Иван Горбунов - Самодур

Данила Григорьич.

Об чем?

Иван Прохоров.

Так как ваша такая милость, насчет Лукерьи Пантелевны… Чтобы ей на старости лет…

Данила Григорьич.

Пиши.

Иван Прохоров.

А им теперича что я должен говорить?

Данила Григорьич.

Кому?

Иван Прохоров.

А Лукерье Пантелевне? Как есть теперича ваше приказание и как им будет угодно?

Те же, МАТРЕНА ПАНКРАТЬЕВНА и ЛУША.

Данила Григорьич.

Где брат-то?

Луша.

Я не знаю.

Данила Григорьич.

А кто ж знает? Ведь ему за его дела в остроге сидеть придется, я так полагаю.

Матрена Панкратьевна.

Эких бед натворил этот парень!

Данила Григорьич.

Ежели его теперича поймают…

Иван Прохоров.

Поймают – беда! Потому, без пачпорта по Москве ходит. По каким делам? По какому праву? ( Молчание ).

Данила Григорьич.

Что ж ты молчишь?

Луша.

Что ж мне говорить?

Данила Григорьич.

Родной брат тебе: должна бы, кажется, отвести его от худого.

Луша.

Я его худому не учила.

Данила Григорьич.

Не учила?! Кажется, пора понимать тебе, не маленькая, в каком ты есть положении. Сирот вас взяли, одевают, обувают… Собаку ежели кормят, и та благодарность чувствует, а то на поди!

Луша.

Я вам очень благодарна.

Данила Григорьич.

Разве в этом благодарность состоит, что по Москве бегать, да кляузы распущать?

Луша.

Я никогда не бегаю и никаких кляуз не распускаю.

Данила Григорьич.

Да я не про тебя и говорю.

Матрена Панкратьевна.

Про Егорку толкуют. Ты слушай, что говорят.

Луша.

Я за него не отвечаю.

Данила Григорьич.

А я должен за всех за вас отвечать. Ты вот теперича на возрасте, и, например, сирота круглая: кто об тебе подумает? Пристроить теперича надо: чье это дело?

Луша.

Об этом вы не беспокойтесь.

Данила Григорьич.

Должон беспокоиться, потому вы без меня по миру пойдете. Без меня ты бы, может, теперича на Кузнецком у портнихи у какой сидела, али бы…

Луша.

Дяденька!

Данила Григорьич.

Что, тетенька? А я об вас забочусь. Жениха тебе подыскал. Легко мне все это? Хорошо, что добрый человек нашелся, с рук моих взять тебя хочет.

Матрена Панкратьевна.

Да уж и пора.

Данила Григорьич.

Я полагаю отдать ее за Ивана Прохорова: ты как?

Матрена Панкратьевна.

Ну, что ж! Ну, и… вот и слава Богу! Зачем дело стало!

( Иван Прохоров кланяется в ноги Матрене Панкратьевне ).

Луша.

Я за него не пойду.

Данила Григорьич.

Как не пойдешь?

Луша.

Так, не пойду.

Иван Прохоров.

Лукерья Пантелевна!.. ваше дело сиротское…

Луша.

Ну-с?

Иван Прохоров.

Я к тому, например…

Луша.

К чему?

Иван Прохоров.

Как вам угодно-с. Вся воля хозяйская.

Данила Григорьич.

Иван Прохоров, ступай в свое место. Позову, когда нужно будет.

( Иван Прохоров уходит ).

Те же без ИВАНА ПРОХОРОВА.

Матрена Панкратьевна.

Да как же это ты не пойдешь-то?

Данила Григорьич.

Постой, постой. Словно я не все понял, что она говорит. Ежели, например, я тебе приказываю.

Луша.

Вы не имеете права мне приказывать идти замуж за кого вам вздумается.

Матрена Панкратьевна.

Да как же это ты можешь так говорить? Это ее Татьяна Матвеевна настроила!.

Луша.

У меня есть жених, я себе выбрала.

Данила Григорьич.

Жених есть! ( К жене ). Ты чего ж смотришь?

Матрена Панкратьевна.

Черт за ними усмотрит, прости ты меня Господи! Не разорваться мне стать. Цельный день под окошком торчит; может и правду навернулся какой проходимец. Мало ли их в нашей стороне шляется.

Луша.

Напрасно вы обижаете моего жениха: он не проходимец.

Данила Григорьич.

Так вот какие дела завелись у меня в доме! Девки сами начинают женихов себе подбирать! Этак, пожалуй, и дочери мои… Это очень прекрасно!

Матрена Панкратьевна.

И та, глядя на нее, словно сбесилась! Вечером из саду домой не загонишь. Ты бы вот велел щели в заборе все заколотить.

Данила Григорьич.

Так вот что!

Матрена Панкратьевна.

Ну, кто ж твой жених – сказывай.

Луша.

Сергей Ильич.

Матрена Панкратьевна.

Да что ты, белены, что ль, объелась? Возьмет тебя Сергей Ильич!

Луша.

Возьмет.

Матрена Панкратьевна.

Да что за тобой есть-то? Дым да копоть! Ему нужна невеста богатая, а не голь какая, прости Господи! Да ежели бы он за мою дочь присватался, так я бы неугасимую лампаду повесила, а то возьмет он тебя!

Луша.

Возьмет.

Матрена Панкратьевна.

Да что ж, Дарья-то Даниловна хуже тебя, ли? По Москве, может, первая невеста, и с большим капиталом, и сватали за него… Ишь ты, что в голову забрала! Миллионщик на тебе женится! Нет, голубушка, очень для тебя это высоко, очень высоко! Всякая бы этак-то захотела, да руки коротки.

Данила Григорьич.

Это дело разобрать надо.

Матрена Панкратьевна.

Вот и разбери! Этакое ты зелье, Лукерья Пантелевна, этакая ты неблагодарная!

Луша.

За что ж вы меня браните, что я вам сделала?

Матрена Панкратьевна.

Да как же, мать моя! Опять же и то: кто тебя отдаст за него?

Луша.

Я сама пойду.

Матрена Панкратьевна.

Сама? Ну, не зелье ты? Да как ты можешь так говорить? Что я воли, что ли, над тобой не имею?

Луша.

Никакой.

Матрена Панкратьевна.

Господи! Да что же это такое? Данила Григорьич, тут что-нибудь да есть.

Данила Григорьич.

Стачка. Оченно я это хорошо понимаю. Дело это теперича на виду. Это с Егоркой одна компания. Значит, ты теперича ступай вон из моего дому.

Луша.

Хорошо. ( Идет ).

Матрена Панкратьевна.

Куда ж ты, беспутная, пойдешь-то?

( Луша уходит ).

Те же, ДАША, СЕРГЕЙ ИЛЬИЧ и ПЕТР САВИЧ.

Матрена Панкратьевна.

Тьфу ты, пакостница этакая! ( К мужу ). Ужли это она и взаправду, аль там какое ехидство придумала?

Данила Григорьич.

Это дело надо разобрать.

Даша( вбегает ).

Маменька! Сергей Ильич с Петром Савичем приехали.

Матрена Панкратьевна.

Вот и допроси его.

Данила Григорьич.