Станислава Пшибышевская - Дело Дантона. Сценическая хроника.

ЭРМАН ( поднеся ладони ко рту ). Слу-ша-ни-я за-кры-ты!!

Движение в густой толпе. Агенты, обменявшись знаками, проталкиваются за первый ряд соответствующей галереи. Те, кто стоял посредине, постепенно пробиваются вперед.

ОБВИНЯЕМЫЕ. Это подлость! – Гнусность! – Мне и слова сказать не дали! – Нам затыкают рот! – Это не процесс, это бойня!

ДАНТОН ( заметил Париса ). Парис! Лети в Конвент! Кричи, что мы вызываем Комитеты! Что наш голос незаконно заглушают!

Парис прокладывает себе путь.

ФУКЬЕ. Присяжные удаляются на совещание!

Половина встает, половина отказывается, так как не осмеливается. Яростная перепалка. Реноден, решительный, бесстрашный, тщетно пытается убедить остальных.

ДАНТОН. Люди! Этот процесс не что иное, как массовое убийство средь бела дня!

СТОРОННИКИ ( голоса нейтральных и противников смолкают, частично потонув в шуме ). Слышите?! – Это не суд, а резня! – Убийство! – Позор!!

Четверо жандармов становятся у края помоста. Под давлением Эрмана, Фукье и Ренодена жюри боязливо поднимается и следует за старшиной к двери налево. Толпа кидается в их сторону. Почти все кричат.

ТОЛПА. Стоять! – Ни шагу дальше! – Ни с места! – Мы не позволим! – Нельзя! – Слушаний не было! – Мы не дадим повторить второе сентября!!

ГОЛОСА ( отчетливо, выкрикивают по очереди ). Требуем немедленного освобождения! – Требуем освобождения безо всяких совещаний!

ХОР. Освободить, освободить, освободить сейчас же! – Освободить Дантона! – Всех освободить! – Да! Освободить всех! – Да здравствует Дантон!

ЭРМАН. Я вызову войска в зал!

Крик, рев, женский визг – теперь поднимается вой и свист. Члены лиги хватаются за оружие, все еще тайком.

ВОПЛИ. Войска! Ну и вызывай! – Только попробуй! – Попробуй-ка, тронь нас! – Ужо вам, бандиты! – Чего ждешь, зови! – Испугались заключенных под стражей! – Трусы! – Трусы! – Убийцы!

ОБВИНЯЕМЫЕ. Разбойники! – Живодеры! – Головорезы, вам заплатило правительство! – Предатели! – Убийцы! Лакеи Питта!

Начинают обстреливать суд бумажными шариками. Люди берут с них пример. Вскоре швыряют уже все, что попадется под руку. Лига перестает таиться; в общем неистовстве большая часть толпы присоединяется к ним. Группируются вокруг вооруженных.

КАМИЛЛ. Народ! Нас убивают! Защити своих защитников!

ДАНТОН. Смелее, братья! Сила в ответ на силу!

Жандармы готовы принять бой. Эрман не позволяет им взяться за оружие. По его знаку выбегает Пристав.

ТОЛПА ( беснуется ). Да здравствует Дантон! – Ура Дантону! Долой Трибунал! – Долой Комитет! – Долой, долой, долой Комитет! – На фонари! – Трибунал на фонари! – Комитет на гильотину! – На ги-льо-ти-и-ну!!!

ВЕСТЕРМАН ( вскакивает на скамью ). Мы бок о бок шли на Бастилию в ночь переворота – пойдем же вместе и сегодня! Ça ira! [66]

При этих словах члены лиги подталкивают толпу вперед. Выламывают барьер и перепрыгивают через него, бросаются к эстраде. Обвиняемые ждали этого момента, чтобы смешаться с толпой. Видя, однако, что жандармы навели на них оружие, мешкают долю секунды, все еще на эстраде. Тогда солдаты молниеносно вступают и отрезают помост от публики. Толпа, отхлынув, застывает. В попытке бегства не принимал участия один Филиппо. Он остался в одиночестве на скамье, скрестив ноги, словно в гостиной.

