Анатолий Софронов - Сын

Трошин. Так почему вы отменили его поездку за границу?

Головоногов (начинает волноваться) . Андрей Павлович, вы сказали, давайте говорить прямо. Я подумал, а вдруг...

Трошин. Что вдруг?

Головоногов. А вдруг он сбежит...

Трошин. Куда сбежит?

Головоногов (неопределенно махнув рукой) . Туда...

Трошин. Куда?

Головоногов. За рубеж... Останется там.

Трошин. У вас были какие-либо основания?

Головоногов молчит.

На основании залежавшихся, двадцатилетней давности данных? Или еще что было?

Головоногов (вздыхает) . Больше ничего.

Трошин. А вы знаете, что Платов этого своего призрака-родителя вызвал? Вы знаете, что мать Платова была у меня?

Головоногов. Да... (Поднявшись.) За шептунами не угонишься. Хорошо, что вы меня вызвали — это по-партийному. Идет какая-то недостойная возня. Чувствую, без вас я этот вопрос решить не могу.

Трошин. Что же вы не добавляете, что нефть — это кровь государства?

Головоногов. Кровь государства.

Трошин. Что государственные интересы превыше всего?

Головоногов. Превыше всего.

Трошин. Что защищали доброе имя Платова?

Головоногов. Защищал.

Трошин. Кажется, праздник народный на носу?

Головоногов. На носу.

Трошин. А вы подумали, как этот праздник будет встречать Платов? Вы подумали, что, не доверяя одному человеку, толкаете его на недоверие всем людям? (Молча смотрит на Головоногова.) Вот вы лично нанесли обиду Алексею Платову, вы лично и исправляйте. Лично вы. Ни я, ни кто другой.

Головоногов (взрываясь) . Ну зачем посылать Платова?! Когда есть Померанцев?! Я руководитель и очень хорошо знаю, кому отвечать, когда человек там, за границей, сбежит. Вы первый меня по головке не погладите! Не могу я подписать эту проклятую бумагу! Не могу!

Трошин. Николай Петрович, я вас очень прошу, не портите окончательно моего впечатления о вас.

Головоногов. Не понимаю.

Трошин. Вопрос о поездке Платова без вас уже решен. Платов в Кению едет.

Головоногов (с облегчением) . Замечательно. Вот и без меня обошлось. Стоило из-за этого огород городить?

Трошин. А вы, Николай Петрович, извинитесь.

Головоногов. Вот это прекрасно. Извиниться — с большим удовольствием. А подписать не могу.

Трошин (поднявшись) . Вот и познакомились. (Протягивает руку.)

Головоногов. До свидания. (Тянет руку к Трошину.)

Трошин. До свидания.

Из папки Головоногова посыпались бумаги. Головоногов опускается на колени, подбирает документы.

Перед занавесом — с телефонной трубкой в руке Платова. На другом конце авансцены тоже с трубкой — Жилкин.

Жилкин. Здравствуйте, Евдокия Васильевна.

Платова. А, Григорий Афанасьевич, здравствуйте.

Жилкин. Не помешал, не потревожил? Как ваше самочувствие?

Платова. Спасибо, как ваше?

Жилкин. Нормально.

Платова. А по-моему, вы чем-то взволнованы? Что случилось?

Жилкин. Со мной ничего. А разве ваш сын ничего не говорил про товарища Головоногова?

Платова. Я сама была у него на приеме.

Жилкин. Это мы знаем.

Платова. Кто мы?

Жилкин. Аппарат треста.

Платова. Невероятно.

Жилкин. У нас ничего не бывает тайным, все становится явным. Каждый передает друг другу тайну под великим секретом.

Платова. А что вам это дает?

Жилкин. Ровным счетом ничего.

Платова. А для чего ж вам это все?

Жилкин. Лучше себя чувствуешь, когда информирован по различным вопросам. Вот и на сей раз, после вашего прихода к Головоногову, его вызвал к себе товарищ Трошин.

Платова. Трошин? Зачем?

Жилкин. Снимал стружку за вашего сына.

Платова. Снимал стружку? Ну и что же?

Жилкин. Меняется на глазах, я зашел к нему на минутку подписать бумагу — он предложил мне стул. «Садитесь, говорит, товарищ Жилкин». Спрашивает: «Когда у вас спектакль будет в народном театре — обязательно приду посмотреть». Если так пойдет и дальше, он выучит наизусть все имена-отчества и будет обращаться с нами, как все интеллигентные люди, обладающие минимумом культурных навыков. А где Алексей Михайлович?

Платова. Он за городом.

Жилкин. Сейчас ему положено быть дома.

Платова. Я жду его. А зачем?

Жилкин. Будьте готовы. Головоногов будет у вас.

Платова. Спасибо за сообщение. Только насчет Головоногова — это ваша фантазия, Григорий Афанасьевич.

Жилкин. В наши дни любая фантазия становится былью. Все.

Звонок.

Поднимается занавес.

Квартира Платовых. Входит Платов.

Платова. Миша...

Платов. Я.

Платова. Почему ты здесь?

Платов. Ты не думай, я не сам... Я по вызову.

Платова. Кто тебя вызвал?

Платов. Меня вызвал Алексей... Сын... наш сын. Вот... (Дрожащей рукой подает письмо.)

Платова. Он все-таки разыскал тебя?

Платов. А разве это не ты дала ему адрес?

Платова. Нет... твоего адреса у меня не осталось.

Платов. А я думал... это ты...

Молчание.

А где же Алексей?

Платова. Скоро придет... Садись. Подожди.

Платов и Платова садятся в разных концах комнаты.

Платова. Мы с Алешей долго и тяжело рассчитывалисьза тебя.

Платов. Я знаю...

Молчание.

Ты замужем?

Платова. Нет... Я хочу тебя предупредить — до последнего времени Алексей не знал, что ты жив.

Платов. Я так и думал.

Платова. Но появились обстоятельства... Я вынуждена была сказать.

Платов. Может быть, мне уехать? Не встречаться с ним?

Платова. Не знаю... Это не мое желание.

Платов. Но в письме он так настаивал... Он даже хотел приехать в совхоз...

Платова. Если приехал, надо встретиться... Он ведь может узнать, что ты был здесь...

Платов. Да, конечно, это верно.

Платова. Ты не бойся... Он уже совсем взрослый человек.

Платов. Взрослый?.. Очень хорошо, что он взрослый... Это очень хорошо.

Звонок. Они встают. Платова надевает пальто, выходит. Платов пятится к столу. Входит Алексей.

Алексей...

Алексей. Вы? Приехали?.. Я бы встретил...