Сергей Бобров - Вертоградари над лозами

Вы, мысли, верны оставались
Всему, что пышный миг сковал.
Когда сияющий Новалис
Надеждой рок наш обольщал!..

Небрежно золотя бумаги,
Закатный луч пришел ко мне
И взор тонул в вечерней влаге,
В ее прелестной глубине.

Лучи играли и гоняли
Благоуханную струю,
А пальцы быстрые ласкали
Игрушку новую мою, –

На сей блистательной эмали –
Так вычурны и так легки –
Бурбонских лилий не завяли
Серебряные лепестки.

Мелькали милые страницы
Как одинокие часы,
А там – приветствовали птицы
Алмазы первые росы.

От жизни медленной спасайтесь
В патриархальный риемы храм.
Вы, мысли, верны оставайтесь
Новалису и лепесткам

Тебе, поэт, дано судьбою
Извечный звон перелагать:
Над зацветающей зарею
Наш горизонт пересекать: –

– Как огнедышащего кубка
Горит таинственный упрек! –
Но только – белизною юбка
Взметнет на небывалый рок!

Когда отверзнет с Эмпирея
На нас слетающий глагол
Жизни простор! – лишь два лакея
Кофе, шартрез несут на стол. –

Своей косметикой космичной
Аллитерацией смеясь,
Рукою белой, непривычной
Разметываешь злую грязь:

Но оксюморон небывалый
Блеснет – как молния – сгорит, –
Рукою – отчего же алой? –
Мелькнет и вот – испепелит!

Но осторожнее веди же
Метафоры автомобиль.
Метонимические лыжи,
Неологический костыль!

Тебя не захлестнула б скверна
Оптово-розничной мечты,
Когда срываешь камамберно
Ты столь пахучие цветы. –

Певцам – довлеет миг свободы.
Позера – праведен излом:

Предупредить не должен годы
Ты педантическим пером

Иной удел нам невозможен
И милым небом не сужден!
Удел единственный; – и он,
Он, благовестник наш – неложен,

Неуследим, высок и юн –
Судьбы заложник и подарок,
Он ослепителен и ярок:
Совет и воля бога струн. –

И над нестройным плеском криков
Гори, приказывай, мета: –
Земли цветущая мечта,
Которой был пленен Языков

Тебе целителем да будет
Мой голос от иных отрав!

Ах, сердце вечно не забудет
Анафорических забав,
Эмблематических скитаний
Апострофический возглас!

– Все предугадано заране
На каждый миг, на каждый час. –
И нам неверную дорогу
Рок сокрыватель указал:

Гиперболической тревогу
Нс раз наш разум называл,

Горите, зорь таких пожары,
В жизнь, обездолившую нас!
Но наш напев еще не старый
И с ним, и в нем – аврор атлас.

Отвергнем хилого невежду,
Высокозвонных болтунов,
Зане нам ясную надежду
Подать однажды был готов…

Ты знаешь кто! – чье гостья имя,
И в чей суровый сон кудрей
Влеком я розами моими
От хитрых кознодеев дней; –

Но в бедной буре, в алчном горе
И ей весь мир – один призрак.
Далеко уходящий в море,
Из «Снежной Маски» полумрак.

Но, сберегая эту лиру
Искусства радуги, – нам петь
Водному, золотому миру
И в тяжкий сумрак улететь, –

И пусть «нутра» глашатай – ворон –
Кричит, что мир наш – в два шага:
Анаколуф и оксюморон
Тогда воздвигнем на врага

Душа! вотще ты ожидала
В своей недремлющей молве,
Любовь холодная сияла
В ее нетленном торжестве, –

Но, опровергнув наши кущи, –
Как некий тяжкий катаклизм,
Открыл нам берега и пущи,
Благословенный символизм!

Всечасно изменяя лица
Над ярым грохотом зыбей,
Он орлий вперял зеницы,
Тать богоравный Прометей!

Воздвигнулась над городами
Его единственная длань –
И длань его была как пламя,
Его таинственная дань.

Он, возлюбивший, возрастивший
Сердце безпечное мое, –
Он, в смертной буре приютивший
Мое ночное бытие, –

Он, неисповедимой тучей
Наш озаривший небосклон,
Он – непокорный, он – могучий,
Он: – жизнь, – любовь, – мечта – и сон, –

Над ясной старицей вселенной
Он сердце жаркое открыл –
И огнекрылый, и блаженный
Как оный вестник Гавриил!

Душа, ты дней начальных – слово,
Перегори в его огне –
И жадно трепета ночного
Вкуси! – и стань в палящем дне!

Моя жена в гробу лежала
И я рыдал у ног ее,
И так безумно уставало
Сердце разбитое мое.

На небесах в сияньях вольных –
Неотвратимые пути, –
Зачем же в горестях безбольных
От них я не могу уйти!

Зачем разящею стрелою
Меня не поразила, Смерть –
– Она идет теперь к покою
В свою безропотную твердь.

Окончен подвиг многотрудный,
Настало душу упоить –
– Зачем в поляне изумрудной
Ты плакать захотел и жить!

Над грозовою глубиною,
Над изможденною стезей, –
Слепец, за нищею судьбою
Влачись в тяжелошумный бой.

В гробу безумной расцветая
Лежит спокойна и светла;
Зарницы золотые рая
Ты мне на землю принесла.

Но стерто все рукой железной
И неизбежною судьбой,
Зане была ты безвозмездной
И здесь помедлила со мной.

Безумно сердце уставало:
Теперь – погибло все мое!
Моя жена в гробу лежала
И бился я у ног ее

О, в этом топоте и шепоте
Все новое здесь для меня:
Шум площади и эти лошади
И бешеная пляска дня.

Как сон, как сон вы, пальмы милые,
Поля и хижины мои
И хищники ширококрылые,
И рек тяжелые струи. –

Цепями режущими сдавленный
Перед толпой я обнажен –
Я – солнцем яростным отравленный,
И всем, что было – явь и сон!