Абулькасим Лахути - Ветер утра

Тебе лишь мужество поможет — час настал!
Опасность мужество умножит — час настал!
Яви же верность! Приготовься! Жизнь отдать
За жизнь возлюбленной, быть может, час настал!

— Я певец, ежеминутно воспевающий тебя,
Постоянно восхищенно созерцающий тебя.
В сердце — ты. О, для чего же мечешь стрелы
в грудь мою,
В этот замок неприступный, ограждающий тебя!

Я дни и минуты считал без тебя,
Взгляни — я согбен и устал без тебя,
В крови мое сердце, померкли глаза,
Был молод — столетним я стал без тебя.

Не надо мне крова и сна без тебя,
Не надо воды и зерна без тебя.
Безумцем прослыл я в саду соловьев,
И трель моя муки полна без тебя.

Ты — тот месяц, что ущерба навсегда избег,
Ты — царица, чьим владеньям не грозит набег.
Оставайся в этом сердце и спокойно правь,—
В нем один престол, другому не бывать вовек.

Я твой гость, винограду дала бы ты мне;
Хоть улыбкой отраду дала бы ты мне.
От колхоза имеешь ты десять наград,—
Взгляд единый в награду дала бы ты мне!

Мне твоим бы соседом, любимая, стать,
Стать бы посохом деда — тебя провожать,
Или облаком — в поле от знойных лучей
Благодатною тенью тебя укрывать.

Твоих причуд сложна стезя, —
Их сразу выполнить нельзя.
— Уйди! — твои уста велят.
— Останься! — требуют глаза.

Я не свожу с дороги глаз, ко мне ты не пришла,
Я повторяю сотни раз: «Ко мне ты не пришла!»
Ты этой ночью снилась мне, как юная луна,
Но утром лунный луч погас — ко мне ты не
пришла.

С тех пор, как повстречался с тобою по весне,
Меня любовь сжигала на медленном огне.
Тебе принес покорно я проданное сердце,
Взяла, и поглядела, и возвратила мне.

Разгадана загадка, повержены мечты,
Я понял всю жестокость холодной красоты:
Ведь если дар заветный вернула равнодушно —
Так, значит, сердце друга не распознала ты.

Еще никто доныне не отвергал меня,
Лишь ты не оценила души моей огня.
Но посмотри, тобою непонятое сердце
Живет, сердца иные чаруя и маня.

Жемчужины дороже певучая строка,
Красавица увянет, пройдет по ней тоска.
Любви моей сегодня ты светоч угасила,
Но будет жить преданье о ней еще века.

Огонь и слезы — груз очей и сердца.
Мне не понять, боюсь, очей и сердца.
То сжечь меня грозят, то утопить,—
Губителен союз очей и сердца!

В душу проникают звуки чанга [18] Чанг, тар, саз, дутар — музыкальные инструменты. твоего;
Лишь твои коснутся руки чанга твоего,
Сердце в трепете! Иль сердце впрямь ты привязал
К струнам звончатым, к излуке чанга твоего?

Душу дам за упоенье тара твоего,
За усладу, за томленье тара твоего!
Я на крыльях соколиных полететь хочу —
Прилечу послушать пенье тара твоего.

Завоеван мир струнами саза твоего,
Завоеван голосами саза твоего,
Вкруг тебя сердца людские пляшут и поют,
Стали мы звончее сами саза твоего!

Как запел средь аромата твой дутар!
Колыхнул цветы граната твой дутар.
Две струны ему не нужны: и одной
Сердце отнял без возврата твой дутар.

Послушай, если не совсем покинул стыд тебя:
Жену ты прячешь от людей, — она, мол, честь твоя.
Но если прятать эту честь — извечный твой закон,
Откуда знать нам, честен ты иль чести ты лишен?

Ты видел ли вихрь, как порывом нежданным
Уносит он стадо с собой?
В пути если встретится он с караваном —
Тому не вернуться домой.
Гранитную глыбу со свистом и гулом,
Как перышко, кружит в пыли,
И если промчится над горным аулом,
Сотрет о нем память с земли.
То сила жестокая, сила крутая,
По ярости равных ей нет.
Слыхал иль видал ты, чтоб сила такая
Не сеяла горя и бед?
Не жди, что оставит она, пролетая,
Хоть раз благодетельный след.
Дика эта сила, глуха и нема,
Путей своих, целей не знает сама:
Бушует бессмысленно, яростно, слепо
И все на пути сокрушает свирепо!

Видал ты волну, что с угрюмою ночью
Равняет сияние дня,
Когда разъяренное море грохочет,
Людские сердца леденя?
Мгновенно челны, корабли, пароходы
Она посылает на дно,
И всюду, где гребень жестокий проходит,
Царит запустенье одно.
Цветущий оазис под влагою пенной
В пустыню она обратит.
Такая средь сил величавых вселенной
В ряду не последнем стоит.
Но может сказать лишь безумец смятенный,
Что сила та счастье сулит.
Дика эта сила, глуха и нема,
Путей своих, целей не знает сама:
Бушует бессмысленно, яростно, слепо
И все на пути сокрушает свирепо!

Видал ты, как буйный напор наводненья
Железо и камень крошит,
Деревья столетние, словно поленья,
Качает, и рушит, и мчит?
Пред ним разбегаются люди, бледнея,
Родной покидают свой кров.
Различий не зная, щадить не умея,
Богатых людей, бедняков,
Мужчину и женщину — всех без разбора
Уносит вода на пути;
Когда же затопит прибрежные горы —
И тигру живым не уйти.
Да, сила немалая это, без спора,
Вторую под стать не найти.
Но сила такая глуха и нема,
Путей своих, целей не знает сама:
Бушует бессмысленно, яростно, слепо
И все на пути сокрушает свирепо!

Видал ты вулкан, что разносит несчастье,
И ужас, и гибель вокруг?
Вода в той разверзнутой огненной пасти
В пары обращается вдруг.
Овраги — в холмы и вершины — в ущелья
Ему обратить нипочем,
Струей огневою, в зловещем веселье,
Все вдруг он затопит кругом.
Взъярен, головою косматою двинет —
Земную распорет он грудь,
Багровый язык свой куда ни закинет —
Огню над селеньем сверкнуть.
Пред силой такой небо в ужасе стынет
И море боится дохнуть.
Дика эта сила, глуха и нема,
Путей своих, целей не знает сама:
Бушует бессмысленно, яростно, слепо
И все на пути сокрушает свирепо!

Ты молнию видел, усмешкой летучей
На мир наводящую страх?
Пред нею рыдают испуганно тучи
И мечется гром в небесах.
Вопьется слону в исполинское тело —
И свалит, как мошку, слона,
С полночного неба внезапно слетела
На гору — и та сметена.
Боятся ее рокового вторженья
И запад, и знойный восток,
Удар ее всюду несет разрушенье —
Стремителен, меток, жесток!
Неслыханно силы такой напряженье,
Средь прочих стихий — это бог.
Жаль, сила такая глуха и нема,
Путей своих, целей не знает сама:
Бушует бессмысленно, яростно, слепо
И все на пути сокрушает свирепо!