Уильям Шекспир - Антоний и Клеопатра

Чем бы ни были запятнаны руки, лицо-то у каждого человека невинно.

Только не лицо красивой женщины.

И то сказать. Женщины разбойничают как раз лицом.

Мы собирались померяться с вами оружием.

Жаль, что придется состязаться всего-навсего в пьянстве. Сегодня Помпею суждено веселиться на похоронах своего счастья.

Боюсь, что счастья ему уж не воскресить, как бы он его ни оплакивал.

Да уж где там. А мы не ждали, что Марк Антоний пожалует сюда. Правда, что он женился на Клеопатре?

Сестру Цезаря зовут Октавией.

Да. Она была замужем за Гаем Марцеллом.

А теперь она замужем за Марком Антонием.

Что ты говоришь?

То, что ты слышишь.

Значит, теперь они с Цезарем связаны навсегда.

Будь я прорицателем, я бы воздержался это предрекать.

Да, пожалуй, устроила этот брак скорее политика, чем любовь.

Думаю, что так. Но вот увидишь — эти узы, вместо того чтобы скрепить их дружбу, окажутся петлей для нее. Октавия благочестива, холодна и неразговорчива.

Кто не пожелает себе такой жены?

Тот, кто сам не таков, — Марк Антоний. Он вернется опять в своему египетскому лакомству. Тогда вздохи Октавии раздуют в душе Цезаря пожар. И тут, как я сказал тебе, чем крепче они связаны, тем тяжелее будет разрыв. Антоний будет искать любви там, где он ее оставил; женился же он на выгоде.

Может быть. Но не пойти ли и нам на галеру. Хочу выпить за твое здоровье.

Я поддержу. В Египте мы приучили к этому занятию наши глотки.

Ну, пойдем.

Уходят.

На борту галеры Помпея, вблизи Мизенского мыса. Музыка.

Входят несколько слугс вином и сластями.

Идут сюда. Кое-кто из этих могучих дубов еле держится на своих корнях; дунь ветерок — и они повалятся.

Лепид красен как рак.

Они сливают в него все опивки.

Как только один из них наступит другому на больную мозоль, Лепид кричит: «Будет вам!», задувает ссору, готовую разгореться, а сам разгорается, надуваясь вином.

Их-то он мирит, зато сам в непримиримом разладе с частями своего тела.

Вот что значит затесаться, не имея на то права, в компанию великих мужей. Какой толк от тяжеленного копья, если оно тебе не под силу? Такой же, как от ничтожного прутика.

Попасть в общество первейших людей и ничего в нем не значить — все едино что быть дырой на месте глаза и уродовать лицо.

Трубы. Входят Цезарь, Антоний, Помпей, Лепид, Агриппа, Меценат, Энобарб, Менаси другие военачальники.

Так водится у них. На пирамидах

Есть знаки, по которым измеряют

Разливы Нила. Если высоко

Стоит вода, ждать надо урожая,

А если низко — будет недород.

Когда вода спадает, земледелец

Бросает зерна в плодоносный ил,

А там уже недолго и до жатвы.

Слышал я, у вас там диковинные гады родятся.

Водятся, Лепид.

Ваши египетские гады заводятся в вашей египетской грязи от лучей вашего египетского солнца. Вот, например, крокодил.

Правильно.

(Лепиду)

Садись. Ну-ка, выпей. — Здоровье Лепида!

Я уже не очень-то… Но еще смогу за себя постоять.

Разве что на четвереньках.

Нет, в самом деле, я слышал, что эти, как их, пирамеи Птоломида — славные штучки. Нет, нет, не спорьте, — я сам это слышал.

(тихо, Помпею)

Помпей!

(тихо, Менасу)

В чем дело? На ухо шепни.

В сторонку отойдем. Тебе хочу

Сказать два слова.

(тихо)

Погоди. Сейчас. —

(Громко.)

Выпьем за здоровье Лепида!

А что за вещь — крокодил?

По виду он похож сам на себя. Вдоль он достигает размера собственной длины, а поперек — собственной ширины. Передвигается при помощи собственных лап. Питается тем, что съедает. Когда издохнет, разлагается, а душа его переходит в другое существо.

Какого он цвета?

Своего собственного.

Диковинный гад.

Что и говорить. А слезы у него мокрые.

Удовлетворит ли его такое описание?

Надеюсь, удовлетворит, если к этому прибавить все чаши, влитые ему в глотку Помпеем. А если нет, то вот уж подлинно ненасытная утроба.

(тихо, Менасу)

Отстань! Чего ты хочешь? Отвяжись!

Тебе я говорю?

(Громко.)

Где моя чаша?

(тихо)

Иль не достоин я, чтоб ты поднялся

Из-за стола и выслушал меня?

(тихо)

Да ты рехнулся. Говори, в чем дело?

Помпейи Менасотходят в сторону.

(тихо)

Всегда я предан был твоей фортуне.

(тихо)

Ты верно мне служил. Ну, продолжай!

(Громко.)

Друзья, вы что притихли?

Эй, Лепид,

Ты словно бы в песках зыбучих вязнешь.

Держись прямее, друг!

(тихо)

Ты хочешь стать владыкой мира?

(тихо)

Что?

(тихо)

Еще раз: хочешь стать владыкой мира?

(тихо)

Как это может быть?

(тихо)

Лишь согласись,

И, как бы ни казался я ничтожен,

Тебе весь мир я подарю.

(тихо)

Ты пьян?

(тихо)

Я чаши не пригубил. Пожелай —

И станешь ты Юпитером земным.

Границ не будет у твоих владений

Иных, чем океан и небосвод.

(тихо)

Как этого достичь?

(тихо)

На корабле твоем все триумвиры,

Что поделили мир между собой.

Я разрублю канат. Мы выйдем в море,

Там перережем глотки всем троим,

И ты — властитель мира.

(тихо)

Зря болтаешь

О том, что надо было сделать молча.