Владимир Богораз - Собраніе сочиненій В. Г. Тана. Томъ десятый. Стихотворенія [Старая орфография]

Есть много грезъ и страстныхъ думъ
Отъ нихъ глядитъ яснѣе умъ,
Живѣе льется кровь.
Онѣ велѣньемъ тайныхъ чаръ
Вливаютъ въ сердце сладкій жаръ,
Но слаще ихъ любовь.

Когда созрѣютъ соки силъ
И въ тайникахъ упругихъ жилъ
Проснется первый юный пылъ,
Тревожа крѣпкій сонъ,
Тогда душа огнемъ полна.
Его кипучая волна,
Какъ хмѣль шипучаго вина,
Изъ сердца рвется вонъ.

Кого обжегъ огонь святой,
Кто въ этой чашѣ золотой
Смочилъ свои уста, —
Тому подъ солнцемъ равныхъ нѣтъ,
Онъ будто вновь рожденъ на свѣтъ,
Предъ нимъ открылся жизни цвѣтъ
Прекрасный, какъ мечта.

Ему вездѣ волшебный край,
Ему земля роскошный рай,
Зеленый, пышный садъ.
Ему привѣтливо горя,
На небесахъ встаетъ заря,
Счастливый тѣша взглядъ.

Когда онъ встрѣтитъ ясный взоръ,
И въ немъ прочтетъ свой приговоръ,
Онъ гордъ, какъ юный царь.
Онъ потерялъ душевный миръ,
Но отыскалъ себѣ кумиръ
И жертвенный алтарь.

Когда онъ слышитъ нѣжный зовъ
Ему на душу звуки словъ
Ложатся, какъ роса.
Но безъ привѣта милыхъ устъ
Широкій міръ унылъ и пустъ
И меркнутъ небеса.

И пусть подруга сдвинетъ бровь:
Онъ всю прольетъ изъ сердца кровь
И жизнь отдастъ свою,
И за пожатіе руки
Одинъ побьетъ враговъ полки
Иль самъ падетъ въ бою…

Не вѣрьте, не вѣрьте блаженному счастью
Подъ краской волшебныхъ румянъ,
Какъ яркою ризой, окутанный страстью
Скрывается грубый обманъ.

Привѣтливой жизни не вѣрьте, не вѣрьте, —
Бросая свои сѣмена
Лишь новую жатву губительной смерти
Коварно готовитъ она.

Среди непрерывной, чудовищной бойни,
Подъ шумъ проходящихъ часовъ,
Рожденье со смертью — то страшныя двойни,
Двѣ чаши всемірныхъ вѣсовъ.

Природа насъ будитъ соблазномъ желаній,
И манитъ и шепчетъ во мглѣ.
Ей нужно, чтобъ жертвы для вѣчныхъ закланій
Плодились, какъ рой на землѣ.

Но сводницы старой безстыдныя ласки
Внушаютъ невольную дрожь.
Кровавые взоры видны изъ-подъ маски,
И въ розахъ скрывается ножъ.

Напрасно любовь разсыпаетъ приманки,
Чтобъ брачный украсить чертогъ.
Холодная пошлость невзрачной изнанки
Упрямо ползетъ за порогъ.

Какъ только минуетъ угаръ обольщенья
Подъ яркимъ мишурнымъ вѣнцомъ,
Въ тяжеломъ похмѣльѣ ярмо пресыщенья
Ложится на душу свинцомъ.

И грубая правда двусмысленной связи,
Отбросивъ послѣдній покровъ,
Насмѣшливо смотритъ изъ чувственной грязи
На новыя узы оковъ.

Въ ряду непрерывныхъ слѣпыхъ преступленій
Стихійнаго творчества грѣхъ,
Чреватый несчетной чредой поколѣній,
На свѣтѣ ужаснѣе всѣхъ.

И кто не смутится тревогой сомнѣнья,
Тѣлами своихъ же дѣтей
Стараясь умножить печальныя звенья
Чудовищной цѣпи смертей.

Чтобъ роды и роды въ наслѣдственныхъ мукахъ
Носили проклятье одно,
И вѣчно смѣнялось на дѣтяхъ и внукахъ
Позорнаго рабства пятно.

