Владимир Богораз - Собраніе сочиненій В. Г. Тана. Томъ десятый. Стихотворенія [Старая орфография]

Нѣтъ, я не плакалъ здѣсь!.. Сухи мои глаза,
Какъ степь безводная подъ солнца вѣчнымъ жаромъ,
Какъ будто никогда роса души, слеза,
Не облегчала ихъ своимъ цѣлебнымъ даромъ.

Я много пережилъ убійственныхъ часовъ,
Не разъ подавленный тоскою безысходной,
Я тупо застывалъ безъ мыслей и безъ словъ,
Подобно статуѣ, недвижимо холодной.

На смѣну тѣмъ часамъ являлись иногда
Минуты дикаго, слѣпого озлобленья.
Какъ звѣрь подстрѣленный, метался я тогда
Межъ этихъ мертвыхъ стѣнъ въ безсильномъ изступленьѣ,

И съ пѣною у рта бѣснуясь посылалъ
Невидимымъ врагамъ безсвязныя угрозы,
И вопли хриплые съ проклятьями мѣшалъ,
Зато я схоронилъ въ груди глубоко слезы.

Но съ ропотомъ онѣ упали въ глубину
И, оставаясь тамъ, изсякнуть не хотѣли,
И, медленно скопясь въ строптивую волну,
Искали выхода и тяжело кипѣли.

Не находя его, онѣ давили грудь
И зноемъ собственнымъ все больше согрѣвались,
Пока прожгли себѣ другой, ужасный путь,
До сердца путь прожгли и внутрь его ворвались.

Тогда, не выдержавъ, отверзлась грудь моя,
Но не слезамъ уже она исходъ открыла:
Изъ сердца хлынула кровавая струя
И ложе жесткое обильно обагрила.

Какъ больно! На уста невольно рвется крикъ,
Несутся взрывами глухого кашля звуки,
Когда начнется онъ, мнѣ кажется въ тотъ мигъ,
Что сердце сжали мнѣ костлявой смерти руки.

Вы, посѣщавшіе ужъ столько разъ меня,
Святые призраки погибшихъ безъ привѣта,
Бойцовъ, исполненныхъ отваги и огня,
Жрецовъ хранителей божественнаго свѣта,

Слетайтесь и теперь! Я жду васъ ужъ давно,
Спѣшите всѣ сюда поближе къ изголовью;
Ни разу слезъ моихъ не видѣло оно,
Зато залито жаркой кровью.

Такъ пусть же эта кровь, скрѣпляя нашъ союзъ
Вамъ скажетъ лучше словъ, что на краю могилы
Я не склонилъ чела подъ игомъ скорбныхъ узъ
И несъ свой тяжкій крестъ, пока хватало силы.

Что твердый до конца я встрѣчу смерть свою,
Какъ истинный боецъ, безтрепетно спокоенъ,
Что въ вашу гордую, геройскую семью
Войти собратомъ я достоинъ!..

Какъ въ небесахъ еще темно.
Напрасно я гляжу въ окно.
Я спать не могъ. Я жду давно,
Чтобъ первый свѣтъ блеснулъ;
А всѣ спокойно спятъ кругомъ.
Шестиэтажный шумный домъ
Дневнымъ измучился трудомъ
И замертво уснулъ.

Усталый городъ тоже тихъ,
Теперь на улицахъ пустыхъ
Царитъ нѣмая мгла.
Лишь въ ожиданіи зари
Полуслѣпые фонари
Коптятъ изъ-подъ стекла.

Порой карета прогремитъ,
Изъ-подъ колесъ, изъ-подъ копытъ
Раздастся быстрый стукъ,
Да долетитъ издалека
Неугомоннаго свистка
Протяжный, рѣзкій звукъ.

Вотъ мышь скребется въ уголкѣ,
Вотъ заскрипѣло въ потолкѣ,
Надъ самой головой.
Какъ я усталъ, не зная сна,
Ходить отъ двери до окна,
Какъ будто часовой.

Вѣдь я писалъ весь день съ утра,
Изъ рукъ не выпустилъ пера
Ни на единый мигъ.
Пока на землю ночь сошла,
Сидѣлъ согнувшись у стола
Надъ кипой счетныхъ книгъ.

Все цифры, цифры! Вѣчный счетъ
Въ нѣмомъ умѣ моемъ живетъ,
Какъ неотвязный бредъ.
Когда настанетъ отдыхъ мой,
Я ухожу къ себѣ домой,
Но счетныхъ знаковъ черный строй
Идетъ за мной вослѣдъ.

