Антон Чехов - Пьесы

Елена Андреевна. Будь с ним помягче, успокой его… ( Уходит за ним. )

Соня ( прижимаясь к няне ). Нянечка! Нянечка!

Марина. Ничего, деточка. Погогочут гусаки – и перестанут… Погогочут – и перестанут…

Соня.Нянечка!

Марина( гладит ее по голове ). Дрожишь, словно в мороз! Ну, ну, сиротка, Бог милостив. Липового чайку или малинки, оно и пройдет… Не горюй, сиротка… ( Глядя на среднюю дверь, с сердцем. ) Ишь расходились гусаки, чтоб вам пусто!

За сценой выстрел; слышно, как вскрикивает Елена Андреевна; Соня вздрагивает .

У, чтоб тебя!

Серебряков( вбегает, пошатываясь от испуга ). Удержите его! Удержите! Он сошел с ума!

Елена Андреевна и Войницкий борются в дверях .

Елена Андреевна( стараясь отнять у него револьвер ). Отдайте! Отдайте, вам говорят!

Войницкий. Пустите, Нélènе! Пустите меня! ( Освободившись, вбегает и ищет глазами Серебрякова. ) Где он? А, вот он! ( Стреляет в него. ) Бац!

Пауза .

Не попал? Опять промах?! ( С гневом.) А, черт, черт… черт бы побрал… ( Бьет револьвером об пол и в изнеможении садится на стул. )

Серебряков ошеломлен; Елена Андреевна прислонилась к стене, ей дурно .

Елена Андреевна. Увезите меня отсюда! Увезите, убейте, но… я не могу здесь оставаться, не могу!

Войницкий( в отчаянии) . О, что я делаю! Что я делаю!

Соня ( тихо ). Нянечка! Нянечка!

3анавес

Комната Ивана Петровича; тут его спальня, тут же и контора имения. У окна большой стол с приходо-расходными книгами и бумагами всякого рода, конторка, шкапы, весы. Стол поменьше для Астрова; на этом столе принадлежности для рисования, краски; возле – папка. Клетка со скворцом. На стене карта Африки, видимо никому здесь не нужная. Громадный диван, обитый клеенкой. Налево – дверь, ведущая в покои; направо – дверь в сени; подле правой двери положен половик, чтобы не нагрязнили мужики.

Осенний вечер. Тишина.

Телегин и Марина (сидят друг против друга и мотают чулочную шерсть).

Телегин. Вы скорее, Марина Тимофеевна, а то сейчас позовут прощаться. Уже приказали лошадей подавать.

Марина( старается мотать быстрее ). Немного осталось.

Телегин. В Харьков уезжают. Там жить будут.

Марина. И лучше.

Телегин. Напужались… Елена Андреевна «одного часа, говорит, не желаю жить здесь… уедем да уедем… Поживем, говорит, в Харькове, оглядимся и тогда за вещами пришлем…» Налегке уезжают. Значит, Марина Тимофеевна, не судьба им жить тут. Не судьба… Фатальное предопределение.

Марина. И лучше. Давеча подняли шум, пальбу – срам один!

Телегин. Да, сюжет, достойный кисти Айвазовского.

Марина. Глаза бы мои не глядели.

Пауза.

Опять заживем, как было, по-старому. Утром в восьмом часу чай, в первом часу обед, вечером – ужинать садиться; все своим порядком, как у людей… по-христиански. ( Со вздохом. ) Давно уже я, грешница, лапши не ела.

Телегин. Да, давненько у нас лапши не готовили.

Пауза .

Давненько… Сегодня утром, Марина Тимофеевна, иду я деревней, а лавочник мне вслед: «Эй ты, приживал!» И так мне горько стало!

Марина. А ты без внимания, батюшка. Все мы у Бога приживалы. Как ты, как Соня, как Иван Петрович – никто без дела не сидит, все трудимся! Все… Где Соня?

Телегин. В саду. С доктором все ходит, Ивана Петровича ищет. Боятся, как бы он на себя рук не наложил.

Марина. А где его пистолет?

Телегин( шепотом ). Я в погребе спрятал!

Марина( с усмешкой ). Грехи!

Входят со двора Войницкий и Астров.

Войницкий. Оставь меня. ( Марине и Телегину. ) Уйдите отсюда, оставьте меня одного хоть на один час! Я не терплю опеки.

Телегин. Сию минуту, Ваня. ( Уходит на цыпочках. )

Марина. Гусак: го-го-го! ( Собирает шерсть и уходит. )

Войницкий. Оставь меня!

Астров.С большим удовольствием, мне давно уже нужно уехать отсюда, но, повторяю, я не уеду, пока ты не возвратишь того, что взял у меня.

Войницкий. Я у тебя ничего не брал.

Астров.Серьезно говорю – не задерживай. Мне давно уже пора ехать.

Войницкий. Ничего я у тебя не брал.

Оба садятся .

Астров.Да? Что ж, погожу еще немного, а потом, извини, придется употребить насилие. Свяжем тебя и обыщем. Говорю это совершенно серьезно.

Войницкий. Как угодно.

Пауза .

Разыграть такого дурака: стрелять два раза и ни разу не попасть! Этого я себе никогда не прощу!

Астров.Пришла охота стрелять, ну и палил бы в лоб себе самому.

Войницкий( пожав плечами ). Странно. Я покушался на убийство, а меня не арестовывают, не отдают под суд. Значит, считают меня сумасшедшим. ( Злой смех. ) Я – сумасшедший, а не сумасшедшие те, которые под личиной профессора, ученого мага, прячут свою бездарность, тупость, свое вопиющее бессердечие. Не сумасшедшие те, которые выходят за стариков и потом у всех на глазах обманывают их. Я видел, видел, как ты обнимал ее!

Астров.Да-с, обнимал-с, а тебе вот. ( Делает нос. )

Войницкий( глядя на дверь ). Нет, сумасшедшая земля, которая еще держит вас!

Астров.Ну и глупо.

Войницкий. Что ж, я – сумасшедший, невменяем, я имею право говорить глупости.

Астров.Стара шутка. Ты не сумасшедший, а просто чудак. Шут гороховый. Прежде и я всякого чудака считал больным, ненормальным, а теперь я такого мнения, что нормальное состояние человека – это быть чудаком. Ты вполне нормален.

Войницкий( закрывает лицо руками) . Стыдно! Если бы ты знал, как мне стыдно! Это острое чувство стыда не может сравниться ни с какою болью. ( С тоской. ) Невыносимо! ( Склоняется к столу .) Что мне делать? Что мне делать?

Астров.Ничего.

Войницкий. Дай мне чего-нибудь! О Боже мой… Мне сорок семь лет; если, положим, я проживу до шестидесяти, то мне остается еще тринадцать. Долго! Как я проживу эти тринадцать лет? Что буду делать, чем наполню их? О, понимаешь… ( судорожно жмет Астрову руку ) понимаешь, если бы можно было прожить остаток жизни как-нибудь по-новому. Проснуться бы в ясное, тихое утро и почувствовать, что жить ты начал снова, что все прошлое забыто, рассеялось, как дым. ( Плачет. ) Начать новую жизнь… Подскажи мне, как начать… с чего начать…