Духовное единство массы нарушено. С этого момента ее пронизывает взаимное недоверие, которое, наряду с окончательным отрезвлением части публики, мешает ей заново объединиться и что бы то ни было предпринять. Обвиняемые, первый ряд, брошены обратно на скамью, теперь их сторожат.

ДЕЛАКРУА. Ничего не поделаешь… мы проиграли…

ФАБР. На какой-то миг у меня даже появилась надежда…

ЭРО ( смеется сквозь слезы ). Ох… и устал же я.

КАМИЛЛ ( негромко, дрожащим голосом ). Не может быть! Народ нас не оставит!

ВЕСТЕРМАН ( громко ). Не дайте себя запугать! Мы тоже вооружены!

Судьи обмениваются многозначительными взглядами.

ДАНТОН. Комитетские предатели сорвали маски! Они хотят принудить вас к молчанию ружейными залпами!

РОПОТ ( 1: изумление, возмущение ). Что… штыки?! – Хотите стрелять по нам! В беззащитных людей!.. Хуже, чем при тиране! ( 2: энергичное одобрение. ) Вот видите? Теперь нас вышвырнут. – Конечно, а что им еще делать? – Раз публика не умеет себя вести… ( 3: трезвые. ) Люди, одумайтесь! – Дантон – агент Питта! – Это покушение на правительство, а вы, дураки, помогаете!

Запал угас. Толпа на глазах распадается изнутри.

ЭРМАН. Граждане, не теряйте головы! Ваши порывы на руку врагу!

Вокруг членов лиги, которые тщетно пытаются спрятаться, внезапно образуется пустота. Люди дезориентированны.

ФУКЬЕ ( отчетливо в тишине ). Господа присяжные, прошу.

Жюри выходит. Галереи.

ПРОТЕСТ ( вялый, неуверенный ). Но… вы их не выслушали… – А свидетели? – Как же можно…

Робкий протест растворяется в зловещем молчании.

ОБВИНЯЕМЫЕ, ВТОРОЙ РЯД. Мы пропали! – Нам крышка! – И все из-за Дантона! Во всем виноват Дантон!

ДАНТОН. Народ! У тебя на глазах убивают твоих самых верных друзей, а ты стоишь и смотришь?!

Галереи. Судорожное сотрясение, но уже очень слабое.

ЭРМАН. Дантон! Прекратите подстрекать, иначе я прикажу вас вывести! ( По его знаку к Дантону приближаются двое жандармов. )

РОПОТ УЖАСА. Как… обвиняемого?! – И правильно! Сам виноват! – Но это незаконно!.. – Тсс! Тише ты! – У меня голова уже идет кругом…

ДАНТОН. Ты зашел слишком далеко, Эрман! До сих пор я молчал, теперь я скажу правду .

Воцаряется выжидательная тишина. Спор об удалении Дантона между Эрманом, который отговаривает, Фукье, который настаивает, и начальником подразделения, который колеблется. Два последних слова Дантон произносит в наступившей на мгновение тишине.

Знаете, почему им заплатили, чтобы они меня уничтожили? Потому что сегодня я единственная преграда между Робеспьером и королевской властью.

Галереи.

РОПОТ ( 1: напряжение, вызванное этой сенсацией ). Что… что… что он сказал?!. – Вы слышали?! – Робеспьер!.. – Королевская власть… – Тихо, внимание! – Но Робеспьер!.. ( 2: негодование становится громче .) Что за бесстыдная клевета! – Да ведь это он сам хотел влезть на трон!

Заговорщики, о которых забыли, набираются мужества. Осторожные знаки, взгляды.

ФУКЬЕ. Этой ложью ты сам себя губишь, Дантон! ( Возвращается к разговору, то и дело прерываемому, чтобы послушать; впоследствии все более яростному. )