Владимир Пруссак - Цветы на свалке

Почему мне так грустно? Почему мне так холодно?
Почему так безжизненно замирает перо?
Огорченное сердце предательски молодо.
Коломбина уехала. Но остался Пьеро.

Почему я сегодня какой-то покинутый?
В окна сумрачно бьется озлобленный град;
А любовь за кулисы опять отодвинута.
Мы давно не встречались. Так лучше. Я рад.

Облака – проворней белки.
  Небо – синего стекла;
О любовной переделке
  Говорят колокола.

Размалеванный Петрушка;
  Развеселый балаган;
Разноцветная игрушка;
  Залихватский барабан.

Нынче праздник красной Пасхи;
  Вьются пестрые платки;
Дразнят слаженные наспех
  Невысокие лотки.

Сладким запахом встревоженный,
  Покупаю сласти.
Шоколадное мороженое
  Я люблю до страсти.

Накупил фигурок паточных
  Две большие горсти;
И, накушавшись достаточно,
  Запиваю морсом.

Эх, прокатят – не обманут
  Сивогривые коньки;
Звонко звякают в кармане
  Медным звоном пятаки.

Балаганному веселью
  Не предвидится конца;
Закружились карусели,
  Закружили молодца.

Кони мчат, весну почуя;
  Эй, захватывает дух!
Мне не нужно, не хочу я
  Ваших ласковых присух.

Чтоб забылось поскорее
  Ваше бледное лицо,
Мне досталось в лотерее
  Обручальное кольцо.

Сожаленья мне не надо;
  Жизнь упорно хороша.
Улыбается прохлада,
  Полы платья вороша.

Лихо скомкана папаха.
  Душу тешит летний звон;
Запляши, пляши, деваха,
  Загуляй, гуляй, челдон.

Облака проворней белки,
  Небо синего стекла;
О любовной переделке
  Говорят колокола.

На затопленный остров, где накидан булыжник,
Где капризные струйки засвирелили бально,
Где зимой упражняется снегорежущий лыжник,
А теперь мягкотравье и смешные купальни,

Перешли мы вприпрыжку по трясучей плотине,
Декламируя Игоря, несравненного Игоря
Каплежемчуг поэзы. Пахло высохшей тиной
И духами Rigaud и фабричною пригарью.

В этот вечер мы стали упоенно моложе.
Рифмовздохи за нами волочилися шлейфом.
Вы немножко устали, и на каменном ложе
Насладиться решили оприроденным кейфом.

Засмеялись и поняли, что не надо инертнить,
Что жасминовый вечер надо сделать удачным.
Поцелуем поэзы хорошо одессертнить;
Надо сделаться пряным, легкомысленно-дачным.

Завалторнели хищно напряженные нервы,
Губы жадно заныли и поверили прочно.
Я взглянул выжидательно: нет, уж лучше Вы первой.
Может быть, Вы хитрите? Или, просто, нарочно?

Изогнулись, приблизились эти губы-кораллы,
Обожгли и овеяли легкокудрой насмешкой.
А в душе заиграли огневые хоралы;
Заиграли, сказали: «Ну, целуй же! Не мешкай!»

Ах, с трагической миной мы у жизни не просим
Ни какой-то там верности, ни «любви до могилы».
Я для Вас – грезошалость. Я за номером восемь.
Для меня Вы мгновенье неожиданной силы.

Об одном пожалею: почему Вы не дама?
Почему предложенья Вам не сделал Рокфеллер?
О, тогда бы лакеи изогнулись рядами,
Услыхав над отелем оручневший пропеллер.

О, тогда бы в отеле Вы тихонько сказали,
Чтобы я приходил, если буду в ударе.
Был бы я не в гостиных, не в украшенной зале,
Был бы я в полумраке, был бы я в будуаре.

Впрочем, мы и теперь не замрем, не застынем
Вот на этих булыжниках, в этом царстве сосновом.
Поцелуйте до боли! Или нужно идти нам?
Это очень досадно. Но увидимся снова?

А покамест приличия завалили сугробно,
Стал я вновь неуклюжим, словно парень в азяме.
Мы друг другу понятны; друг для друга удобны;
С эротическим вздохом мы расстались друзьями.

Ударили воду тяжелые весла.
Разрезала ночь желтизна метеора.
Вы стали спокойной, уверенно взрослой,
Как будто читающей вечную Тору.

На лодке визгливо разбили бутылку,
Гармоники дружно ведут серенаду.
Целуйте по-прежнему: красочно-пылко.
Зачем осторожность? Оставьте «не надо».

Что будет, то будет. Сверкающей жаждой
Исполнены души до самого края.
Не нужно повторностей. Только однажды.
Судьба не догонит. Судьба не карает.

В лазурные страны умчавшись безвольно,
В угарных желаньях могли мы признаться
И нежно простились, когда колокольня
Сквозь сон прохрипела: «Двенадцать. Двенадцать».

А мне захотелось воскликнуть: «Останься!»
Как будто бы разум похитило сердце.
Ах, я Санчо-Панса, смешной Санчо-Панса,
На призрачном троне обманутый герцог.

Туманное утро. Предутренний сон
Спокойной березовой рощи.
Я молод. Я ранней любовью спасен.
Все кажется ближе. Все кажется проще.

Подернуты ветви прозрачным пушком.
Очнулся, раскрылся, смеется подснежник.
Сегодня мы вместе. Сегодня вдвоем.
В глаза посмотрели внимательно-нежно.

Немудрые души слагают хвалу:
Проснувшийся ворон, ожившая плесень.
Рассветно колеблясь, возник поцелуй,
Застенчиво робок, почти бестелесен.

Лесная молитва алмазно чиста.
Колышется бледно-зеленое piano.
Приблизились лица. Целуют уста.
Касаются жадно. Впиваются пьяно.

Согласно ликует проснувшийся лес.
Туман озолочен косыми лучами.
Светло знаменуя свершенье чудес,
Журчат поцелуи, рокочут ручьями.

Гремел оркестр на скетинг-ринке;
Июнь прощальным дышал огнем.
Мне нужно, детка. Смахни слезинки.
Забудь о сказке. Забудь о нем.

К чему любовные насилья?
Тоскливонежность блаженных ков?
Спадая, снова громоздились,
Края зубчатых облаков.

Зачем упреки? К чему усталость?
Сожги остаток весенних дней!
Луна с Верленом состязалась
Красивой сменностью теней.

Как 6ы ступенью гигантских лестниц
Качался в небе Млечный Путь.
Ах, этот месяц! Счастливый месяц!
Не нужно, правда. Скорей забудь.

Смахни слезинки. Вернись к игрушкам.
Пиши в альбомы, сбирай букет.
Ночной дозорный бил в колотушку,
Как будто мальчик играл в крокет.