Я ихъ читаю на стѣнѣ,
Я ночью вижу ихъ во снѣ,
Но я заснуть не могъ.
Не счетныхъ книгъ нѣмымъ листамъ,
Моимъ надеждамъ и мечтамъ
Я подвожу итогъ.

Такъ вотъ что мнѣ дала судьба, —
Однообразный трудъ раба
За ежедневный хлѣбъ, —
Тяжелый, многолѣтній плѣнъ
Среди холодныхъ мрачныхъ стѣнъ,
Безжизненныхъ, какъ склепъ.

А я мечталъ не такъ прожить,
Я думалъ землю покорить…
Ахъ, Боже мой, кому открыть
Гнетущую печаль?
Ни у кого на мой разсказъ
Слезы не вырвется изъ глазъ,
Никто не скажетъ мнѣ хоть разъ
Святое слово: «Жаль».

Проживъ расцвѣтъ своей весны,
Я не нашелъ себѣ жены,
А друга… друга нѣтъ.
Въ толпѣ безчисленной людской
Съ своей унылою тоской
Брожу, какъ съ тайной роковой,
Ужъ много горькихъ лѣтъ.

И я имѣлъ въ былые дни
Друзей и братьевъ… Гдѣ они?..
Давно нашъ братскій кругъ,
Какъ блеклыхъ листьевъ хороводъ
Подъ дуновеньемъ непогодъ,
Разсѣялся вокругъ.

Иныхъ ужъ нѣтъ. Они сошли
Въ утробу матери земли.
Ихъ взоръ навѣкъ угасъ,
Оледенѣли ихъ сердца,
Но дострадали до конца.
Они счастливѣй насъ…
…………………………………………
…………………………………………

Минула молодость моя,
Какъ мимолетная струя,
Промчалась безъ слѣда,
Какъ тонкій паръ росистыхъ слезъ,
Какъ ароматъ увядшихъ розъ,
Какъ смутный взоръ забытыхъ грезъ,
Исчезла навсегда.

Остылъ мой жаръ, мой жаръ остылъ,
И нѣтъ въ груди кипучихъ силъ,
Надеждъ безпечныхъ нѣтъ.
Давно забывъ младой порывъ,
Я сталъ угрюмъ и молчаливъ.
Мой взоръ унылъ, мой умъ лѣнивъ,
Увялъ мой юный цвѣтъ.

Я былъ великій властелинъ,
Я былъ могучій исполинъ,
Я витязь былъ и вождь дружинъ,
Невѣдомый еще;
Себѣ я подвиговъ искалъ,
Я могъ бы сдвинуть груды скалъ
И удержать сѣдой обвалъ,
Подставивъ вдругъ плечо.

Я увѣнчалъ себя вѣнкомъ,
Я шелъ съ пылающимъ челомъ
На доблестный призывъ.
Съ поднятой гордо головой
Спѣшилъ начать отважный бой.
Зачѣмъ же я оставилъ строй,
Меча не обнаживъ?

Не знаю самъ, когда и какъ
Вокругъ меня сгустился мракъ.
И вѣтеръ налеталъ, какъ врагъ,
И не давалъ вздохнуть.
Я не нашелъ друзей вблизи
И уклонился со стези
На путь, протоптанный въ грязи,
На общій торный путь.

Не знаю самъ, какъ я ослабъ,
Въ моей груди проснулся рабъ.
Я сбросилъ свой вѣнокъ.
И лобъ подставилъ подъ клеймо,
Потомъ надѣлъ себѣ ярмо
За нищенскій кусокъ.

Я много разъ на полпути
Хотѣлъ свернуть — мечталъ найти,
Уже забытую почти,
Дороги прежней нить.
Хотѣлъ пуститься наугадъ,
На зло судьбѣ вернуть назадъ,
Тяжелыхъ лѣтъ унылый рядъ
И жребій измѣнить.

Но я свернуть уже не могъ,
Бродя во тьмѣ, я изнемогъ,
И падалъ много разъ.
Я спотыкался и вставалъ,
Я свой утратилъ идеалъ,
Потомъ я бодрость потерялъ
И до конца погрязъ.

Минула молодость моя.
Она промчалась, какъ струя,
И канула на дно.
Какъ рябь, мелькнувшая слегка,
Какъ легкій трепетъ вѣтерка,
Какъ краски крыльевъ мотылька,
Растаяла давно.