образцовым историком, если допустить, что предвзятость и небрежность суть непременные качества историографии, — я имею в виду Тацита. Римские землевладельцы занимались писательством на досуге, досуга они имели предостаточно, соответствующим было и писательство. Они боролись с цезаризмом, а в его лице — с классом денежных людей и с классом маленьких людей. Они занимались вопросами свободы, но свободы вполне определенной: поскольку Нерон погубил Сенеку, они занимались смертью Сенеки и делали это во имя писательства и свободы. В результате чего мы располагаем теперь фальшивыми и невразумительными сведениями о жизни последнего. Увы, Сенека был убит своими друзьями, а это привело к тому, что всю славу доставили ему его враги.

Однако, я считаю, что не все трудности формирования взгляда на Сенеку объясняются тем странным способом, которым дошло до нас его наследие. Даже если устранить искажение исторической перспективы, изображение этого человека расплывается, черты не сливаются в один целостный образ.

Я опишу их все по отдельности. Тогда вместо одного расплывчатого портрета Сенеки мы получим три четких рисунка и решим, что с ними делать дальше. Как политический деятель Сенека занимал пост первого министра, иначе говоря, канцлера империи, что не вызывает у нас никаких возвышенных ассоциаций. Но понятия нашего времени не годятся для эпохи, когда власть имущие сами, не жалея себя, занимались делами правления. Руководство Римской мировой империи отличалось от высшей администрации современных государств: тогдашние правители были непомерно богаты, непомерно респектабельны, непомерно сладострастны, непомерно исполнительны и преисполнены чувством долга. Таким был Сенека. Он управлял вместо императора и спал с его тетками. Он был сказочно богат. Он жил на доходы от ростовщичества. Трудно представить другой народ, который бы больше любил деньги и меньше — работу, чем римляне, а Сенека был римлянин не хуже прочих. Говорят, он брал такие проценты, что вынудил британскую королеву Боадику поднять восстание против Рима. Ни враги, ни друзья не оспаривают достоинств его политики (Впрочем, Нерон был не глупее, и он столь же успешно руководил государством, хотя методы его и были менее бесспорны.)

Философ Сенека является глашатаем некой гуманитарной доктрины, совершенно не принимающей в расчет римскую действительность. Эта доктрина представляет собой совокупность вечных истин и вечных ценностей. Она насквозь пронизана сомнением, сомнением в приемлемости мира, но отнюдь не истин и ценностей. «Берегитесь счастья, — учит Сенека, — чем оно больше, тем оно страшнее. Наслаждаться лучше так, как будто вы играете в наслаждение; тогда и страдать вы будете так, как будто вы играете в страдание. Не копайтесь в собственных переживаниях. Безгрешная совесть — самый надежный предлог, чтобы жить, а стремление к познанию долее всего поддерживает нашу волю к жизни». Так остроумно, и так возвышенно, и так по-домашнему философствовал наш герой. Тут не только нечего возразить, но из этого можно даже извлечь некоторую пользу.

Поэт. Трагедии Сенеки являются образцом искусства периодов упадка. Пытаясь развить достижения греческих классиков, они обнаруживают недостатки, присущие литературному эпигонству: путаницу мотивов и произвольность фабулы, разбухание сюжета и отвращение к форме, нагромождение раздражающих моментов и страсть к эффектам. К образцам, взятым для подражания, добавляется лишь одно: огромная масса скучнейших, неприятных подробностей. Неумеренность в описании болезненных физических ощущений плохо сочетается с добросовестной старательностью Сенеки-политика и строгостью нравов, которую советовал соблюдать Сенека-философ.