Не вѣрьте жъ природы обманчивой ласкѣ,
Внушающей тайную дрожь,
Предъ вами одѣтая въ яркія краски
Позорная прячется ложь.

Природа васъ въ сѣти предательски ловитъ,
Бросая свои сѣмена,
Лишь новую жатву коварно готовитъ
Губительной смерти она.

Этотъ міръ загадочный, какъ чудо,
Міръ борьбы, страданій и труда,
Онъ возникъ невѣдомо откуда,
И идетъ невѣдомо куда.

Полный слезъ, звенящій крикомъ боли,
Весь въ огнѣ подъ пыткой вѣчныхъ мукъ,
Онъ живетъ безъ нашей жалкой воли,
Движется безъ нашихъ слабыхъ рукъ.

И не намъ, безсильнымъ дѣтямъ праха,
Направлять шаги его сквозь тьму
И съ душой, дрожащею отъ страха,
Новый путь указывать ему.

Наша жизнь — короткій блескъ зарницы
Сквозь туманъ безчисленныхъ вѣковъ,
Бѣглый слѣдъ летящей мимо птицы
На груди полночныхъ облаковъ.

По стезѣ неумолимой смѣны
Мы скользимъ надъ бездной черной мглы,
Словно брызги волокнистой пѣны
Въ плескѣ волнъ у ногъ сѣдой скалы.

Мы летимъ проворнѣй стрѣлъ мятели,
Легче искръ трескучаго огня,
Безъ преградъ, безъ отдыха, безъ, цѣли,
И судьба уноситъ насъ гоня.

Но не льстись надеждою лукавой,
Какъ ни кратокъ бѣглой жизни срокъ,
Чашу зла, текущую отравой,
Миновать, не сдѣлавъ хоть глотокъ.

Смутной сонъ мелькающихъ мгновеній
Тяготитъ и длится, какъ кошмаръ,
Совмѣстивъ десятки преступленій,
Жгучихъ ранъ и вѣроломныхъ каръ.

Онъ язвитъ назойливый, какъ жало,
Онъ даетъ страдальческій вѣнецъ.
Скорбный плачъ кладетъ ему начало,
Слабый вздохъ кладетъ ему конецъ.

Но пока дыханье грудь колышетъ
Въ ней живетъ безумная боязнь,
И для всѣхъ, кто чувствуетъ и дышитъ,
Жизни сонъ кончается, какъ казнь.

И для всѣхъ, кто бѣшено тѣснится
Сквозь толпу, волнуясь и крича,
Этотъ міръ — огромная темница,
Роковой застѣнокъ палача.

Красотой волшебнаго чертога
Онъ облекъ убійства черный тронъ.
Это — храмъ безжалостнаго бога.
Вѣчный гнѣвъ даетъ ему законъ.

Круглый годъ раскрыты настежь входы
И горитъ привѣтливо алтарь,
А предъ нимъ, колебля воплемъ своды,
Безъ числа живая гибнетъ тварь…

Въ этотъ часъ безсоннаго томленья
И тоски холодной, какъ змѣя,
Я хочу разбить свои сомнѣнья,
Голосъ свой хочу возвысить я.

Я отвергъ боязни тихій шопотъ
И слова довѣрчивой мольбы.
Мнѣ уста сжигаетъ страстный ропотъ,
Смѣлый зовъ волненья и борьбы.

Если онъ кощунственной хулою
Прозвучитъ, — Ты, гнѣвный громъ, казни!
Порази внезапною стрѣлою
Эту грудь, лишенную брони.

Я готовъ нести любую кару,
До конца не смолкнетъ мой языкъ,
И навстрѣчу твоему удару
Съ устъ моихъ сорвется тотъ же крикъ.

Я горю настойчивымъ желаньемъ
Разбудить дремоту вѣщихъ грезъ.
Бездна мглы, повитая молчаньемъ,
Дай отвѣтъ на роковой вопросъ.

Въ глубинѣ твоихъ нѣмыхъ извилинъ
Есь ли Кто, безплотный и живой,
Чей глаголъ божественно всесиленъ
Надъ земли измѣнчивой судьбой?

Кто ведетъ, Могучій и Безстрастный,
Этотъ міръ стезею тайныхъ думъ, —
Иль во тьмѣ лишь случай самовластный
Жизни ходъ толкаетъ наобумъ?..